имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
20.01.2009 в 10:13
Пишет Kaina*:Клипы
2. Прелесть!
Автору, пока еще анонимному, - Орден Мерлина Первой Степени.
Потащено с АБ
1. Странно, вроде праздники уже закончились, и прошло все замечательно. Но, видимо, человеку всегда мало. Пару дней напеваю вальс из изумительного клипа La Nuit.
URL записи2. Прелесть!
Автору, пока еще анонимному, - Орден Мерлина Первой Степени. Потащено с АБ
1. Странно, вроде праздники уже закончились, и прошло все замечательно. Но, видимо, человеку всегда мало. Пару дней напеваю вальс из изумительного клипа La Nuit.
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
20.01.2009 в 23:14
Пишет Kaina*:Cambiare Podentes - 1
НАЗВАНИЕ: Cambiare Podentes: Invocare
АВТОР: несравненная Jordan Grant
ПЕРЕВОДЧИК: lost girl; Sige - главы: 2, 9-13;
БЕТЫ: Марта + Sige;
главы: 1-3, 9-13 + ddodo;
главы 21-28 + анонимная, но замечательная бета;
главы 35-50 + Рыжая-Бестыжая;
ОРИГИНАЛ: Тут
РАЗРЕШЕНИЕ НА ПЕРЕВОД: получено.
ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: ГП/СС
ДИСКЛЕЙМЕР: Персонажи - Ролинг, фик - Джордан, а мы - так, мимо пробегали. Но архивировать все равно не надо.
ЖАНР: ангст, драма
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Наркотики, Насилие/Пытки, Hurt/Comfort, Non-Con
ГЛАВЫ: 50
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Появляется новое пророчество, предрекающее порабощение магического мира и гибель Гарри Поттера. Спасти волшебников может только Гарри, если согласится стать – добровольно, необратимо и на всю жизнь – рабом Северуса Снейпа.
ПРИМЕЧАНИЕ: Махровое AU: в фике Гарри на год старше, чем в каноне. Учеба в Хогвартсе начинается с двенадцати лет. Гарри оканчивает седьмой курс - ему, соответственно, восемнадцать. Так же как и Рону с Гермионой. (С другой стороны, так же как и в каноне, совершеннолетия в магической Британии достигают в семнадцать лет.)
Фик использует события 1-5 книг и кое-какие события 6-й. Действие начинается в конце 7 курса и продолжается дальше. Основная сюжетная линия «Принца Полукровки» в фике не учитывается. В начале фика Северус Снейп по-прежнему преподает зелья в Хогвартсе и Дамблдор жив.
1 опус
На форуме девушка перепутала два слова: гульфики и гольфики. По этому поводу развернулась забавная дискуссия. Эстер предложила слегка высмеять все это дело. Я сочинила - она нарисовала.
URL записи Отчет Альбусу Дамблдору от Северуса Снейпа о проделанной работе.
Совсем недавно была закончена 1ая часть Камбиара. Лостик - настоящая героиня.
Целый год... С этого фика началось мое увлечение снарри.
Уже можно прочитать его на фанрусе, но я залезла и с грустью заметила, что 50% успеха - это замечательные комментарии и развернувшиеся не на шутку дебаты. А вот лишенный этого, Камбиар проигрывает. А может, мне просто так показалось, поскольку все уже знала наперед.
Хочу собрать здесь то, что писала о Камбиаре. Выяснилось, что кое-что уже утеряно, но основное соберу здесь на память.
Целый год... С этого фика началось мое увлечение снарри.
Уже можно прочитать его на фанрусе, но я залезла и с грустью заметила, что 50% успеха - это замечательные комментарии и развернувшиеся не на шутку дебаты. А вот лишенный этого, Камбиар проигрывает. А может, мне просто так показалось, поскольку все уже знала наперед.
Хочу собрать здесь то, что писала о Камбиаре. Выяснилось, что кое-что уже утеряно, но основное соберу здесь на память.
НАЗВАНИЕ: Cambiare Podentes: Invocare
АВТОР: несравненная Jordan Grant
ПЕРЕВОДЧИК: lost girl; Sige - главы: 2, 9-13;
БЕТЫ: Марта + Sige;
главы: 1-3, 9-13 + ddodo;
главы 21-28 + анонимная, но замечательная бета;
главы 35-50 + Рыжая-Бестыжая;
ОРИГИНАЛ: Тут
РАЗРЕШЕНИЕ НА ПЕРЕВОД: получено.
ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ/ПЕЙРИНГ: ГП/СС
ДИСКЛЕЙМЕР: Персонажи - Ролинг, фик - Джордан, а мы - так, мимо пробегали. Но архивировать все равно не надо.
ЖАНР: ангст, драма
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Наркотики, Насилие/Пытки, Hurt/Comfort, Non-Con
ГЛАВЫ: 50
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Появляется новое пророчество, предрекающее порабощение магического мира и гибель Гарри Поттера. Спасти волшебников может только Гарри, если согласится стать – добровольно, необратимо и на всю жизнь – рабом Северуса Снейпа.
ПРИМЕЧАНИЕ: Махровое AU: в фике Гарри на год старше, чем в каноне. Учеба в Хогвартсе начинается с двенадцати лет. Гарри оканчивает седьмой курс - ему, соответственно, восемнадцать. Так же как и Рону с Гермионой. (С другой стороны, так же как и в каноне, совершеннолетия в магической Британии достигают в семнадцать лет.)
Фик использует события 1-5 книг и кое-какие события 6-й. Действие начинается в конце 7 курса и продолжается дальше. Основная сюжетная линия «Принца Полукровки» в фике не учитывается. В начале фика Северус Снейп по-прежнему преподает зелья в Хогвартсе и Дамблдор жив.
1 опус
На форуме девушка перепутала два слова: гульфики и гольфики. По этому поводу развернулась забавная дискуссия. Эстер предложила слегка высмеять все это дело. Я сочинила - она нарисовала.
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
20.01.2009 в 23:22
Пишет Kaina*:Cambiare Podentes - 2
2 творение - мое любимое. Лостик закончила перевод главы на самом интересном месте: Гарри впервые увидел обнаженного Снейпа и охнул: "Ну ни фига себе!" Собственно с этого все и началось.
Народ на форуме от души упражнялся в остроумии, выдвигая различные версии: что же там у Снейпа. Мы с Эстер приняли посильное участие в этой дискусси, предложив сразу 3 версии.
URL записи2 творение - мое любимое. Лостик закончила перевод главы на самом интересном месте: Гарри впервые увидел обнаженного Снейпа и охнул: "Ну ни фига себе!" Собственно с этого все и началось.
Народ на форуме от души упражнялся в остроумии, выдвигая различные версии: что же там у Снейпа. Мы с Эстер приняли посильное участие в этой дискусси, предложив сразу 3 версии.
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
21.01.2009 в 22:32
Пишет Kaina*:"Надо, Поттер, надо!" (ГП и СС, мини)
Название: Надо, Поттер, надо!
Автор: Каина
Пейринг: ГП и СС
Жанр: и смех и грех
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклаймер: главные герои позаимствованы на новогоднюю ночь у Ро.
Саммари: Некоторые вещи в этой жизни приходится делать против собственной воли. А уж когда такое происходит в первый раз…
Предупреждение: ООС главных персонажей
После победы над Вольдемортом и пропущенным годом обучения восемнадцатилетний Гарри готовится к выпускным экзаменам в Хогвартсе.
Ссылка на снарри
- Поттер! Вы живы? И сколько мне еще долбить в эту проклятую дверь? Времени совсем не осталось. Откройте немедленно!
- Не надо так громко стучать, профессор Снейп, открываю. Только в обморок не упадите. И как я вам?
- Ну… гм… это… да… неплохо. Только с париком что-то перемудрили. А вы знаете, Поттер, мне даже нравится. Прекратите хихикать! Я тоже что-то надел не так?
- Нет, сэр, у вас все хорошо. Просто профессор Снейп… в роли Санта Клауса! Это что-то непередаваемое!
URL записиНазвание: Надо, Поттер, надо!
Автор: Каина
Пейринг: ГП и СС
Жанр: и смех и грех
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклаймер: главные герои позаимствованы на новогоднюю ночь у Ро.
Саммари: Некоторые вещи в этой жизни приходится делать против собственной воли. А уж когда такое происходит в первый раз…
Предупреждение: ООС главных персонажей
После победы над Вольдемортом и пропущенным годом обучения восемнадцатилетний Гарри готовится к выпускным экзаменам в Хогвартсе.
Ссылка на снарри
- 1 -
- Признаться, мне надоело уговаривать вас битый час. Ну, Поттер, возьмите наконец себя в руки. Вы же герой волшебного мира, а трясетесь, как слабонервная ведьма перед первым свиданием. Ну что вы хмыкаете? Скажете, я не прав?
- Не знаю. Просто… просто я не думал когда-нибудь услышать от вас похвалу, профессор Снейп.
- Похвалу? Вот уж нет! Это, мистер Поттер, обычная констатация факта. Конечно, герой. А как еще прикажете называть человека, дважды победившего Вольдеморта?
- Во второй раз я бы не справился без помощи Дамблдора. Да и вы появились очень кстати.
- Если бы не ваша неуемная натура, второй схватки не было бы вообще. Но вы явно не любите довольствоваться малым: полной победы над сильнейшим темным магом вам оказалось недостаточно. Подумать только: ворваться в Министерство Магии, заморочить голову растерявшимся аврорам и буквально выбить у перепуганных чиновников один из двух сохранившихся хроноворотов. А после этого заварить такой исторический компот, воскресив вместе с друзьями уже побежденного врага! Вы же едва не потерпели поражение.
- Конечно, я не отрицаю, что действовал сгоряча, не подумав. Но это уже событие свершившееся. Поверьте, сэр, мне после второй победы так досталось от профессора Дамблдора, что к хроноворотам я больше в жизни не притронусь.
- Мерлин мой! Неужели я дожил до исторического момента: мистер Поттер раскаивается в содеянном?
- Раскаиваюсь? Я? Вот уж нет. Конечно, я рисковал. Рисковал ужасно. Но каков итог, а? Профессор Дамблдор сейчас восседает в Большом зале во главе учительского стола, а белой гробницы вроде как и не было. И вы… в данную минуту разговариваете со мной. А это, сэр, очередное письмо. Вам ведь прекрасно известно, что посылает их Сириус, а доставляет почту Хедвиг. И сегодняшние рождественские фейерверки, которые свели с ума весь Хогвартс, создал Фред Уизли. Они все живы: и Люпин, и Тонкс, и Колин Криви… Неужели вы хотите, чтобы я раскаялся в том, что ради их спасения рискнул перевести стрелки каких-то там волшебных часов? Да никогда!
- Мне, конечно, судить сложно, Поттер, поскольку я сторона заинтересованная. Остается только радоваться, что мисс Грейнджер проявила бдительность и успела сделать необходимые расчеты. Но давайте вернемся к нашей сегодняшней задаче. Она ведь куда проще спасения волшебного мира. Я бы даже сказал, что она гораздо приятнее.
- Приятнее? Еще скажите, сэр, что вы счастливы от предстоящего.
- Не говорите ерунды, Поттер. Счастливым я себя не чувствую. Но и биться головой о стену не намерен. Жизненный опыт у меня богаче вашего, и, признаюсь честно, подобным уже приходилось заниматься. Вы же психуете лишь потому, что это будет ваш первый опыт. Я прав? Ну что вы потупили глаза? Отвечайте!
- Ддда, сэр…
- Вон оно что… я-то предположил наугад, а оказалось, попал в точку. Да как же так? Дожили до восемнадцати лет и… Ну ничего, Поттер, все когда-то случается впервые. Жизнь слишком коротка, и попробовать нужно все.
- Наверное, вы правы, профессор Снейп, только боюсь, что у нас ничего не получится. Обычно, когда меня вынуждают что-то делать, ничего путного не выходит.
- Отлично вас понимаю, Поттер. Поверьте, если бы можно было отказаться, то я бы так и поступил. Но мы, похоже, обречены на эту ночь. И уж, коль скоро вы и я оказались в одной упряжке, давайте сведем к минимуму все тревоги и опасения и постараемся получить максимум удовольствия.
- Удовольствия?! Вы издеваетесь, сэр, да?
- Ну что вы, нисколько, Поттер. Поверьте, если все пройдет хорошо, вам даже понравится. И не смотрите на меня с таким ужасом. Я помогу.
- И как же? Что вы можете сделать в этой ситуации, если, как сами выразились, мы в одной упряжке?
- Я просто полностью возьму инициативу на себя. Скажем так, в нашем вынужденном дуэте я буду активной стороной. Против этого возражения имеются? Я не слышу, Поттер.
- Нннет, сэр… раз уж нельзя иначе, то я… согласен. Только боюсь…
- Ну что на этот раз?
- Я боюсь все перепутать.
- Не бойтесь. Я помогу: если нужно – поправлю, если будет необходимо – шепну, как надо.
- А если что-то пойдет не так, и я запаникую? Иногда от волнения я ничего не слышу и не соображаю.
- Если вам не помогут слова, то помогут прикосновения. Не отталкивайте мои руки, слушайтесь их. Они направят вас, успокоят.
- Скажите, сэр, у нас еще есть время?
- Нет, Поттер, думаю, пора.
- Пора? Мерлин, спаси и помилуй! А как мы… это… с вами… ну… начнем?
- Ох, Поттер, горе вы мое луковое! Все же уже обсудили. Вспоминайте, о чем договаривались. Вначале я буду сверху…
- Да, это я помню. А что делать с одеждой?
- Все, что вам понадобится, лежит в моей спальне. Я переоденусь здесь. Поттер, только не тяните время. Когда будете готовы, позовите меня. Ну что еще?
- Сэр, насколько я помню, нам для этого еще кое-что нужно.
- Все уже давно готово, я принесу это с собой, не беспокойтесь.
- Сэр, а если я просто не хочу?
- Мне жаль, но вы сами заварили эту кашу. Надо, Поттер, надо. Поверьте моему опыту: все пройдет быстро, вы и испугаться-то толком не успеете, а уже войдете во вкус. Ступайте, и побыстрее там, в спальне, не заставляйте меня ждать.
- Не знаю. Просто… просто я не думал когда-нибудь услышать от вас похвалу, профессор Снейп.
- Похвалу? Вот уж нет! Это, мистер Поттер, обычная констатация факта. Конечно, герой. А как еще прикажете называть человека, дважды победившего Вольдеморта?
- Во второй раз я бы не справился без помощи Дамблдора. Да и вы появились очень кстати.
- Если бы не ваша неуемная натура, второй схватки не было бы вообще. Но вы явно не любите довольствоваться малым: полной победы над сильнейшим темным магом вам оказалось недостаточно. Подумать только: ворваться в Министерство Магии, заморочить голову растерявшимся аврорам и буквально выбить у перепуганных чиновников один из двух сохранившихся хроноворотов. А после этого заварить такой исторический компот, воскресив вместе с друзьями уже побежденного врага! Вы же едва не потерпели поражение.
- Конечно, я не отрицаю, что действовал сгоряча, не подумав. Но это уже событие свершившееся. Поверьте, сэр, мне после второй победы так досталось от профессора Дамблдора, что к хроноворотам я больше в жизни не притронусь.
- Мерлин мой! Неужели я дожил до исторического момента: мистер Поттер раскаивается в содеянном?
- Раскаиваюсь? Я? Вот уж нет. Конечно, я рисковал. Рисковал ужасно. Но каков итог, а? Профессор Дамблдор сейчас восседает в Большом зале во главе учительского стола, а белой гробницы вроде как и не было. И вы… в данную минуту разговариваете со мной. А это, сэр, очередное письмо. Вам ведь прекрасно известно, что посылает их Сириус, а доставляет почту Хедвиг. И сегодняшние рождественские фейерверки, которые свели с ума весь Хогвартс, создал Фред Уизли. Они все живы: и Люпин, и Тонкс, и Колин Криви… Неужели вы хотите, чтобы я раскаялся в том, что ради их спасения рискнул перевести стрелки каких-то там волшебных часов? Да никогда!
- Мне, конечно, судить сложно, Поттер, поскольку я сторона заинтересованная. Остается только радоваться, что мисс Грейнджер проявила бдительность и успела сделать необходимые расчеты. Но давайте вернемся к нашей сегодняшней задаче. Она ведь куда проще спасения волшебного мира. Я бы даже сказал, что она гораздо приятнее.
- Приятнее? Еще скажите, сэр, что вы счастливы от предстоящего.
- Не говорите ерунды, Поттер. Счастливым я себя не чувствую. Но и биться головой о стену не намерен. Жизненный опыт у меня богаче вашего, и, признаюсь честно, подобным уже приходилось заниматься. Вы же психуете лишь потому, что это будет ваш первый опыт. Я прав? Ну что вы потупили глаза? Отвечайте!
- Ддда, сэр…
- Вон оно что… я-то предположил наугад, а оказалось, попал в точку. Да как же так? Дожили до восемнадцати лет и… Ну ничего, Поттер, все когда-то случается впервые. Жизнь слишком коротка, и попробовать нужно все.
- Наверное, вы правы, профессор Снейп, только боюсь, что у нас ничего не получится. Обычно, когда меня вынуждают что-то делать, ничего путного не выходит.
- Отлично вас понимаю, Поттер. Поверьте, если бы можно было отказаться, то я бы так и поступил. Но мы, похоже, обречены на эту ночь. И уж, коль скоро вы и я оказались в одной упряжке, давайте сведем к минимуму все тревоги и опасения и постараемся получить максимум удовольствия.
- Удовольствия?! Вы издеваетесь, сэр, да?
- Ну что вы, нисколько, Поттер. Поверьте, если все пройдет хорошо, вам даже понравится. И не смотрите на меня с таким ужасом. Я помогу.
- И как же? Что вы можете сделать в этой ситуации, если, как сами выразились, мы в одной упряжке?
- Я просто полностью возьму инициативу на себя. Скажем так, в нашем вынужденном дуэте я буду активной стороной. Против этого возражения имеются? Я не слышу, Поттер.
- Нннет, сэр… раз уж нельзя иначе, то я… согласен. Только боюсь…
- Ну что на этот раз?
- Я боюсь все перепутать.
- Не бойтесь. Я помогу: если нужно – поправлю, если будет необходимо – шепну, как надо.
- А если что-то пойдет не так, и я запаникую? Иногда от волнения я ничего не слышу и не соображаю.
- Если вам не помогут слова, то помогут прикосновения. Не отталкивайте мои руки, слушайтесь их. Они направят вас, успокоят.
- Скажите, сэр, у нас еще есть время?
- Нет, Поттер, думаю, пора.
- Пора? Мерлин, спаси и помилуй! А как мы… это… с вами… ну… начнем?
- Ох, Поттер, горе вы мое луковое! Все же уже обсудили. Вспоминайте, о чем договаривались. Вначале я буду сверху…
- Да, это я помню. А что делать с одеждой?
- Все, что вам понадобится, лежит в моей спальне. Я переоденусь здесь. Поттер, только не тяните время. Когда будете готовы, позовите меня. Ну что еще?
- Сэр, насколько я помню, нам для этого еще кое-что нужно.
- Все уже давно готово, я принесу это с собой, не беспокойтесь.
- Сэр, а если я просто не хочу?
- Мне жаль, но вы сами заварили эту кашу. Надо, Поттер, надо. Поверьте моему опыту: все пройдет быстро, вы и испугаться-то толком не успеете, а уже войдете во вкус. Ступайте, и побыстрее там, в спальне, не заставляйте меня ждать.
- 2 -
- Поттер! Вы живы? И сколько мне еще долбить в эту проклятую дверь? Времени совсем не осталось. Откройте немедленно!
- Не надо так громко стучать, профессор Снейп, открываю. Только в обморок не упадите. И как я вам?
- Ну… гм… это… да… неплохо. Только с париком что-то перемудрили. А вы знаете, Поттер, мне даже нравится. Прекратите хихикать! Я тоже что-то надел не так?
- Нет, сэр, у вас все хорошо. Просто профессор Снейп… в роли Санта Клауса! Это что-то непередаваемое!
Кстати, в вашей спальне я не нашел ни одного зеркала – одевался вслепую. Поэтому даже не представляю, как выгляжу.
- Это даже хорошо, что вы не обнаружили мое магическое зеркало. Тогда бы вы точно из спальни не вышли. Да не волнуйтесь так, вы – само очарование.
- Вам, похоже, понравилось издеваться надо мной.
- Ну что вы, Поттер. Все и правда очень хорошо. Хотя… позвольте-ка. Парик нужно перевернуть: видите ли, молодой человек, косы у девушек в этом месте не растут. Вот так. Теперь снимем очки. Да не паникуйте так, знаю я все про ваше зрение. Могли бы уже за столько лет корректирующее заклинание выучить, не настолько оно сложное. Так, теперь избавимся от вашей юношеской поросли на лице. Нет, больно не будет. Теперь повернитесь к свету – воспользуемся косметикой. Понимаю, что не хотите, но нужно же подрисовать вам глаза и подрумянить щеки. Вот и все. Поттер, вы – красавец! Точнее, красавица. И еще… вам очень идут косы. А вот нецензурно выражаться при профессоре не стоит. Пора выходить, курс – на Большой зал. Стоп! Куда это вы собрались? Все, теперь пойдете за мной за руку, а то ищи вас потом. Не нужно вырываться. Скажите-ка лучше, вы еще помните, как вас зовут по сценарию.
- Прекрасно помню. Жуткое имя – язык сломаешь. Сне-гу-роч-ка.
- Очень, хорошо, Поттер. И мое не перепутайте. Помните: из-за нашего старого маразматика в этом году в Хогвартсе празднуется Новый год по-русски. Поэтому я не Санта Клаус, а Дед Мороз.
- Счастливым от этого вы точно не выглядите. Но вам хотя бы досталась мужская роль. А мне… Нет! Никуда я не пойду. Пусть празднуют без меня. Вот у нашего Санта Клауса нет никакой Сне-гу-роч-ки. Я просто не вынесу этого позора: герою войны перед всей школой засветиться в роли ба…
- Поттер! Вы явно недооцениваете свою роль. Просто поверить не могу, чтобы «герой войны» так нервничал из-за какого-то пустяка. Подумаешь, и надо-то всего ничего: переодеться и сыграть юную, очаровательную девушку.
- Да там, в зале, все со смеху умрут, как только я появлюсь вот в этом наряде. А уж когда заговорю тем мерзким голосом, как на репетиции. Даже представить себе боюсь, что будет.
- Согласен, начитать с женских образов очень трудно – по себе знаю. Все молодые люди мечтают о ролях героев-любовников, но не всем они достаются. Не переживайте.
- Я не хочу, сэр! Неужели это так трудно понять. Мне плохо.
- Понять-то вас несложно. Что же касается «плохо»… вы подумайте о тех, кому сейчас еще хуже, глядишь, полегчает.
- Еще хуже? Кому, например?
- Слагхорну, Грюму и Флитвику. Этим «счастливчикам, в отличие от вас, достались роли снежных баб. Так они уже часа полтора пыхтят, пытаясь трансфигурировать собственные носы в морковки.
- И в чем сложность?
- Судя по стонам и проклятиям, которые доносятся из комнаты Горация, это несколько болезненный процесс.
- Так значит, не я один буду исполнять женскую роль?
- Если вам это поможет, Поттер, то не вы один. И вообще… ваше нытье начинает уже действовать на нервы. Понять подобное настроение несложно: кому понравится, когда его выставляют на всеобщее посмешище. Но в сегодняшней ситуации вы виноваты сами. Скажите, когда рискнули резаться в магические карты с Кингсли, о чем вы думали? Да еще и меня втянули.
- Я не просил вас играть со мной в паре, сэр.
- Конечно, не просили. Но если бы я не сел тогда за стол, страшно представить, чем бы все это закончилось. Подумать только: вы, новичок, едва разбирающийся в игре, бросили вызов сильнейшему картежнику магической Британии!
- Ваше вмешательство все равно не помогло – мы проиграли.
- Ах, неблагодарный мальчишка! Мое вмешательство позволило нам обоим очень легко отделаться. Кингсли просто вынудил нас выполнить любое желание профессора Дамблдора. Поэтому поверьте, Поттер, роли Деда Мороза и Снегурочки – еще не самое страшное. Радуйтесь, что нам не пришлось исполнять каприз самого Кингсли. Учитывая, что он в этот момент явно перебрал огневиски, Мерлин знает, что пришло бы ему в голову.
- И что же?
- Я бы не хотел обсуждать это с вами. Просто после победы у нашего Кингсли… как бы это поприличнее выразиться… он стал немного странным. Очень надеюсь, что сегодняшняя история навсегда отобьет у вас желание увлекаться азартными магическими играми, а то это головокружение от успехов точно добром не кончится.
- Я… с Кингсли больше играть не буду.
- И не только с ним. О нет! Скорее, Поттер, пригнитесь!.. Кажется, пронесло.
- Что это было, сэр? Мне привидилось, или летающей бочкой кто-то управлял? Я еле увернулся.
- Это твой декан, Поттер. Она уже вторые сутки осваивает новое средство передвижения.
- Так бочкой управляла профессор Макгонагалл?
- Не бочкой, а ступой.
- А зачем ведьме ступа? У нее же есть метла.
- По сегодняшнему сценарию, Минерва не ведьма, а Баба Яга.
- И профессор Макгонагалл согласилась?
- Она, Поттер, тоже в картишки поигрывает. Кинглиси обставил ее вчистую, вот и вынуждена ваш декан исполнять желание Дамблдора, как Слагхорн, Флитвик и Грюм.
- А почему Кингсли все желания директору передает? Ведь самому развлекаться, придумывая дурацкие задания, куда интереснее.
- С Дамблдором садиться за карты бесполезно – он никогда не проигрывает. Кингсли не поверил – вот и поплатился.
- Вот, оказывается, как проводят вечера профессора Хогвартса! Кто бы мог подумать!
- Конечно, не все вечера, но случается. А вы, наверное, полагали, что мы из библиотеки не вылезаем?
- Вы ловко увели разговор от сегодняшнего спектакля, сэр. Я немного отвлекся, спасибо.
- Вы правы, Поттер, до выхода на сцену у нас осталось не более пятнадцати минут. Давайте быстро вспомним, о чем договаривались.
- Вы сказали мне, что все необходимое принесете с собой.
- Все находится в зачарованном мешке. Что все ждут от Деда Мороза? Так вот здесь подарки для учеников и профессоров Хогвартса, уменьшенные, разумеется. Вы помните, как мы договорились начать?
- Вы будете сверху, сэр.
- Правильно, я поприветствую всех сверху, с балкона. А потом спущусь к вам, и мы начнем праздник вместе.
- Только бы слова не забыть.
- Поттер, я же сказал, что возьму инициативу на себя. Вы же просто мне поддакивайте вовремя и отвечайте, если я задам вопрос.
- А как мне помогут ваши руки? Вы говорили о прикосновениях.
- Поттер, вы же в спектакле будете моей внучкой. Естественно, что мне придется вас пару раз приобнять и прижать к себе. Вы уж сделайте любезность: не шарахайтесь от своего дедушки, как пауки от василиска.
- Постараюсь, сэр. Зря я, наверное, так волновался.
- Конечно зря. У вас все получится, я уверен. Вас – с премьерой, а мне пора на балкон. А чтобы поднять вам настроение, скажу, что Кингсли очень скоро поплатится за сегодняшнее представление. Есть отличная идея, и нашему картежнику придется туго.
- Прекрасная новость! Месть шулерам! Сэр, а вам напарник нужен?
- Возможно, Поттер. Я подумаю...
- Это даже хорошо, что вы не обнаружили мое магическое зеркало. Тогда бы вы точно из спальни не вышли. Да не волнуйтесь так, вы – само очарование.
- Вам, похоже, понравилось издеваться надо мной.
- Ну что вы, Поттер. Все и правда очень хорошо. Хотя… позвольте-ка. Парик нужно перевернуть: видите ли, молодой человек, косы у девушек в этом месте не растут. Вот так. Теперь снимем очки. Да не паникуйте так, знаю я все про ваше зрение. Могли бы уже за столько лет корректирующее заклинание выучить, не настолько оно сложное. Так, теперь избавимся от вашей юношеской поросли на лице. Нет, больно не будет. Теперь повернитесь к свету – воспользуемся косметикой. Понимаю, что не хотите, но нужно же подрисовать вам глаза и подрумянить щеки. Вот и все. Поттер, вы – красавец! Точнее, красавица. И еще… вам очень идут косы. А вот нецензурно выражаться при профессоре не стоит. Пора выходить, курс – на Большой зал. Стоп! Куда это вы собрались? Все, теперь пойдете за мной за руку, а то ищи вас потом. Не нужно вырываться. Скажите-ка лучше, вы еще помните, как вас зовут по сценарию.
- Прекрасно помню. Жуткое имя – язык сломаешь. Сне-гу-роч-ка.
- Очень, хорошо, Поттер. И мое не перепутайте. Помните: из-за нашего старого маразматика в этом году в Хогвартсе празднуется Новый год по-русски. Поэтому я не Санта Клаус, а Дед Мороз.
- Счастливым от этого вы точно не выглядите. Но вам хотя бы досталась мужская роль. А мне… Нет! Никуда я не пойду. Пусть празднуют без меня. Вот у нашего Санта Клауса нет никакой Сне-гу-роч-ки. Я просто не вынесу этого позора: герою войны перед всей школой засветиться в роли ба…
- Поттер! Вы явно недооцениваете свою роль. Просто поверить не могу, чтобы «герой войны» так нервничал из-за какого-то пустяка. Подумаешь, и надо-то всего ничего: переодеться и сыграть юную, очаровательную девушку.
- Да там, в зале, все со смеху умрут, как только я появлюсь вот в этом наряде. А уж когда заговорю тем мерзким голосом, как на репетиции. Даже представить себе боюсь, что будет.
- Согласен, начитать с женских образов очень трудно – по себе знаю. Все молодые люди мечтают о ролях героев-любовников, но не всем они достаются. Не переживайте.
- Я не хочу, сэр! Неужели это так трудно понять. Мне плохо.
- Понять-то вас несложно. Что же касается «плохо»… вы подумайте о тех, кому сейчас еще хуже, глядишь, полегчает.
- Еще хуже? Кому, например?
- Слагхорну, Грюму и Флитвику. Этим «счастливчикам, в отличие от вас, достались роли снежных баб. Так они уже часа полтора пыхтят, пытаясь трансфигурировать собственные носы в морковки.
- И в чем сложность?
- Судя по стонам и проклятиям, которые доносятся из комнаты Горация, это несколько болезненный процесс.
- Так значит, не я один буду исполнять женскую роль?
- Если вам это поможет, Поттер, то не вы один. И вообще… ваше нытье начинает уже действовать на нервы. Понять подобное настроение несложно: кому понравится, когда его выставляют на всеобщее посмешище. Но в сегодняшней ситуации вы виноваты сами. Скажите, когда рискнули резаться в магические карты с Кингсли, о чем вы думали? Да еще и меня втянули.
- Я не просил вас играть со мной в паре, сэр.
- Конечно, не просили. Но если бы я не сел тогда за стол, страшно представить, чем бы все это закончилось. Подумать только: вы, новичок, едва разбирающийся в игре, бросили вызов сильнейшему картежнику магической Британии!
- Ваше вмешательство все равно не помогло – мы проиграли.
- Ах, неблагодарный мальчишка! Мое вмешательство позволило нам обоим очень легко отделаться. Кингсли просто вынудил нас выполнить любое желание профессора Дамблдора. Поэтому поверьте, Поттер, роли Деда Мороза и Снегурочки – еще не самое страшное. Радуйтесь, что нам не пришлось исполнять каприз самого Кингсли. Учитывая, что он в этот момент явно перебрал огневиски, Мерлин знает, что пришло бы ему в голову.
- И что же?
- Я бы не хотел обсуждать это с вами. Просто после победы у нашего Кингсли… как бы это поприличнее выразиться… он стал немного странным. Очень надеюсь, что сегодняшняя история навсегда отобьет у вас желание увлекаться азартными магическими играми, а то это головокружение от успехов точно добром не кончится.
- Я… с Кингсли больше играть не буду.
- И не только с ним. О нет! Скорее, Поттер, пригнитесь!.. Кажется, пронесло.
- Что это было, сэр? Мне привидилось, или летающей бочкой кто-то управлял? Я еле увернулся.
- Это твой декан, Поттер. Она уже вторые сутки осваивает новое средство передвижения.
- Так бочкой управляла профессор Макгонагалл?
- Не бочкой, а ступой.
- А зачем ведьме ступа? У нее же есть метла.
- По сегодняшнему сценарию, Минерва не ведьма, а Баба Яга.
- И профессор Макгонагалл согласилась?
- Она, Поттер, тоже в картишки поигрывает. Кинглиси обставил ее вчистую, вот и вынуждена ваш декан исполнять желание Дамблдора, как Слагхорн, Флитвик и Грюм.
- А почему Кингсли все желания директору передает? Ведь самому развлекаться, придумывая дурацкие задания, куда интереснее.
- С Дамблдором садиться за карты бесполезно – он никогда не проигрывает. Кингсли не поверил – вот и поплатился.
- Вот, оказывается, как проводят вечера профессора Хогвартса! Кто бы мог подумать!
- Конечно, не все вечера, но случается. А вы, наверное, полагали, что мы из библиотеки не вылезаем?
- Вы ловко увели разговор от сегодняшнего спектакля, сэр. Я немного отвлекся, спасибо.
- Вы правы, Поттер, до выхода на сцену у нас осталось не более пятнадцати минут. Давайте быстро вспомним, о чем договаривались.
- Вы сказали мне, что все необходимое принесете с собой.
- Все находится в зачарованном мешке. Что все ждут от Деда Мороза? Так вот здесь подарки для учеников и профессоров Хогвартса, уменьшенные, разумеется. Вы помните, как мы договорились начать?
- Вы будете сверху, сэр.
- Правильно, я поприветствую всех сверху, с балкона. А потом спущусь к вам, и мы начнем праздник вместе.
- Только бы слова не забыть.
- Поттер, я же сказал, что возьму инициативу на себя. Вы же просто мне поддакивайте вовремя и отвечайте, если я задам вопрос.
- А как мне помогут ваши руки? Вы говорили о прикосновениях.
- Поттер, вы же в спектакле будете моей внучкой. Естественно, что мне придется вас пару раз приобнять и прижать к себе. Вы уж сделайте любезность: не шарахайтесь от своего дедушки, как пауки от василиска.
- Постараюсь, сэр. Зря я, наверное, так волновался.
- Конечно зря. У вас все получится, я уверен. Вас – с премьерой, а мне пора на балкон. А чтобы поднять вам настроение, скажу, что Кингсли очень скоро поплатится за сегодняшнее представление. Есть отличная идея, и нашему картежнику придется туго.
- Прекрасная новость! Месть шулерам! Сэр, а вам напарник нужен?
- Возможно, Поттер. Я подумаю...
КОНЕЦ
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
22.01.2009 в 00:06
Пишет Kaina*:Двенадцатый...
Двух героев всем назло
Убить нам обещала Ро.
Прочитали книгу. Плиз...
Вот это да! Вот так сюрприз!
С алгеброй у Ро беда,
Прям ахиллесова пята:
К "двум" прилипла "единица",
И вот уж список на страницу.
Маги, эльф, сова, авроры,
Колин, Римус, Нимфадора...
Нет сил смотреть на ту записку.
А ОН... двенадцатый... по списку.
Отшпионил...Отслужил...
Отстрадался... Оттужил...
Что же, так тому и быть.
Нам ли автора судить?
Мы поплачем, потрясемся
И за фанфики возьмемся.
ТЫ воскреснешь! Оживешь!
ТЫ вернешься! ТЫ придешь!
Будешь зелья вновь варить!
Будешь тра... Пардон! Любить!
СНЕЙПолюбы! СНЕЙПоманы!
Слезы вытирайте.
Ну-ка руки из карманов -
Работать начинайте.
P.S. Северусу Снейпу:
Любовь к ТЕБЕ неистребима...
До встречи в фанфиках, ЛЮБИМЫЙ!
URL записиДвенадцатый по списку
Автор: Kаина
Жанр: драма, даже трагедия!
Пейринг: СС/все безутешные и скорбящие
Примечание: это стихотворение - моя боль о всех погибших в 7 книге... Чудовищный список, в котором 21 персонаж. А на 12-ой строчке - самое дорогое имя - Северус Снейп.
Автор: Kаина
Жанр: драма, даже трагедия!
Пейринг: СС/все безутешные и скорбящие
Примечание: это стихотворение - моя боль о всех погибших в 7 книге... Чудовищный список, в котором 21 персонаж. А на 12-ой строчке - самое дорогое имя - Северус Снейп.
СНЕЙПолюбы! СНЕЙПоманы!
СНЕЙПообожатели!
Ждали мы конца романа -
Бдительность утратили.
Гарри или Вольдеморт...
Кому в схватке повезет?
Гадали и не дули в ус,
А погиб НАШ СЕВЕРУС!
СНЕЙПообожатели!
Ждали мы конца романа -
Бдительность утратили.
Гарри или Вольдеморт...
Кому в схватке повезет?
Гадали и не дули в ус,
А погиб НАШ СЕВЕРУС!
Двух героев всем назло
Убить нам обещала Ро.
Прочитали книгу. Плиз...
Вот это да! Вот так сюрприз!
С алгеброй у Ро беда,
Прям ахиллесова пята:
К "двум" прилипла "единица",
И вот уж список на страницу.
Маги, эльф, сова, авроры,
Колин, Римус, Нимфадора...
Нет сил смотреть на ту записку.
А ОН... двенадцатый... по списку.
Отшпионил...Отслужил...
Отстрадался... Оттужил...
Что же, так тому и быть.
Нам ли автора судить?
Мы поплачем, потрясемся
И за фанфики возьмемся.
ТЫ воскреснешь! Оживешь!
ТЫ вернешься! ТЫ придешь!
Будешь зелья вновь варить!
Будешь тра... Пардон! Любить!
СНЕЙПолюбы! СНЕЙПоманы!
Слезы вытирайте.
Ну-ка руки из карманов -
Работать начинайте.
P.S. Северусу Снейпу:
Любовь к ТЕБЕ неистребима...
До встречи в фанфиках, ЛЮБИМЫЙ!
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:21
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл", глава 8
Ночью, греясь у разведенного огня и рассматривая беззаботно спящих кентавров, он решил на какое-то время утаить тревожную новость. Все его подопечные разговаривают со звездами, вот только большинству из них истина откроется не сразу. Чтобы заметить едва различимый знак, нужен особый дар, который встречается крайне редко. Таким даром обладали лишь Помони и… отверженный.
- Вам, Бэйн и Магориан, я вижу, тоже не спится? – внезапно спросил старейшина, даже не взглянув на кентавров, растерянно застывших у входа в пещеру. – Напрасно вы поднялись в такую рань: уставшему за день телу необходимо дать отдых.
Ответом явно забывшемуся смельчаку был суровый взгляд желтых глаз – оробевший Магориан вмиг умолк. Вожак выдержал необходимую паузу и назидательно заметил:
- Значит, у Помони имелись причины, вынудившие его искать уединения. Возвращайтесь в пещеру. Сегодняшний день будет полон забот и потребует от вас немало сил.
Кентавры уже покорно двинулись обратно, как вдруг…
- Бейн! – раздался властный призыв. Старейшина заговорил очень уверенно, и тон его не допускал ни малейшего возражения: - Очень скоро отверженный будет искать встречи с вожаком. Помони запрещает кому-либо из табуна препятствовать нашему общению.
Потрясенный услышанным, Бейн с трудом подобрал ответные слова:
- Старейшина хочет… чтобы отверженный… вернулся? – ноздри кентавра сильно раздувались – он едва сдерживал свой гнев. – Табун с позором изгнал предателя, так неужели мудрый Помони желает…
- Мудрый Помони желает его видеть и с ним говорить. Как только отверженный появится в лесу, он останется в табуне, и с этой минуты прежнее имя вернется к нему.
В глазах Бейна и Магориана застыл ужас.
- Но старейшина хотя бы объяснит табуну свое решение? – срывающийся голос черного кентавра выдавал бушующий в его душе гнев.
- Старейшина не обязан объяснять свои поступки, - отрезал вожак. - Позже… немного позже кентавры поймут причины такого решения. И еще… отверженный явится сюда не один. Вы должны беспрепятственно проводить ко мне его спутника… этого… человека.
- Человека?! – не сдержался пылкий Магориан. – Известно ли старейшине, кто именно явится с отверженным?
Помони отвернулся от разгоряченных кентавров.
- Это будет директор школы волшебников, Альбус Дамблдор.
Бейн и Магориан недоверчиво смотрели в спину вожаку.
- После того, что случилось полгода назад с той отвратительной и высокомерной женщиной? – гнедой кентавр презрительно сплюнул на снег. – Мудрый Помони уверен, что белоголовый старик вновь осмелится заявиться сюда?
- Помони в этом уверен.
Чуть позже, когда Бейн и Магориан вернулись в пещеру к огню, вожак, задумчиво глядя в сторону розовеющего востока, уверенно добавил:
- Дамблдор вновь появится здесь. На этот раз у него просто не будет другого выхода…
Обычно по выходным дням на завтраке в Большом зале было немноголюдно: уставшие за неделю студенты явно предпочитали крепкий сон. Но это субботнее утро было особенным: большинство учащихся все-таки спустилось к трапезе.
Дамблдор явился на завтрак прямо из больничного крыла. Разбудить мадам Помфри так и не удалось, и поэтому на посту сиделки его временно сменила профессор Макгонагалл.
В Большом зале директора встретил непривычно громкий рой голосов, причем оживленная беседа велась за столами всех четырех факультетов. Это жертвы бойцовых огурцов, вчера еще упорно не желавшие делиться впечатлениями о пережитом, сегодня явно наверстывали упущенное. Наступил звездный час шестикурсников Гриффиндора и Слизерина: студенты слушали их разинув рты.
Все были так поглощены последними событиями, что не обратили особого внимания на весьма необычный завтрак. Конечно, ничего экзотического не было ни в гречневой каше на молоке, ни в кукурузных лепешках, ни, наконец, в щедрых порциях янтарного меда (к слову, тоже гречишного). Просто два последних деликатеса подавались к завтраку нечасто, а горячее молоко с разварившимися крупинками гречки так и вообще впервые появилось на столах Большого зала. Подобное меню вполне можно было бы отнести к кулинарному эксперименту хогвартских эльфов, если бы не…
Альбус Дамблдор, восседающий сейчас во главе учительского стола на роскошном стуле, более напоминающем трон, смотрел на предложенное угощение, едва сдерживая отвращение. Но в тот момент он даже не предполагал, кому обязан тем, что выйдет из-за стола голодным. А виновник принудительной директорской диеты сидел совсем рядом. Он не только знал, почему на столах сегодня такое необычное и такое скудное меню, - он лично его разработал, а потом продиктовал взбунтовавшимся поначалу эльфам-поварам. Но субординацию в древнем замке еще никто не отменял, поэтому трудолюбивые и послушные домовики не посмели перечить школьному смотрителю.
Профессор Слагхорн, облаченный в бордовую мантию, выглядел несколько озабоченным. Медленно и безучастно он поглощал блюдо из гречки, но было видно, что мысли его где-то очень далеко. Все внимание зельевара сейчас занимала массивная дверь, ведущая в Большой зал – он явно кого-то ждал (и, судя по лукавым взглядам коллег, те были прекрасно осведомлены, кого именно). Из состояния задумчивости Слагхорна вывел директор:
- Гораций, мне бы очень не хотелось нарушать твои субботние планы, но после завтрака загляни, пожалуйста, в больничное крыло. Нам нужно поговорить.
- Конечно, Альбус, - отозвался зельевар и, не мешкая, попытался подняться из-за стола.
- Это не так срочно, - пресек его попытку директор, удерживая друга за рукав мантии. – Я сам немного задержусь… - Дамблдор кивнул в сторону нетронутого завтрака и пояснил: - Мне нужно переговорить с Аргусом. Впрочем, можешь не дожидаться меня. В больничном крыле сейчас Минерва. Она тебе объяснит, что случилось и какая помощь…
- Минерва?! – Слагхорн вперил в директора взор, полный недоумения и тревоги. – Минерва в больничном крыле?!
Проявив изумительную прыть, весьма неожиданную для столь почтенного возраста и столь внушительной комплекции, Гораций в тот же миг вскочил из-за стола и устремился через длинный проход между ученических столов к массивной двери. Потрясенный Дамблдор, попытавшийся было в первую секунду успокоить и задержать коллегу, лишь безнадежно махнул рукой, глядя ему вслед.
Снейп, успевший перед завтраком пообщаться с директором, уже знал, что ночь для обитателей больничного крыла прошла без изменений: оба пациента и формально лечащий их колдомедик крепко спали сейчас, откровенно презрев все режимные моменты.
Профессор Защиты подозрительно вглядывался в лица слизеринцев и гриффиндорцев. Когда тревоги, связанные с Поттером, постепенно отступили, перед Снейпом со всей очевидностью вдруг нарисовались эпизоды собственного приключения в злополучной теплице. Нетрудно догадаться, какую реакцию среди студентов мог бы вызвать рассказ Малфоя или Поттера о том, в каком виде появился перед ними декан Слизерина. Но, похоже, волнения его были преждевременными: студенты явно ничего не знали. Видимо, Поттер не решился ночью развлекать своих посетителей весьма пикантной историей. А ведь ему было, что порассказать. Правда, учитывая его поведение в душе, вряд ли он стал бы поднимать эту тему. Но почему промолчал Драко? Это было тем более странно, что Малфой, брошенный своим деканом на расправу Филчу, имел прекрасную возможность поквитаться со Снейпом. Что же остановило униженного аристократа?
- Мистер Малфой, - обратился Мастер Зелий к своему студенту, - нам необходимо поговорить. Домовик передаст мое распоряжение: в обозначенное время вам надлежит быть в зале для аудиенций.
- Да, сэр.
Малфой не выглядел удивленным – казалось, он только этого и ждал. Возможно, ради подобного приглашения юноша и спустился к завтраку. Сразу после слов Снейпа он кивнул приятелям и двинулся к выходу. Еще один нетронутый завтрак сиротливо остался стоять на столе. Правда недолго. В отличие от многих студентов, ненасытным Крэббу и Гойлу новое меню явно пришлось по вкусу, и порцию Драко они разделили по-братски.
Блэйз Забини, обильно смазывая кукурузную лепешку медом, не без досады должен был признать, что неожиданно вышедший из-под контроля взгляд (явно против воли своего хозяина) постоянно обращался к соседнему столу, отыскивая каштановые кудри гриффиндорской грязнокровки. Но попытки оказались тщетными: Гермиона, как и все ее приятели, на завтрак не вышла. Так что гречишный мед был как нельзя кстати: ему предстояло подсластить горечь разочарования.
Но напрасно директор ждал конца завтрака, чтобы поговорить с Филчем. Когда почти все разошлись, Дамблдора ненадолго отвлекла профессор Синистра. Школьный смотритель, воспользовавшись заминкой, быстро выскользнул из Большого зала. Разочарованно вздохнув, голодный директор поднялся из-за стола, решив перенести запланированную беседу на более подходящее время. Что-то недовольно бормоча себе под нос, старик направился в больничное крыло.
Когда запыхавшийся профессор Слагхорн распахнул дверь лазарета, он, к собственному облегчению, увидел там совершенно здоровую Минерву Макгонагалл, которая в тот момент была чрезвычайно занята: женщина очень сердито выговаривала что-то своему подопечному. Застывший посреди палаты мистер Лонгботтом, бледный, в сильно измятой мантии, имел весьма испуганный и виноватый вид. Появление Слагхорна явно сыграло юноше на руку: возможно, не случись оно, декан Гриффиндора и не подумала бы столь быстро свернуть воспитательное мероприятие. Теперь же, приветливо кивнув профессору Зельеварения, она явно поспешила закончить беседу:
- Полагаю, вы сделаете из всего произошедшего верные выводы, и впредь ничего подобного не случится, не так ли, мистер Лонгботтом?
Невилл не сразу сообразил, что смертная казнь, похоже, отменяется. Но когда все-таки понял, то закивал так усердно, что Слагхорну показалось: голова ошалевшего от радости студента вот-вот оторвется.
- Ступайте, мистер Лонгботтом, и серьезно поговорите со своими друзьями. Обрисуйте им в деталях все, что случилось сегодня ночью. Надеюсь, им будет стыдно…
- Да, мэм, я им скажу… все… будет стыдно… простите…
Выскочив из больничного крыла, Невилл с облегчением вздохнул, затем прижался лбом к деревянной поверхности массивной двери и замер так на несколько мгновений. Но вот, заслышав далекие шаги, юноша вздрогнул, боязливо повел плечами и со всех ног пустился по коридору, направляясь в факультетскую башню.
И без того немалая скорость мистера Лонгботтома, без сомнения, увеличилась бы в несколько раз, знай он, кто приближается сейчас к больничному крылу. А к лазарету уже подходил профессор Снейп. Распахнув дверь, он невольно стал свидетелем очень милой сцены: взволнованный сверх меры Слагхорн выпытывал у профессора Макгонагалл, как та себя чувствует и по какой причине отсутствовала на завтраке. Щеки Минервы раскраснелись, и, хотя ответы ее не отличались многословием, а голос выражал досаду, было совершенно очевидно, что подобное внимание ей льстит.
Профессор Макгонагалл как-то уж слишком обрадовалась появлению Снейпа, что крайне его изумило. Не дав коллеге опомниться, декан Гриффиндора поспешила сдать дежурство. Ее отчет при этом был весьма лаконичным:
- Мистера Лонгботтома я отправила в факультетскую башню: он выглядел вполне здоровым. Поппи и мистер Поттер еще не просыпались. Все тихо и спокойно.
Снейп благодарно кивнул коллеге, но в тот момент, когда та уже направилась к выходу, внезапно остановил ее вопросом:
- Я надеюсь, Минерва, что, учитывая события сегодняшней ночи, вы с Дамблдором примите соответствующие меры. В Хогвартсе многое случалось, но чтобы такое! И где? В больничном крыле! Вы должны…
- Когда у меня возникнут вопросы, касающиеся моих должностных обязанностей, непременно проконсультируюсь с тобой, Северус. Но пока сложностей я не испытываю. А поэтому прошу меня извинить – дела.
Развернувшись, Минерва устремилась к выходу, но у самой двери, словно вспомнив что-то, обернулась. Кивнув на прощание обоим мужчинам, она чуть дольше задержала взгляд на Слагхорне, наградила его сдержанной улыбкой и лишь затем покинула больничное крыло.
Явно рассерженный уверенной отповедью Макгонагалл, Северус с трудом подавил в себе растущее раздражение и попытался рассказать своему учителю о ночном происшествии, но, похоже, в мыслях Слагхорна все еще безраздельно царила Минерва. На щеках профессора Зельеварения цвел яркий румянец, а взгляд был прикован к двери в надежде, что та сейчас откроется…
Дверь и впрямь внезапно распахнулась, и в больничное крыло вошел немного запыхавшийся директор. Без лишних церемоний он сразу направился в покои мадам Помфри, приглашающе кивнув Слагхорну и бросив ему на ходу:
- Гораций, у нас возникли серьезные проблемы.
Профессор Зелий послушно двинулся за Дамблдором, а Снейп, задержавшийся, чтобы осмотреть спящего Поттера, присоединился к ним через пару минут.
Мадам Помфри лежала в той же позе, что и вчера. И беспробудный сон, и возникающая время от времени улыбка были прежними.
Снейп и Дамблдор в ожидании покосились на коллегу, не сводящего глаз с мадам Помфри. Но, похоже, увиденное его не испугало и не удивило – создавалось впечатление, что все было в порядке вещей.
- Вот в таком состоянии она находится уже много часов и просыпаться, похоже, не собирается, - озабоченно качая головой, начал Дамблдор. – Нам необходима твоя помощь, Гораций.
Слагхорн, словно очнувшись от наваждения, вздрогнул и в то же мгновение отвернулся к окошку, явно избегая требовательного взгляда голубых глаз.
- Да как же ей можно помочь? Я же не колдомедик. Признаться честно, я вообще не представляю, что тебя натолкнуло на эту мысль, Альбус.
- Возможно, это, Гораций! – прервал его Снейп и протянул учителю знакомую склянку, изъятую ночью из кабинета зельевара. Увидев недоумение на круглом лице, Северус уточнил: - Мне понадобилось несколько капель этого яда. Конечно, следовало бы попросить столь ценный ингредиент у хозяина, но ничего не получилось.
- Почему же не получилось? – все еще не понимая, бормотал Слагхорн. – Если это действительно было так необходимо, я бы поделился… охотно. Особенно, когда дело касалось безопасности Гарри Поттера. Ты напрасно испугался, Северус.
- Да нет, Гораций, дело вовсе не в моем испуге – все куда сложнее. Проблема в том, что вы тоже спали. Крепко. Беспробудно. Как Поппи.
- И улыбался точно так же, как она сейчас, - счел нужным добавить Дамблдор.
- Сходство было абсолютным. Просто два величайших счастливца в Хогвартсе! Да что там в Хогвартсе – берите шире! – хмыкнул Снейп.
Слагхорн напоминал сейчас нашкодившего подростка: вид у него был до того виноватый, что ведущие допрос профессора едва сдерживали рвущиеся наружу улыбки. Гораций опять помялся и пробормотал что-то невразумительное себе под нос, но потом все же решился:
- Видите ли, в чем дело… не то чтобы я старался это скрыть… вы не подумайте ничего плохого. Просто все это находится пока в экспериментальной стадии, и проведена еще не вся серия запланированных опытов.
- Ты взялся за новые исследования? Ты?! Я не верю собственным ушам! – лицо Дамблдора выражало крайнюю степень изумления.
- Да… после всех зароков и клятв это действительно выглядит довольно странно. И поверь мне, Альбус, сам бы я и не подумал погружаться в очередной эксперимент… просто…
- А дальше, по всей видимости, - послышался ироничный комментарий Снейпа, - нас ждет занимательное повествование о каком-нибудь змее-искусителе?
Слагхорн кивнул и со вздохом признался:
- Видит Мерлин, я этого не хотел. Да, речь пойдет о змее-искусителе, точнее, о двух сразу.
Догадавшись, что рассказ вряд ли будет лаконичным, Дамблдор пригласил всех переместиться в кабинет мадам Помфри и, расположившись поудобней, попытаться разобраться в этой непростой ситуации.
Уже приближаясь к портрету Полной дамы, Невилл отметил про себя, что в замке на удивление немноголюдно. А еще он с облегчением понял, что напрасно опасался расправы: немногочисленные группки студентов, встретившиеся ему по пути, намерения имели самые мирные и даже почтительно приветствовали прославившегося герболога.
В Гриффиндорской башне юношу ждали с большим нетерпением и устроили настоящую овацию. Из плотного кольца обнимавших его рук Невилла буквально выдернули близнецы Уизли.
Заботливо поставив герболога на пол, они слегка подтолкнули его к креслам, стоящим у окна. На диване, крепко прижавшись друг к другу и закутавшись в один клетчатый плед, сидели Рон, Джинни и Гермиона. Таким образом, все участники вчерашней пирушки, за исключением Гарри, были в сборе. Невилл опустился в свободное кресло, близнецы расположились напротив. Юноша внимательно оглядел друзей и печально покачал головой: мрачные, невыспавшиеся лица, ввалившиеся глаза у девушек и мешки под глазами у Рона. Только близнецы выглядели веселыми и оживленными, словно их и не было вчера в больничном крыле.
Первым прервал молчание Фред:
- А где Гарри? И как вы там… ну… вообще? Все в порядке?
- Со мной – да, как видите. Чего не скажешь о Гарри.
- Что с ним?! – одновременно воскликнули Джинни, Гермиона и Джордж. Рон промолчал, но заметно побледнел.
Рассказ Невилла просто потряс воображение слушателей. И что с того, что он сгустил краски, описывая сцену собственного допроса у Снейпа? В итоге по драматичности беседа с Мастером Зелий вполне тянула на описание пыток у самого Вольдеморта…
Да и рассказывая о мучениях Гарри, юноша не поскупился на ужасающие эпитеты и холодящие кровь сравнения. Когда повествование наконец закончилось, друзья, буквально раздавленные чувством собственной вины, еще долго сидели в абсолютной тишине. Затем Невилл получил-таки полагающуюся порцию охов и вздохов, прославляющих его стойкость и редкий дар – умение по-настоящему дружить. А когда немного растерявшегося герболога поцеловала Джинни, тот уже с уверенностью мог сказать, что поймать удачу за хвост, пусть и с небольшим опозданием, ему все-таки удалось.
Полчаса спустя, приняв душ и переодевшись, Невилл спускался из спальни, когда уже на подступах к общей гостиной был остановлен поджидавшими его близнецами.
- У нас к тебе разговор, - начал Джордж.
- Очень важный! – подмигнул Фред. – Ты куда-то собрался? Давай так: мы проводим тебя и по дороге побеседуем.
- Хорошо, - согласился Невилл, но голос его при этом звучал как-то неуверенно. Очевидно, он совсем не привык к повышенному вниманию. – Я собирался в теплицы. Хочу посмотреть, что там стало с бой-огурцами… после вчерашнего.
- В теплицы? – переспросил явно довольный Джордж.
- К бой-огурцам? – уточнил сразу заулыбавшийся Фред.
- Великолепно! – подытожили оба брата. – Вот о них-то мы и хотели с тобой поговорить.
Подхватив немного обалдевшего изобретателя под руки, близнецы уверенно двинулись к портрету Полной дамы, взяв курс на школьные теплицы.
С первыми лучами солнца профессор Спраут была уже у теплиц. Ей тоже не спалось в эту ночь. Сердобольные Минерва и Синистра утешали ее весь вечер и напоили Помону своими «фирменными» успокоительными зельями, но сон так и не пришел к отчаявшейся женщине, потому что муки совести часто являются непреодолимым препятствием на его пути.
К экспериментальной теплице женщина приближалась, едва дыша от волнения. Она уже рисовала в своем воображении жуткую картину полного разгрома: вязкие болота омерзительной слизи и полностью вышедшие из подчинения воинственные растения. Одним словом, профессор Спраут была готова ко всему. Но уж точно не к такому…
Изумрудные лианы, вполне миролюбивые и необыкновенно похорошевшие после щедрого «ужина», полученного от заложников, и магического дождя, дарованного им догадливым Мастером Зелий, приветствовали вошедшую женщину, слегка подрагивая листиками. Заботливо вскопанный накануне чернозем сейчас был немного увлажнен, но не более того. Никаких мерзких желто-зеленых луж, ни малейшего намека на вчерашний кошмар. А тем временем несколько лиан, будто извиняясь, тянули к потрясенной женщине длинные змеевидные плети. Их листочки, напоминающие детскую ладошку, словно предлагали своей создательнице заключить мировую и обменяться дружеским рукопожатием.
Профессора Спраут бесконечно тревожила дальнейшая судьба этих овощей, способных постоять за себя. Она вообще слыла любительницей смелых экспериментов (здесь с ней мог потягаться разве только Хагрид) и давно уже снискала себе почет и уважение коллег, которые неизменно восторгались ее научной дерзостью (что, правда, не мешало им за глаза называть Помону чудачкой).
На плоды их совместной с мистером Лонгботтомом деятельности у профессора Спраут были большие надежды. Два года… два года, полные проб, сомнений, ошибок. И один вечер, который перечеркнул все достигнутые результаты. Но сдаваться женщина не собиралась. Понимая, что вчерашнее побоище без последствий не останется, профессор Спраут продумывала сейчас стратегию защиты. Помону немного удивило долгое отсутствие Невилла, и она ждала его с минуты на минуту.
Дверь негромко хлопнула – в теплице появился гость, но это был не мистер Лонгботтом. На пороге смущенно топтался хогвартский лесничий. Весть о случившемся вчера дошла до него лишь на завтраке. Опасность! А он оказался в стороне! Стоит ли удивляться тому, что обычно всегда прожорливый гигант сразу лишился аппетита и, даже не дождавшись конца утренней трапезы, покинул Большой зал?
Но торопился Хагрид напрасно - змеевидные побеги вели себя на удивление спокойно: ни малейшего намека на агрессию.
- Какие красавцы! – пробормотал восхищенный гигант. – Не нападут на меня, а?
В теплице зазвучали первые раскаты его могучего смеха.
Ну что ты! - успокоила коллегу профессор Спраут. - Они не нападают, а только защищаются.
- Да уж мне рассказали, как они отделали вчера шестикурсников, – хмыкнув, Хагрид двинулся по одному из проходов. – Надо же… мыслящие огурцы… чудно! - не скрывая своего восхищения, он разглядывал экспериментальные растения, а потом, спохватившись, добродушно предложил: - Что же, давайте знакомиться… раз вы такие умные. Я Хагрид.
- Меня зовут Филеус Флитвик, - раскланялся с изумрудными лианами четверть часа спустя маленький человечек, пришедший, по его собственному признанию, поддержать коллегу в непростое для нее время, а на самом деле явившийся просто поглазеть на чудо-огурцы.
В этот день «поддержать коллегу» явилась добрая половина педагогического состава Хогвартса.
- Профессор Синистра, - представилась огуречным зарослям еще одна гостья.
- Профессор Вектор, - услышали они через пару минут.
А затем на пороге появилась…
- Мадам Пинс.
А следом за ней…
- Мадам Хуч, - желтые глаза, обращенные на лианы, странно блеснули.
И даже профессор Трелони удостоила теплицу своим присутствием, а затем в стеклянном доме разнесся никогда не слышимый здесь доселе приглушенный цокот копыт - это, поддавшись всеобщему ажиотажу, явился еще один преподаватель Предсказаний - кентавр Флоренц.
Таким образом, отдельные визиты сердобольных коллег вскоре превратились в настоящее паломничество. Стоит ли удивляться тому, что профессор Спраут изрядно подустала водить бесконечные экскурсии по своему зеленому царству?
Хорошо еще, что сюда не могли попасть учащиеся. Это правда не означало, что они не интересовались новыми питомцами профессора гербологии. Как раз наоборот. Все субботние планы были благополучно забыты: партии в магические шахматы и артобстрелы плюй-камнями, недописанные рефераты и недоваренные зелья, библиотека и даже Хогсмид потеряли какую бы то ни было важность в глазах юных любителей сенсаций. Да и как можно сейчас заниматься хоть чем-то в замке, когда тут такое?
Вот только увиденное сквозь стекло никак не вязалось с образом коварных плюющихся монстров, которых весьма живописно обрисовали вчерашние жертвы легендарного зачета. Поэтому, откровенно разочаровавшись в увиденном и потолкавшись бесполезно у теплицы, студенты уже собрались расходиться, как вдруг на горизонте нарисовалась фигура Невилла Лонгботтома. Но напрасно шестикурсники из Слизерина так приободрились – поквитаться с виновником их вчерашнего позора они бы не смогли. Оказалось, что гриффиндорский увалень даром времени не терял: он успел обзавестись весьма авторитетными телохранителями. Близнецы Уизли, опекая своего подопечного с флангов, умело расчищали дорогу среди собравшихся. Вскоре все трое уже исчезли в стеклянном домике – закрывающее заклинание, оставившее за бортом остальных студентов, на Невилла и его гостей, естественно, не распространялось.
Увидев в теплице половину педагогического состава Хогвартса, Невилл здорово испугался, ожидая, что сейчас на него набросятся с упреками и угрозами. И на него действительно набросились…
Слагхорн чувствовал себя не в своей тарелке, готовясь посвятить коллег в суть происходящего. Он здорово вспотел от напряжения и, неловко сидя на самом краешке дивана, то и дело вытирал выступившую испарину. Снейп и Дамблдор, расположившиеся напротив, терпеливо ждали. Судя по виду Горация, они уже были готовы ко всяким неожиданностям. И эта готовность им очень пригодилась.
- Я попробую сейчас перечислить основные симптомы, - наконец начал Слагхорн. – Вы не можете разбудить Поппи с прошлого вечера. Она не двигается. Не реагирует на внешние раздражители. Кстати, вы нашатырный спирт пробовали? – поинтересовался профессор, подняв глаза на Дамблдора.
Директор кивнул, а Снейп на всякий случай уточнил:
- Нашатырный спирт, уксусная кислота, вонючий мухомор, навозный червь, смердящие губки, выделения вонючего барсука, «привет от скунса» и, наконец, «аромат аронника». Я перепробовал все. Этого довольно, Гораций?
Впечатленный столь внушительным списком, Слагхорн несколько раз кивнул, а затем продолжил:
- С запахом разобрались. Далее… ни яркий свет, ни громкие и резкие звуки. Позы не меняет, словно умерла. Только дышит…
- И еще улыбается, - перебил, не сдержавшись, Снейп. – Все, что вы сейчас перечислили, было вчера и с вами. И еще… улыбки у вас одинаковые. Какие-то идио…
- Счастливые, - закончил за него Слагхорн. – Северус, друг мой, это улыбка абсолютно счастливых людей. Уверяю вас, коллеги, что волноваться не стоит. Теперь я точно знаю, что произошло с Поппи, - он смущенно улыбнулся и неожиданно добавил: - Знать-то знаю, но объяснить не могу. И как только они сюда попали?
- Я был уверен, что в этом замешаны зелья! - не скрывал своего торжества Снейп.
- Гораций, прошу тебя, не говори загадками, - попросил Дамблдор. - Я всю ночь места себе не находил.
- Друзья мои, - торжественно начал Слагхорн, - Поппи спит так крепко не случайно. И наши с тобой любимые зелья, Северус, здесь совершенно ни при чем. Просто мадам Помфри вчера была укушена.
- Ну конечно! – сразу согласился Снейп. – Уж не комарами ли? – в его голосе звучала явная издевка.
Слагхорна, казалось, смутила осведомленность коллеги, а испытываемое волнение не позволило услышать насмешливые нотки в вопросе. Он лишь несколько раз кивнул и подтвердил:
- Не представляю, откуда вам стало это известно, но все верно. Поппи усыпил укус комара.
- Вы договорились с Лонгботтомом, да?! – было заметно, что Снейп уже откровенно злится.
- С мистером Лонгботтомом? С Невиллом? – переспросил чуть опешивший Слагхорн. – Помилуй, Северус, о чем мне с ним договариваться?
- Северус! – строго осадил коллегу Дамблдор. – Если мы хотим узнать правду, то, позволь заметить, ты выбрал не самый удачный тон. Прошу тебя дать возможность Горацию все объяснить.
- С превеликим удовольствием, Альбус! Я с радостью сделал бы это, если бы профессор Слагхорн нам действительно что-то хотел объяснить. А слушать какой-то бред о кусающихся комарах в середине декабря… нет уж… увольте!
- Ах, мой вечно недовольный и всегда сомневающийся во всем ученик! – вздохнул Слагхорн. – Годы тебя не изменили, Северус. Что ж, сам посмотри на этот, как ты выразился, бред… - Гораций протянул Снейпу колбу – точную копию той, из которой близнецы выпустили ночью своих насекомых. – Только не разбей, а то беды не избежать. Кстати, это сонарики.
Снейп здорово смутился, разглядев в склянке с десяток довольно крупных комаров. Дамблдор, получивший колбу чуть позже, повертел ее, понаблюдал за ожившими насекомыми, а затем потребовал:
- Гораций, объясни, что это?
Но у Слагхорна, похоже, были свои планы:
- Нет, Альбус. Еще не время. Прошу у тебя пару часов. Мне нужно все приготовить. Поверьте, друзья, вас ждет настоящий сюрприз. Вот что, приходите-ка после обеда в мои покои. И, пожалуйста, захватите с собой Минерву. Ей это будет особенно интересно, поскольку речь пойдет о ее учениках.
- От сюрприза мы, конечно, не откажемся, - улыбнулся Дамблдор. – Надеюсь, он будет приятным. Но как быть с мадам Помфри? Ты же обещал…
- С ней все в порядке, Альбус. Поппи скоро проснется, не волнуйтесь.
- Гораций, вы всерьез думаете, что нас может заинтересовать процесс разведения комаров? – в голосе Снейпа звучали хорошо всем знакомые ядовитые нотки.
- А ты все-таки загляни ко мне, Северус, скучно уж точно не будет, даю слово. А теперь позвольте откланяться – я отправляюсь готовиться к вашему визиту.
Заговорщицки подмигнув немного ошарашенным коллегам, Слагхорн покинул больничное крыло.
Директор и профессор Защиты какое-то время просто смотрели на закрывшуюся дверь.
- И что, как вы думаете, он собирается нам показать? – поинтересовался Снейп.
- Подождем пару часов, - отозвался Дамблдор. – Сознаюсь тебе, Северус, что даже представить не могу, что нас ждет у Горация. Особенно познакомившись с этими странными комарами, - директор глухо рассмеялся, а потом неожиданно добавил: - Может, выпросить у него парочку. Хотел бы и я видеть только счастливые сны. Да и тебе, мой мальчик, не помешает такая ослепительная улыбка.
- Надо еще разобраться, что это у него там за сонные мухи, - проигнорировав шутливое предложение директора, заметил Снейп.
- Не мухи. Комары, Северус. Запоминай: со-нар-ри-ки! – Дамблдор от души захохотал.
- Ааа, какая разница! – небрежно махнул рукой Снейп. – Надеюсь, Поттера они не покусали. Что-то долго он спит.
- После всего случившегося это неудивительно. Крепкий сон очень полезен. Пусть набирается сил.
- Ну раз уж вы сами заговорили о вчерашнем… Альбус, я осознаю чудовищные последствия своей ошибки и, не оспаривая, приму любое ваше решение. Готов предстать перед дисциплинарной комиссией опекунского совета школы и…
- Стоп! Стоп! Стоп! – Дамблдор посмотрел прямо в полные тревоги черные глаза. – Видишь ли, Северус, дело в том, что я не понимаю, о чем речь. О какой ошибке ты говоришь?
- Я же чуть не угробил Поттера. Вы забыли события прошлой ночи? Тогда придется их напомнить: это ведь я дал Поттеру…
- … весьма действенное зелье от отравления. Зелье, прошедшее клинические испытания и уже неоднократно используемое школьным колдомедиком в лечебной практике. Я прав, Северус? А если это так, то за оказание медицинской помощи студенту никогда и никого еще на дисциплинарную комиссию не вызывали.
- Да… но… конечно… - казалось, Снейп потерял дар речи. – Альбус, правильно данные зелья обычно не приводят к таким печальным последствиям.
- Человеческий фактор! – торжественно изрек Дамблдор, но, увидев недоумение на лице коллеги, пояснил: - Это маггловский термин. Ты просто не учел уникальные способности мистера Поттера.
- Вы говорите о его удивительном даре находить приключения на свою…
- Да, - поспешно согласился Дамблдор, именно об этом даре я и говорю… - он бросил лукавый взгляд на спящего юношу и подвел итог: - Твоей вины здесь нет. Мне не за что тебя наказывать. Поэтому тема закрыта.
- Тогда, я надеюсь, вы проведете тщательное расследование, - от обороны Снейп в мгновение ока перешел к атаке, - и когда виновные найдутся…
- Их не придется искать, - остановил Дамблдор все более распаляющегося коллегу.
- О, я и не сомневался, что вы с Минервой просто закроете глаза на очередной проступок гриффиндорцев. Но это слишком серьезный случай. Необходимо узнать, кто прошлой ночью…
За спорами профессора не заметили нового гостя больничного крыла, точнее, гостью. Решив, что неловко подслушивать разговоры преподавателей, вошедшая девушка кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание.
- Мисс Грейнджер? – изумился Снейп. – Что вам понадобилось в больничном крыле?
Гермиона заговорила не сразу, было очевидно, что она волнуется. Дамблдор решил помочь девушке:
- Думаю, мисс Грейнджер хочет сделать какое-то признание, или я ошибаюсь?
Гермиона обвела глазами лазарет, вздрогнула, увидев спящего Гарри, и, наконец, решилась:
- Да, сэр. Мне нужно кое в чем признаться. Видите ли, вчера я очень волновалась за судьбу Гарри и Невилла… и решила их навестить.
- Продолжайте, мисс Грейнджер, - подбодрил ее директор.
Гермиона опустила голову и, немилосердно кусая губы, созналась:
- Я хотела их… поддержать… вот. И принесла с собой… бутылку огневиски… чтобы отметить наше избавление из теплицы. Это я во всем виновата.
Щеки Гермины пылали. Она все-таки прокусила губу, и тонкая струйка крови окропила подбородок. Снейп был настолько потрясен признанием Грейнджер, что глаза его, казалось, увеличились вдвое:
- Вы?! Это вы принесли спиртное? Поверить не могу! И кто же вам составил компанию?
- Я была одна, - слишком уж поспешно заверила Мастера Зелий девушка. – Я очень виновата. Невилл рассказал, как мучился ночью Гарри. Если бы я только знала! Господи, если бы я знала!
Карие глаза наполнились слезами.
- Не надо плакать, мисс Грейнджер, - ласково обратился к ней Дамблдор. – Конечно, вы не хотели Гарри зла. Все уже закончилось. Это, разумеется, серьезная ошибка, но важно, что вы ее признали и искренне раскаялись в содеянном. Я прав, мисс Грейнджер?
- Конечно, сэр. Больше такого не будет никогда.
- Очень рад это слышать. Вот только оставить ваш поступок безнаказанным я не могу. Да вы и сами все прекрасно понимаете, поскольку всегда настаивали на справедливости.
- Я понимаю, сэр, и готова понести любое наказание.
- Я запрещаю вам посещать Хогсмид до рождественских каникул. Думаю, не нужно объяснять почему. И, пожалуйста, никогда больше не приносите из деревни запретные товары и предметы. Список можно посмотреть у мистера Филча.
- Это все? – Гермиона даже закашлялась от неожиданности.
- А что же вы ждали? Применения Непростительного заклинания? Нет, мисс Грейнджер, самый главный судья – это ваша совесть. Вот с ней-то наедине я вас и оставлю. А теперь мне нужна помощь. Мадам Помфри пока не может исполнять свои обязанности. К счастью, в лазарете нет больных, кроме Гарри. Но он просто спит. Могу я вас попросить подежурить здесь до обеда.
- Конечно, профессор Дамблдор. Я с радостью подежурю и понаблюдаю за Гарри и мадам Помфри.
- Гораздо важнее, мисс Грейнджер, не допускать никого до кабинета нашего колдомедика. Там находятся важные зелья и редкие ингредиенты. Если произойдет что-то непредвиденное, связывайтесь по каминной сети со мной, профессором Снейпом или профессором Макгонагалл.
Едва Гермиона, абсолютно счастливая от возложенной на нее миссии, скрылась в кабинете мадам Помфри, в лазарете появилась еще одна гостья - Джинни Уизли. Она несказанно удивила профессоров, тоже решив сознаться в совершенном преступлении. В итоге выяснилось, что это именно мисс Уизли навестила оставленных в больничном крыле приятелей с бутылкой огневиски, при этом она действовала одна, а теперь, терзаемая муками совести, пришла за полагающимся ей наказанием.
Получив запрет на посещение Хогсмида, Джинни, едва сдерживая радость, выпорхнула из лазарета, все еще не веря, что так просто спасла всех и так легко отделалась сама. Но это был не конец. Вскоре дверь больничного крыла распахнулась, пропуская очередного гриффиндорского камикадзе.
Рональд Уизли заверил профессоров… Впрочем, текст его выступления не очень-то и разнился с первыми двумя. Лишь имя ночного визитера, прихватившего с собой бутылку огневиски, каждый раз менялось.
Когда за мистером Уизли закрылась дверь, Снейп, молчавший во время всего сеанса гриффиндорского покаяния, воскликнул, едва сдерживая ярость:
- Да они же просто издеваются, смеются нам в глаза! Альбус, почему вы терпите подобное безобразие?!
- Ты ошибаешься, Северус, - голос Дамблдора звучал совершенно невозмутимо, словно устроенный гриффиндорцами спектакль был в порядке вещей. – Они явились сюда вовсе не издеваться. Все трое приняли удар на себя, чтобы спасти остальных.
- Ну конечно! Где уж мне постичь знаменитое гриффиндорское благородство! – глаза Снейпа презрительно сузились. – Альбус, снимите наконец розовые очки! Они же врали вам!
- Не горячись, Северус. Я и сам это прекрасно понимаю. Кроме того, я не хуже тебя осознаю, что ложь и благородство – вовсе не родственники. Важно теперь, чтобы это уяснили и мисс Грейнджер, и оба Уизли.
- Альбус, их сегодня очень легко было поймать на лжи. По вашей вине мы упустили шанс преподать им отличный урок и строго наказать за устроенное безобразие.
- Поимка с поличным, чтение нотаций и строгие наказания – не всегда действенный способ. Мы с тобой видели лишь начало спектакля, - лицо директора озарила отлично знакомая Снейпу лукавая улыбка. – И, сдается мне, перед нами предстали еще не все его участники. Давай-ка подождем развития действия.
- И долго нам ждать? – Снейп презрительно ухмыльнулся. – Видите ли, Альбус, я не могу отнести себя к поклонникам дешевых комедий. Это не мой жанр.
- В воспитании, мой дорогой, выдержка и терпение чаще всего гораздо предпочтительнее горячности и спешки. Я не один год знаю этих ребят и имею все основания верить в их порядочность. Очень скоро они вернутся – вот тогда и узнаем всю правду. А пока… у нас с тобой есть пара часов до обеда, чтобы заняться делами и морально подготовиться к сюрпризу, приготовленному Горацием.
- Ох уж эти мне сюрпризы! Второй день сыплются, как из рога изобилия, - недовольно проворчал Снейп, покидая вслед за директором больничное крыло.
В знаменитом круглом кабинете директора Хогвартса в эту минуту шла генеральная уборка. Не менее тридцати домовиков, перевернув все вверх дном, воевали с пылью, скребли, терли, мыли, полировали, расставляли, раскладывали… Книги были извлечены из шкафов, бумаги – из предназначенных для них папок. Все ковры, свернутые в неподъемные рулоны, дожидались своего часа: их предстояло вынести на снег и тщательно выбить. Четверо шустрых эльфов, время от времени громко чихая, чистили камин. Многочисленные портреты бывших директоров, видимо, потрясенные размахом созидательной деятельности добросовестных домовиков, не издавали ни звука. Маленькие фигурки сновали то тут, то там – через несколько минут у директора уже рябило в глазах.
Увиденное даже не удивило, а просто потрясло откровенно растерявшегося старика: никогда еще на его памяти домовые эльфы не производили уборки на глазах волшебников. Долгие столетия все делалось глубокой ночью, а генеральные уборки производились два раза в год: на рождественских и летних каникулах, когда школу покидали все, кроме Филча. Но до Рождества была еще неделя.
Увидев среди эльфов Винки, усердно вытирающую каминную полку и полирующую стоящие на ней предметы, Дамблдор поманил домовика пальцем:
- Винки, ответь мне, почему вы затеяли уборку посреди дня?
Щуплая фигурка испуганно сжалась, словно ожидая физической расправы, и эльфийка едва слышно пропищала:
- Все домовики спать днем. Но он разбудить нас и велеть немедленно убираться у директора.
- О ком ты говоришь?
- Мистер Филч, - дрожа всем телом, промямлила Винки.
- Мистер Филч, - задумчиво повторил Дамблдор. Он ненадолго задумался о чем-то и вдруг, осененный догадкой, поинтересовался:
- Кстати, Винки, а известно ли тебе, кто заказывал домовикам сегодняшний завтрак?
- Домовики-повара хотеть приготовить еще много еды для детей, но он сказать, что на столе должны быть только мед, кукурузные лепешки и гр… гр…
- Гречка, - закончил за нее директор. Словно сомневаясь в словах эльфа, он несколько раз мотнул головой, а потом внезапно воскликнул: - Чудеса! А я-то, старый дурак, полагал, что это лишь полоса странных совпадений. Значит, утренний заказ сделал мистер Филч?
- Да, - подтвердила Винки, - он лично смотреть, чтобы на столе не быть других блюд, - она подняла огромные круглые глаза на Дамблдора и робко поинтересовалась: - Господин директор наказывать эльфов?
- Нет, что ты… - успокоил он домовика. – Вы все сделали правильно. Заканчивайте уборку и ни о чем не беспокойтесь.
Когда донельзя обрадованная Винки вернулась к камину, с лица директора вмиг исчезла улыбка – ей на смену пришла тревога и озабоченность. Развернувшись, он направился в кабинет школьного смотрителя.
Слизеринские владения Хогвартса отличались от покоев других факультетов не только месторасположением и ведущей цветовой гаммой внутреннего убранства (очень холодное, но, несомненно, благородное сочетание серебристого и зеленого цветов). Кроме этого, слизеринцы, не имеющие собственной высокой башни, обзавелись залом для аудиенций. Столь помпезное название имела просторная комната с уютным камином в углу и шестью мягкими креслами, расставленными по кругу. На стены и дверь зала были наложены чары неслышимости, а небольшой очаг никогда не был подключен к каминной сети – все это давало полную гарантию того, что обсуждаемые здесь темы никем не могут быть подслушаны.
Войти в зал для аудиенций можно было лишь с разрешения декана. Именно там принимались все секретные планы и вырабатывались тайные стратегии слизеринцев. В этой комнате профессор Снейп вел воспитательные беседы с отдельными студентами или группами проштрафившихся в чем-то учеников.
- Полагаю, что о тепличных мутантах Лонгботтома. Профессор, неужели виновники вчерашнего нападения не понесут наказания?
- А вам бы этого хотелось?
- Что за вопрос? Я очень на это надеюсь.
- Виновники, говорите… - Снейп задумчиво смотрел на Драко. – Я думаю, это не в ваших интересах, мистер Малфой. Или мне напомнить, кто первым применил заклинание?
- Да… конечно… только… - Драко явно смутился, но быстро взял себя в руки. – У меня не было другого выхода.
- Был, мистер Малфой, был. Ничто не угрожало вашей жизни. Самолюбие и гордыня, конечно, пострадали, но право применять магию в запрещенных местах это не дает. Напомню устав школы. Начиная с шестого курса, занятия в Хогвартсе часто связано с опасными растениями и животными, а также с экспериментальными образцами. Родители и опекуны в конце пятого года обучения подписывают соответствующий документ, а для всех шестикурсников в сентябре был проведен специальный инструктаж. Есть строжайшие запреты, нарушение которых может повлечь за собой несчастье или даже смерть. Вы, мистер Малфой, нарушили один из них.
- Не я один, - явно волнуясь, добавил Драко. – Почти все в теплице применяли боевые заклинания.
- Это верно. Но вы были зачинщиком, а поэтому молите Мерлина об удаче: сейчас сюда налетят и члены опекунского совета, и стервятники из научного магического общества. Хочу надеяться, что сами растения их заинтересуют куда больше, чем идея наказать студента, не совладавшего со своими нервами.
- Если бы я знал, что все так серьезно. Да и потом… не помогли нам эти заклинания. Славных монстров создал Лонгботтом. Они ведь со мной потом отдельно хотели разобраться. Как знать, не появись там вы, чем бы все это закончилось.
- Неужели отпрыск древнего магического рода испугался каких-то там огурцов, пусть даже и боевых? – в голосе Снейпа звучала явная насмешка.
- Попробуй их не испугайся! Но, знаете, сэр, сидя в этом аду, я был уверен, что меня вытащите именно вы.
Бровь Снейпа совершила свой знаменитый рывок вверх:
- Странно, мистер Малфой. Мое появление там – чистой воды случайность. Я редкий гость в теплицах профессора Спраут.
- Да дело не в теплицах вовсе. Знаете, сэр, я давно заметил, что у вас какое-то особое чутье на несчастья, происходящие с членами нашей семьи. И отцу вы не раз помогали, и меня из стольких переделок вытаскивали, и потом мама… она же едва ли не молится на вас.
Снейп глухо рассмеялся:
- Не переоценивайте моих заслуг, мистер Малфой. Вашим родителям я помогал нечасто, но вот вы действительно доставили мне немало хлопот.
- И я всегда вам буду благодарен за помощь… - Драко склонил голову набок, прищурил глаза и вдруг заявил: - Но вчера вы явились в теплицу не за мной – спасение Драко Малфоя в ваши планы не входило, не так ли, профессор?
Снейп какое-то время помолчал, обдумывая ответ.
- Если вы потрудитесь вспомнить, в каком виде я появился перед вами, то справедливости ради нужно сказать, что в тот момент я вообще не помышлял о чьем-либо спасении, кроме собственного. Но тем не менее предположение ваше абсолютно верно: я оправился в теплицу за мистером Поттером, даже не подозревая, что вместо одного найду двух мило беседующих студентов.
- Вот этого я и не пойму: лезть в такую клоаку. И за кем? За Поттером!
- Ну не профессора же Макгонагалл было за ним посылать – она все-таки женщина. В данном случае я выполнял свои обязанности, мистер Малфой.
- Это понятно, сэр. Просто… вы выполняли их так… добросовестно, что я чувствовал себя в теплице третьим лишним. Казалось, что, кроме Поттера, вас больше ничего не волновало.
Снейп пристально посмотрел на юношу и осуждающе покачал головой:
- Знаете, мистер Малфой, я несколько удивлен. Да вы, похоже, меня вздумали ревновать? Очень мило. Но послушайте внимательно, что я сейчас скажу, и хорошо запомните: для ревности у вас нет ни оснований, ни прав. Я ясно выразился?
Румянец, вспыхнувший на лице Драко, был абсолютно лишен симметрии. Едва коснувшись правой щеки юноши, он жарко опалил левую. Казалось, что Малфою только что отвесили крепкую пощечину. Драко смущенно опустил голову и негромко признался:
- Вы выразились предельно ясно, сэр, и этого права у меня действительно нет… - Драко вдруг резко вскинул голову, его глаза блеснули недобрым огоньком. – Но я все равно ревную, сэр. Так было всегда, с самого детства. Да вы и сами не раз говорили со мной об этом.
- Верно, говорил и был уверен, что та мучительная детская влюбленность так и осталась в вашем детстве на пару с не менее мучительной ревностью.
Яркий румянец добрался наконец и до правой щеки юноши. Драко прятал смущенный взгляд от Снейпа, но решился все-таки на признание:
- Все не так просто, сэр… никуда она не делась, эта пара.
- Если это так, мистер Малфой, то вы весьма умело маскировались.
- И вас это удивляет, сэр? Вы еще помните, чей я сын? А то в последнее время все стараются об этом не вспоминать, словно я уже осиротел. Так вот умению сдерживать свои эмоции я обучался с пеленок.
- Мне ли этого не знать? Но с того далекого времени, когда я не мог без ваших истерик покинуть Малфой Менор, минули годы. Вы уже не ребенок, а взрослый и вполне разумный молодой человек, почти уже мужчина. А потому мне не понятны причины и природа вашей, как вы сказали, ревности. Потрудитесь объясниться.
Драко воздел глаза к потолку, демонстрируя таким образом сложность поставленной задачи.
- О, вопрос о ее природе потянет на приличный научный трактат по психологическим отклонениям у отпрысков чистокровных магический семей… - Малфой глухо и как-то зло рассмеялся. – Куда проще назвать причины.
- Что ж, и о причинах послушаю весьма охотно.
Драко затих, словно размышляя о чем-то своем, а потом решительно покачал головой:
- Нет, сэр, это не самая удачная мысль. Возможно, как-нибудь в другой раз. Сегодня у нас вряд ли получится подобная беседа.
- Отчего же, мистер Малфой, я готов…
Драко недовольно поджал губы:
- Вот в этом «мистере Малфое» вся проблема… Дело в том, что профессор Снейп, с которым я делился самым сокровенным, никогда не смотрел на меня так холодно и наедине обращался только по имени. А сейчас никак не могу избавиться от ощущения, что со мной разговаривает его двойник.
Вероятно, юноша рассчитывал смутить профессора подобным образом, но тот уязвленным себя вовсе не почувствовал. Мастер Зелий с готовностью принял вызов своего студента.
- А вы не думали, что у профессора Снейпа были все основания для подобного обращения? Вот ведь как бывает, мистер Малфой, нас с вами, оказывается, терзают абсолютно одинаковые подозрения. Дело в том, что молодой человек, которого я звал Драко, куда-то пропал, исчез. И вот уже полгода приходится общаться с незнакомцем, носящим его имя. Очевидно, и я имею дело с двойником.
- Но почему? Что изменилось? – растерялся Драко.
- Так вам нужны объяснения и доказательства, мистер Малфой? Ну что ж, извольте, - голос Снейпа звучал уверенно и очень холодно. – Вы стали откровенно наплевательски относиться к моему предмету.
- Но, сэр, вы же оставили преподавание Зелий. Чему же здесь удивляться? ЗОТИ я никогда особенно не жаловал. Это, как всем известно, прерогатива Поттера. Куда уж мне...
- Пусть так. Но вы же едва успеваете по предмету, который ведет ваш любимый профессор. Думаю, что известный мне Драко хотя бы ради этого относился бы к Защите с должным уважением. Далее, - Снейп небрежно отмахнулся, пресекая таким образом попытку студента оправдаться, - уже трижды мистер Малфой откровенно игнорировал вызовы своего декана, которым, по странному совпадению, является все тот же любимый профессор. Или вы полагали, что реагировать на мои приглашения – это опять-таки прерогатива Поттера? – во взгляде Мастера Зелий читалась откровенная насмешка. – Но видите ли, в чем дело, мистер Малфой… я не звал Поттера – я желал видеть вас и говорить с вами.
Драко невольно поежился: в голосе Снейпа слышалась сталь. Никогда еще он не смотрел на юношу так…
- Но я же уже объяснил вам это, сэр, - дрожащим голосом начал Малфой, - там, на вечеринке у профессора Слагхорна.
- Очень хорошо, что вы сами упомянули праздник у профессора Зельеварения. В тот вечер вы наотрез отказались говорить со мной о чем-либо и, одному Мерлину известно, в чем обвиняли. А ведь я предложил вам помощь, мистер Малфой – любую помощь. Так вот Драко в этом случае не стал бы отмахиваться ни от разговора со мной, ни тем более от помощи.
Снейп замолчал, строго глядя на поникшего головой юношу. Когда Малфой заговорил, его слова едва можно было расслышать:
- Иногда, сэр, от помощи конкретного человека отказываются, не желая, чтобы с ним случилось нечто ужасное… потому что этот человек даже не представляет себе, с чем и с кем все это связано и во что он хочет ввязаться.
- Вот как? – удивленно переспросил Снейп, хотя удивленным при этом не выглядел. Значит, отказавшись говорить, вы, как теперь выяснилось, оберегали меня от неведомых опасностей? Что ж, похвально, мистер Малфой, весьма похвально… – Мастер Зелий вдруг резко наклонился и приблизил свое лицо к растерянной физиономии Драко. – Но кое-что вы все-таки упустили. И впредь попрошу вас это хорошо запомнить: я никогда не навязываю своей помощи, крайне редко и далеко не всем предлагаю ее и уж абсолютно точно не делаю этого, когда не знаю, во что ввязываюсь и с кем все это связано.
Снейп вновь откинулся на спинку кресла. Драко с минуту переваривал услышанное, прежде чем поднять на профессора испуганные глаза.
- Так вам все известно… вы что же… хотите сказать…
- Я уже сказал достаточно, мистер Малфой, а вы достаточно умны, чтобы сделать правильные выводы. Спокойно все обдумайте. И позвольте напомнить: ко мне можно постучаться в любое время… за исключением уроков, разумеется.
Лицо Драко мгновенно просветлело, но выразить благодарность ему так и не дали.
- А теперь вернемся к нашим двойникам. Учитывая воспитание, приобретенные манеры и основываясь на многолетнем опыте личного общения, уверен, что Драко никогда не посмел бы заговорить со мной в таком высокомерно-пренебрежительном тоне, который сегодняшний мистер Малфой уже не единожды себе позволял. Я не буду злоупотреблять примерами – их накопилось немало. Думаю, что последнего случая будет достаточно.
- Но за рождественскую вечеринку я уже извинился, сэр.
- Не об этом речь. Придется кое-что напомнить моему забывчивому студенту. Вашу реакцию на мое появление в экспериментальной теплице иначе как дерзостью не назовешь. Кто, скажите мне, мистер Малфой… кто дал вам право так со мной разговаривать?!
Щеки Драко вновь пылали, взгляд блуждал по залу для аудиенций, старательно избегая фигуры в черной мантии.
- Простите, сэр, - еле выдавил он наконец. – Я вел себя непозволительно. Оправдания здесь бессмысленны. Просто я пережил там такой шок…
- Не вы один, мистер Малфой. Но все это мелочи в сравнении с тем, что вы позорно бежали, бросив на произвол судьбы двух человек, пришедших вам на помощь. Допускаю, что мистеру Поттеру вряд ли отведено место в списке ваших симпатий. Но а как же я? Чем, хотелось бы знать, вы руководствовались, оставив дорогого, по вашему собственному признанию, человека с бессознательным студентом на руках наедине с опасностью?
- Злостью, сэр, элементарной злостью. Она заслонила все прочие чувства. Я ненавидел тогда весь мир: и эти мерзкие лианы с их создателями вместе, и навозную вонь вокруг меня и на мне, и всех, кому удалось спасти свои шкуры.
- И правда всех, - согласился Снейп.
- Знаете, сэр, сквозь стеклянные стены я видел, как они повалились на снег, а потом грелись у костра. А я в этот момент валялся в зловонной луже… - румянец медленно сходил с его щек, глаза лихорадочно блестели. – Да если бы не история с моим отцом, все эти слизеринские недоумки по-прежнему таскались бы за мной, как приклеенные. А теперь, когда он в Азкабане… Вы думаете, они не полезли за мной, потому что боялись этих растущих верблюдов? Нет, они опасались реакции… вы и сами знаете кого. Помощь сыну человека, сорвавшего важное задание, вряд ли вызовет похвалу. А раз так, то стоит ли рисковать ради наследника опального рода Малфоев?
Глядя на дрожащего и возбужденного студента, Снейп впервые за время их разговора проникся сочувствием к собеседнику.
- Мне кажется… вы немного утрируете положение дел.
- Профессор Снейп, - усмехнулся явно разошедшийся Драко, - они же все трясутся, как домовики, пересолившие блюдо. Я размышлял об этом все лето. Подумать только: какие известные фамилии! Представители каких древних и уважаемых родов втянуты в эту игру. У этих людей есть все: положение в обществе, ум, деньги, связи. А они предпочитают едва ли не ползать перед троном… Насмотрелся я за это лето… на всю жизнь.
- Очевидно, сидящий на троне может дать им то, чего у них еще нет. Полагаю, что им было это даже обещано.
- Интересно, - усмехнулся Драко, - об этом я тоже думал. Об обещаниях. Много думал: и летом дома, и в Хогвартсе. Особенно в Хогвартсе. Профессор Снейп… а что Темный Лорд обещал вам?
Мастер Зелий едва заметно побледнел, в горле неприятно запершило.
URL записиГлава 8
Субботний Хогвартс
Субботний Хогвартс
- 1 -
За ночь зимний ветер, холодный и порывистый, одержал полную победу в своей многодневной битве с целым полчищем иссиня-черных туч. Не устояв перед столь стремительным напором, они были буквально растерзаны на рваные грязные клочки и с позором отправлены в далекое изгнание. После этого, словно притомившись, ветер заметно утих, а вместе с ним успокоились и верхушки вековых деревьев Запретного Леса.
Незадолго до рассвета старый Помони, ежась под мохнатой коричневой шкурой, выбрался из глубокой пещеры, долгие годы служившей ночлегом и надежным убежищем для воинственного табуна кентавров. Старейшина так и не смог забыться в эту беспокойную ночь. Мысли, одна другой тревожней, отгоняли чуткий сон старика. Помони очень хотелось ошибиться в собственных прогнозах, вот только сигнал, увиденный ночью, был уже третьим в его долгой жизни. Поэтому сомневаться не приходилось: волшебный мир в очередной раз стоит на пороге потрясения.Ночью, греясь у разведенного огня и рассматривая беззаботно спящих кентавров, он решил на какое-то время утаить тревожную новость. Все его подопечные разговаривают со звездами, вот только большинству из них истина откроется не сразу. Чтобы заметить едва различимый знак, нужен особый дар, который встречается крайне редко. Таким даром обладали лишь Помони и… отверженный.
- Вам, Бэйн и Магориан, я вижу, тоже не спится? – внезапно спросил старейшина, даже не взглянув на кентавров, растерянно застывших у входа в пещеру. – Напрасно вы поднялись в такую рань: уставшему за день телу необходимо дать отдых.
- Мудрый Помони не спал всю ночь, - негромко начал Бейн. – Старейшине нездоровится?
В эту минуту грозный кентавр, к которому даже бесстрашный Хагрид предпочитал не приближаться, очень изменился: в обычно злобном и диковатом взгляде теперь читались почтительность и забота, а в голосе звучала тревога.
Вожак величественно обернулся к говорившему:
- Твои волнения напрасны, Бейн. Помони здоров.
Он хотел продолжить, но внезапно был перебит нетерпеливым гнедым кентавром:
- Тогда почему старейшина покинул пещеру?
В эту минуту грозный кентавр, к которому даже бесстрашный Хагрид предпочитал не приближаться, очень изменился: в обычно злобном и диковатом взгляде теперь читались почтительность и забота, а в голосе звучала тревога.
Вожак величественно обернулся к говорившему:
- Твои волнения напрасны, Бейн. Помони здоров.
Он хотел продолжить, но внезапно был перебит нетерпеливым гнедым кентавром:
- Тогда почему старейшина покинул пещеру?
Ответом явно забывшемуся смельчаку был суровый взгляд желтых глаз – оробевший Магориан вмиг умолк. Вожак выдержал необходимую паузу и назидательно заметил:
- Значит, у Помони имелись причины, вынудившие его искать уединения. Возвращайтесь в пещеру. Сегодняшний день будет полон забот и потребует от вас немало сил.
Кентавры уже покорно двинулись обратно, как вдруг…
- Бейн! – раздался властный призыв. Старейшина заговорил очень уверенно, и тон его не допускал ни малейшего возражения: - Очень скоро отверженный будет искать встречи с вожаком. Помони запрещает кому-либо из табуна препятствовать нашему общению.
Потрясенный услышанным, Бейн с трудом подобрал ответные слова:
- Старейшина хочет… чтобы отверженный… вернулся? – ноздри кентавра сильно раздувались – он едва сдерживал свой гнев. – Табун с позором изгнал предателя, так неужели мудрый Помони желает…
- Мудрый Помони желает его видеть и с ним говорить. Как только отверженный появится в лесу, он останется в табуне, и с этой минуты прежнее имя вернется к нему.
В глазах Бейна и Магориана застыл ужас.
- Но старейшина хотя бы объяснит табуну свое решение? – срывающийся голос черного кентавра выдавал бушующий в его душе гнев.
- Старейшина не обязан объяснять свои поступки, - отрезал вожак. - Позже… немного позже кентавры поймут причины такого решения. И еще… отверженный явится сюда не один. Вы должны беспрепятственно проводить ко мне его спутника… этого… человека.
- Человека?! – не сдержался пылкий Магориан. – Известно ли старейшине, кто именно явится с отверженным?
Помони отвернулся от разгоряченных кентавров.
- Это будет директор школы волшебников, Альбус Дамблдор.
Бейн и Магориан недоверчиво смотрели в спину вожаку.
- После того, что случилось полгода назад с той отвратительной и высокомерной женщиной? – гнедой кентавр презрительно сплюнул на снег. – Мудрый Помони уверен, что белоголовый старик вновь осмелится заявиться сюда?
- Помони в этом уверен.
Чуть позже, когда Бейн и Магориан вернулись в пещеру к огню, вожак, задумчиво глядя в сторону розовеющего востока, уверенно добавил:
- Дамблдор вновь появится здесь. На этот раз у него просто не будет другого выхода…
- 2 -
Обычно по выходным дням на завтраке в Большом зале было немноголюдно: уставшие за неделю студенты явно предпочитали крепкий сон. Но это субботнее утро было особенным: большинство учащихся все-таки спустилось к трапезе.
Дамблдор явился на завтрак прямо из больничного крыла. Разбудить мадам Помфри так и не удалось, и поэтому на посту сиделки его временно сменила профессор Макгонагалл.
В Большом зале директора встретил непривычно громкий рой голосов, причем оживленная беседа велась за столами всех четырех факультетов. Это жертвы бойцовых огурцов, вчера еще упорно не желавшие делиться впечатлениями о пережитом, сегодня явно наверстывали упущенное. Наступил звездный час шестикурсников Гриффиндора и Слизерина: студенты слушали их разинув рты.
Все были так поглощены последними событиями, что не обратили особого внимания на весьма необычный завтрак. Конечно, ничего экзотического не было ни в гречневой каше на молоке, ни в кукурузных лепешках, ни, наконец, в щедрых порциях янтарного меда (к слову, тоже гречишного). Просто два последних деликатеса подавались к завтраку нечасто, а горячее молоко с разварившимися крупинками гречки так и вообще впервые появилось на столах Большого зала. Подобное меню вполне можно было бы отнести к кулинарному эксперименту хогвартских эльфов, если бы не…
Альбус Дамблдор, восседающий сейчас во главе учительского стола на роскошном стуле, более напоминающем трон, смотрел на предложенное угощение, едва сдерживая отвращение. Но в тот момент он даже не предполагал, кому обязан тем, что выйдет из-за стола голодным. А виновник принудительной директорской диеты сидел совсем рядом. Он не только знал, почему на столах сегодня такое необычное и такое скудное меню, - он лично его разработал, а потом продиктовал взбунтовавшимся поначалу эльфам-поварам. Но субординацию в древнем замке еще никто не отменял, поэтому трудолюбивые и послушные домовики не посмели перечить школьному смотрителю.
Профессор Слагхорн, облаченный в бордовую мантию, выглядел несколько озабоченным. Медленно и безучастно он поглощал блюдо из гречки, но было видно, что мысли его где-то очень далеко. Все внимание зельевара сейчас занимала массивная дверь, ведущая в Большой зал – он явно кого-то ждал (и, судя по лукавым взглядам коллег, те были прекрасно осведомлены, кого именно). Из состояния задумчивости Слагхорна вывел директор:
- Гораций, мне бы очень не хотелось нарушать твои субботние планы, но после завтрака загляни, пожалуйста, в больничное крыло. Нам нужно поговорить.
- Конечно, Альбус, - отозвался зельевар и, не мешкая, попытался подняться из-за стола.
- Это не так срочно, - пресек его попытку директор, удерживая друга за рукав мантии. – Я сам немного задержусь… - Дамблдор кивнул в сторону нетронутого завтрака и пояснил: - Мне нужно переговорить с Аргусом. Впрочем, можешь не дожидаться меня. В больничном крыле сейчас Минерва. Она тебе объяснит, что случилось и какая помощь…
- Минерва?! – Слагхорн вперил в директора взор, полный недоумения и тревоги. – Минерва в больничном крыле?!
Проявив изумительную прыть, весьма неожиданную для столь почтенного возраста и столь внушительной комплекции, Гораций в тот же миг вскочил из-за стола и устремился через длинный проход между ученических столов к массивной двери. Потрясенный Дамблдор, попытавшийся было в первую секунду успокоить и задержать коллегу, лишь безнадежно махнул рукой, глядя ему вслед.
Снейп, успевший перед завтраком пообщаться с директором, уже знал, что ночь для обитателей больничного крыла прошла без изменений: оба пациента и формально лечащий их колдомедик крепко спали сейчас, откровенно презрев все режимные моменты.
Профессор Защиты подозрительно вглядывался в лица слизеринцев и гриффиндорцев. Когда тревоги, связанные с Поттером, постепенно отступили, перед Снейпом со всей очевидностью вдруг нарисовались эпизоды собственного приключения в злополучной теплице. Нетрудно догадаться, какую реакцию среди студентов мог бы вызвать рассказ Малфоя или Поттера о том, в каком виде появился перед ними декан Слизерина. Но, похоже, волнения его были преждевременными: студенты явно ничего не знали. Видимо, Поттер не решился ночью развлекать своих посетителей весьма пикантной историей. А ведь ему было, что порассказать. Правда, учитывая его поведение в душе, вряд ли он стал бы поднимать эту тему. Но почему промолчал Драко? Это было тем более странно, что Малфой, брошенный своим деканом на расправу Филчу, имел прекрасную возможность поквитаться со Снейпом. Что же остановило униженного аристократа?
- Мистер Малфой, - обратился Мастер Зелий к своему студенту, - нам необходимо поговорить. Домовик передаст мое распоряжение: в обозначенное время вам надлежит быть в зале для аудиенций.
- Да, сэр.
Малфой не выглядел удивленным – казалось, он только этого и ждал. Возможно, ради подобного приглашения юноша и спустился к завтраку. Сразу после слов Снейпа он кивнул приятелям и двинулся к выходу. Еще один нетронутый завтрак сиротливо остался стоять на столе. Правда недолго. В отличие от многих студентов, ненасытным Крэббу и Гойлу новое меню явно пришлось по вкусу, и порцию Драко они разделили по-братски.
Блэйз Забини, обильно смазывая кукурузную лепешку медом, не без досады должен был признать, что неожиданно вышедший из-под контроля взгляд (явно против воли своего хозяина) постоянно обращался к соседнему столу, отыскивая каштановые кудри гриффиндорской грязнокровки. Но попытки оказались тщетными: Гермиона, как и все ее приятели, на завтрак не вышла. Так что гречишный мед был как нельзя кстати: ему предстояло подсластить горечь разочарования.
Но напрасно директор ждал конца завтрака, чтобы поговорить с Филчем. Когда почти все разошлись, Дамблдора ненадолго отвлекла профессор Синистра. Школьный смотритель, воспользовавшись заминкой, быстро выскользнул из Большого зала. Разочарованно вздохнув, голодный директор поднялся из-за стола, решив перенести запланированную беседу на более подходящее время. Что-то недовольно бормоча себе под нос, старик направился в больничное крыло.
- 3 -
Когда запыхавшийся профессор Слагхорн распахнул дверь лазарета, он, к собственному облегчению, увидел там совершенно здоровую Минерву Макгонагалл, которая в тот момент была чрезвычайно занята: женщина очень сердито выговаривала что-то своему подопечному. Застывший посреди палаты мистер Лонгботтом, бледный, в сильно измятой мантии, имел весьма испуганный и виноватый вид. Появление Слагхорна явно сыграло юноше на руку: возможно, не случись оно, декан Гриффиндора и не подумала бы столь быстро свернуть воспитательное мероприятие. Теперь же, приветливо кивнув профессору Зельеварения, она явно поспешила закончить беседу:
- Полагаю, вы сделаете из всего произошедшего верные выводы, и впредь ничего подобного не случится, не так ли, мистер Лонгботтом?
Невилл не сразу сообразил, что смертная казнь, похоже, отменяется. Но когда все-таки понял, то закивал так усердно, что Слагхорну показалось: голова ошалевшего от радости студента вот-вот оторвется.
- Ступайте, мистер Лонгботтом, и серьезно поговорите со своими друзьями. Обрисуйте им в деталях все, что случилось сегодня ночью. Надеюсь, им будет стыдно…
- Да, мэм, я им скажу… все… будет стыдно… простите…
Выскочив из больничного крыла, Невилл с облегчением вздохнул, затем прижался лбом к деревянной поверхности массивной двери и замер так на несколько мгновений. Но вот, заслышав далекие шаги, юноша вздрогнул, боязливо повел плечами и со всех ног пустился по коридору, направляясь в факультетскую башню.
* * *
И без того немалая скорость мистера Лонгботтома, без сомнения, увеличилась бы в несколько раз, знай он, кто приближается сейчас к больничному крылу. А к лазарету уже подходил профессор Снейп. Распахнув дверь, он невольно стал свидетелем очень милой сцены: взволнованный сверх меры Слагхорн выпытывал у профессора Макгонагалл, как та себя чувствует и по какой причине отсутствовала на завтраке. Щеки Минервы раскраснелись, и, хотя ответы ее не отличались многословием, а голос выражал досаду, было совершенно очевидно, что подобное внимание ей льстит.
Профессор Макгонагалл как-то уж слишком обрадовалась появлению Снейпа, что крайне его изумило. Не дав коллеге опомниться, декан Гриффиндора поспешила сдать дежурство. Ее отчет при этом был весьма лаконичным:
- Мистера Лонгботтома я отправила в факультетскую башню: он выглядел вполне здоровым. Поппи и мистер Поттер еще не просыпались. Все тихо и спокойно.
Снейп благодарно кивнул коллеге, но в тот момент, когда та уже направилась к выходу, внезапно остановил ее вопросом:
- Я надеюсь, Минерва, что, учитывая события сегодняшней ночи, вы с Дамблдором примите соответствующие меры. В Хогвартсе многое случалось, но чтобы такое! И где? В больничном крыле! Вы должны…
- Когда у меня возникнут вопросы, касающиеся моих должностных обязанностей, непременно проконсультируюсь с тобой, Северус. Но пока сложностей я не испытываю. А поэтому прошу меня извинить – дела.
Развернувшись, Минерва устремилась к выходу, но у самой двери, словно вспомнив что-то, обернулась. Кивнув на прощание обоим мужчинам, она чуть дольше задержала взгляд на Слагхорне, наградила его сдержанной улыбкой и лишь затем покинула больничное крыло.
Явно рассерженный уверенной отповедью Макгонагалл, Северус с трудом подавил в себе растущее раздражение и попытался рассказать своему учителю о ночном происшествии, но, похоже, в мыслях Слагхорна все еще безраздельно царила Минерва. На щеках профессора Зельеварения цвел яркий румянец, а взгляд был прикован к двери в надежде, что та сейчас откроется…
Дверь и впрямь внезапно распахнулась, и в больничное крыло вошел немного запыхавшийся директор. Без лишних церемоний он сразу направился в покои мадам Помфри, приглашающе кивнув Слагхорну и бросив ему на ходу:
- Гораций, у нас возникли серьезные проблемы.
Профессор Зелий послушно двинулся за Дамблдором, а Снейп, задержавшийся, чтобы осмотреть спящего Поттера, присоединился к ним через пару минут.
Мадам Помфри лежала в той же позе, что и вчера. И беспробудный сон, и возникающая время от времени улыбка были прежними.
Снейп и Дамблдор в ожидании покосились на коллегу, не сводящего глаз с мадам Помфри. Но, похоже, увиденное его не испугало и не удивило – создавалось впечатление, что все было в порядке вещей.
- Вот в таком состоянии она находится уже много часов и просыпаться, похоже, не собирается, - озабоченно качая головой, начал Дамблдор. – Нам необходима твоя помощь, Гораций.
Слагхорн, словно очнувшись от наваждения, вздрогнул и в то же мгновение отвернулся к окошку, явно избегая требовательного взгляда голубых глаз.
- Да как же ей можно помочь? Я же не колдомедик. Признаться честно, я вообще не представляю, что тебя натолкнуло на эту мысль, Альбус.
- Возможно, это, Гораций! – прервал его Снейп и протянул учителю знакомую склянку, изъятую ночью из кабинета зельевара. Увидев недоумение на круглом лице, Северус уточнил: - Мне понадобилось несколько капель этого яда. Конечно, следовало бы попросить столь ценный ингредиент у хозяина, но ничего не получилось.
- Почему же не получилось? – все еще не понимая, бормотал Слагхорн. – Если это действительно было так необходимо, я бы поделился… охотно. Особенно, когда дело касалось безопасности Гарри Поттера. Ты напрасно испугался, Северус.
- Да нет, Гораций, дело вовсе не в моем испуге – все куда сложнее. Проблема в том, что вы тоже спали. Крепко. Беспробудно. Как Поппи.
- И улыбался точно так же, как она сейчас, - счел нужным добавить Дамблдор.
- Сходство было абсолютным. Просто два величайших счастливца в Хогвартсе! Да что там в Хогвартсе – берите шире! – хмыкнул Снейп.
Слагхорн напоминал сейчас нашкодившего подростка: вид у него был до того виноватый, что ведущие допрос профессора едва сдерживали рвущиеся наружу улыбки. Гораций опять помялся и пробормотал что-то невразумительное себе под нос, но потом все же решился:
- Видите ли, в чем дело… не то чтобы я старался это скрыть… вы не подумайте ничего плохого. Просто все это находится пока в экспериментальной стадии, и проведена еще не вся серия запланированных опытов.
- Ты взялся за новые исследования? Ты?! Я не верю собственным ушам! – лицо Дамблдора выражало крайнюю степень изумления.
- Да… после всех зароков и клятв это действительно выглядит довольно странно. И поверь мне, Альбус, сам бы я и не подумал погружаться в очередной эксперимент… просто…
- А дальше, по всей видимости, - послышался ироничный комментарий Снейпа, - нас ждет занимательное повествование о каком-нибудь змее-искусителе?
Слагхорн кивнул и со вздохом признался:
- Видит Мерлин, я этого не хотел. Да, речь пойдет о змее-искусителе, точнее, о двух сразу.
Догадавшись, что рассказ вряд ли будет лаконичным, Дамблдор пригласил всех переместиться в кабинет мадам Помфри и, расположившись поудобней, попытаться разобраться в этой непростой ситуации.
- 4 -
Уже приближаясь к портрету Полной дамы, Невилл отметил про себя, что в замке на удивление немноголюдно. А еще он с облегчением понял, что напрасно опасался расправы: немногочисленные группки студентов, встретившиеся ему по пути, намерения имели самые мирные и даже почтительно приветствовали прославившегося герболога.
В Гриффиндорской башне юношу ждали с большим нетерпением и устроили настоящую овацию. Из плотного кольца обнимавших его рук Невилла буквально выдернули близнецы Уизли.
Заботливо поставив герболога на пол, они слегка подтолкнули его к креслам, стоящим у окна. На диване, крепко прижавшись друг к другу и закутавшись в один клетчатый плед, сидели Рон, Джинни и Гермиона. Таким образом, все участники вчерашней пирушки, за исключением Гарри, были в сборе. Невилл опустился в свободное кресло, близнецы расположились напротив. Юноша внимательно оглядел друзей и печально покачал головой: мрачные, невыспавшиеся лица, ввалившиеся глаза у девушек и мешки под глазами у Рона. Только близнецы выглядели веселыми и оживленными, словно их и не было вчера в больничном крыле.
Первым прервал молчание Фред:
- А где Гарри? И как вы там… ну… вообще? Все в порядке?
- Со мной – да, как видите. Чего не скажешь о Гарри.
- Что с ним?! – одновременно воскликнули Джинни, Гермиона и Джордж. Рон промолчал, но заметно побледнел.
Рассказ Невилла просто потряс воображение слушателей. И что с того, что он сгустил краски, описывая сцену собственного допроса у Снейпа? В итоге по драматичности беседа с Мастером Зелий вполне тянула на описание пыток у самого Вольдеморта…
Да и рассказывая о мучениях Гарри, юноша не поскупился на ужасающие эпитеты и холодящие кровь сравнения. Когда повествование наконец закончилось, друзья, буквально раздавленные чувством собственной вины, еще долго сидели в абсолютной тишине. Затем Невилл получил-таки полагающуюся порцию охов и вздохов, прославляющих его стойкость и редкий дар – умение по-настоящему дружить. А когда немного растерявшегося герболога поцеловала Джинни, тот уже с уверенностью мог сказать, что поймать удачу за хвост, пусть и с небольшим опозданием, ему все-таки удалось.
Полчаса спустя, приняв душ и переодевшись, Невилл спускался из спальни, когда уже на подступах к общей гостиной был остановлен поджидавшими его близнецами.
- У нас к тебе разговор, - начал Джордж.
- Очень важный! – подмигнул Фред. – Ты куда-то собрался? Давай так: мы проводим тебя и по дороге побеседуем.
- Хорошо, - согласился Невилл, но голос его при этом звучал как-то неуверенно. Очевидно, он совсем не привык к повышенному вниманию. – Я собирался в теплицы. Хочу посмотреть, что там стало с бой-огурцами… после вчерашнего.
- В теплицы? – переспросил явно довольный Джордж.
- К бой-огурцам? – уточнил сразу заулыбавшийся Фред.
- Великолепно! – подытожили оба брата. – Вот о них-то мы и хотели с тобой поговорить.
Подхватив немного обалдевшего изобретателя под руки, близнецы уверенно двинулись к портрету Полной дамы, взяв курс на школьные теплицы.
- 5 -
С первыми лучами солнца профессор Спраут была уже у теплиц. Ей тоже не спалось в эту ночь. Сердобольные Минерва и Синистра утешали ее весь вечер и напоили Помону своими «фирменными» успокоительными зельями, но сон так и не пришел к отчаявшейся женщине, потому что муки совести часто являются непреодолимым препятствием на его пути.
К экспериментальной теплице женщина приближалась, едва дыша от волнения. Она уже рисовала в своем воображении жуткую картину полного разгрома: вязкие болота омерзительной слизи и полностью вышедшие из подчинения воинственные растения. Одним словом, профессор Спраут была готова ко всему. Но уж точно не к такому…
Изумрудные лианы, вполне миролюбивые и необыкновенно похорошевшие после щедрого «ужина», полученного от заложников, и магического дождя, дарованного им догадливым Мастером Зелий, приветствовали вошедшую женщину, слегка подрагивая листиками. Заботливо вскопанный накануне чернозем сейчас был немного увлажнен, но не более того. Никаких мерзких желто-зеленых луж, ни малейшего намека на вчерашний кошмар. А тем временем несколько лиан, будто извиняясь, тянули к потрясенной женщине длинные змеевидные плети. Их листочки, напоминающие детскую ладошку, словно предлагали своей создательнице заключить мировую и обменяться дружеским рукопожатием.
Профессора Спраут бесконечно тревожила дальнейшая судьба этих овощей, способных постоять за себя. Она вообще слыла любительницей смелых экспериментов (здесь с ней мог потягаться разве только Хагрид) и давно уже снискала себе почет и уважение коллег, которые неизменно восторгались ее научной дерзостью (что, правда, не мешало им за глаза называть Помону чудачкой).
На плоды их совместной с мистером Лонгботтомом деятельности у профессора Спраут были большие надежды. Два года… два года, полные проб, сомнений, ошибок. И один вечер, который перечеркнул все достигнутые результаты. Но сдаваться женщина не собиралась. Понимая, что вчерашнее побоище без последствий не останется, профессор Спраут продумывала сейчас стратегию защиты. Помону немного удивило долгое отсутствие Невилла, и она ждала его с минуты на минуту.
Дверь негромко хлопнула – в теплице появился гость, но это был не мистер Лонгботтом. На пороге смущенно топтался хогвартский лесничий. Весть о случившемся вчера дошла до него лишь на завтраке. Опасность! А он оказался в стороне! Стоит ли удивляться тому, что обычно всегда прожорливый гигант сразу лишился аппетита и, даже не дождавшись конца утренней трапезы, покинул Большой зал?
Но торопился Хагрид напрасно - змеевидные побеги вели себя на удивление спокойно: ни малейшего намека на агрессию.
- Какие красавцы! – пробормотал восхищенный гигант. – Не нападут на меня, а?
В теплице зазвучали первые раскаты его могучего смеха.
Ну что ты! - успокоила коллегу профессор Спраут. - Они не нападают, а только защищаются.
- Да уж мне рассказали, как они отделали вчера шестикурсников, – хмыкнув, Хагрид двинулся по одному из проходов. – Надо же… мыслящие огурцы… чудно! - не скрывая своего восхищения, он разглядывал экспериментальные растения, а потом, спохватившись, добродушно предложил: - Что же, давайте знакомиться… раз вы такие умные. Я Хагрид.
* * *
- Меня зовут Филеус Флитвик, - раскланялся с изумрудными лианами четверть часа спустя маленький человечек, пришедший, по его собственному признанию, поддержать коллегу в непростое для нее время, а на самом деле явившийся просто поглазеть на чудо-огурцы.
В этот день «поддержать коллегу» явилась добрая половина педагогического состава Хогвартса.
- Профессор Синистра, - представилась огуречным зарослям еще одна гостья.
- Профессор Вектор, - услышали они через пару минут.
А затем на пороге появилась…
- Мадам Пинс.
А следом за ней…
- Мадам Хуч, - желтые глаза, обращенные на лианы, странно блеснули.
И даже профессор Трелони удостоила теплицу своим присутствием, а затем в стеклянном доме разнесся никогда не слышимый здесь доселе приглушенный цокот копыт - это, поддавшись всеобщему ажиотажу, явился еще один преподаватель Предсказаний - кентавр Флоренц.
Таким образом, отдельные визиты сердобольных коллег вскоре превратились в настоящее паломничество. Стоит ли удивляться тому, что профессор Спраут изрядно подустала водить бесконечные экскурсии по своему зеленому царству?
Хорошо еще, что сюда не могли попасть учащиеся. Это правда не означало, что они не интересовались новыми питомцами профессора гербологии. Как раз наоборот. Все субботние планы были благополучно забыты: партии в магические шахматы и артобстрелы плюй-камнями, недописанные рефераты и недоваренные зелья, библиотека и даже Хогсмид потеряли какую бы то ни было важность в глазах юных любителей сенсаций. Да и как можно сейчас заниматься хоть чем-то в замке, когда тут такое?
Вот только увиденное сквозь стекло никак не вязалось с образом коварных плюющихся монстров, которых весьма живописно обрисовали вчерашние жертвы легендарного зачета. Поэтому, откровенно разочаровавшись в увиденном и потолкавшись бесполезно у теплицы, студенты уже собрались расходиться, как вдруг на горизонте нарисовалась фигура Невилла Лонгботтома. Но напрасно шестикурсники из Слизерина так приободрились – поквитаться с виновником их вчерашнего позора они бы не смогли. Оказалось, что гриффиндорский увалень даром времени не терял: он успел обзавестись весьма авторитетными телохранителями. Близнецы Уизли, опекая своего подопечного с флангов, умело расчищали дорогу среди собравшихся. Вскоре все трое уже исчезли в стеклянном домике – закрывающее заклинание, оставившее за бортом остальных студентов, на Невилла и его гостей, естественно, не распространялось.
Увидев в теплице половину педагогического состава Хогвартса, Невилл здорово испугался, ожидая, что сейчас на него набросятся с упреками и угрозами. И на него действительно набросились…
- 6 -
Слагхорн чувствовал себя не в своей тарелке, готовясь посвятить коллег в суть происходящего. Он здорово вспотел от напряжения и, неловко сидя на самом краешке дивана, то и дело вытирал выступившую испарину. Снейп и Дамблдор, расположившиеся напротив, терпеливо ждали. Судя по виду Горация, они уже были готовы ко всяким неожиданностям. И эта готовность им очень пригодилась.
- Я попробую сейчас перечислить основные симптомы, - наконец начал Слагхорн. – Вы не можете разбудить Поппи с прошлого вечера. Она не двигается. Не реагирует на внешние раздражители. Кстати, вы нашатырный спирт пробовали? – поинтересовался профессор, подняв глаза на Дамблдора.
Директор кивнул, а Снейп на всякий случай уточнил:
- Нашатырный спирт, уксусная кислота, вонючий мухомор, навозный червь, смердящие губки, выделения вонючего барсука, «привет от скунса» и, наконец, «аромат аронника». Я перепробовал все. Этого довольно, Гораций?
Впечатленный столь внушительным списком, Слагхорн несколько раз кивнул, а затем продолжил:
- С запахом разобрались. Далее… ни яркий свет, ни громкие и резкие звуки. Позы не меняет, словно умерла. Только дышит…
- И еще улыбается, - перебил, не сдержавшись, Снейп. – Все, что вы сейчас перечислили, было вчера и с вами. И еще… улыбки у вас одинаковые. Какие-то идио…
- Счастливые, - закончил за него Слагхорн. – Северус, друг мой, это улыбка абсолютно счастливых людей. Уверяю вас, коллеги, что волноваться не стоит. Теперь я точно знаю, что произошло с Поппи, - он смущенно улыбнулся и неожиданно добавил: - Знать-то знаю, но объяснить не могу. И как только они сюда попали?
- Я был уверен, что в этом замешаны зелья! - не скрывал своего торжества Снейп.
- Гораций, прошу тебя, не говори загадками, - попросил Дамблдор. - Я всю ночь места себе не находил.
- Друзья мои, - торжественно начал Слагхорн, - Поппи спит так крепко не случайно. И наши с тобой любимые зелья, Северус, здесь совершенно ни при чем. Просто мадам Помфри вчера была укушена.
- Ну конечно! – сразу согласился Снейп. – Уж не комарами ли? – в его голосе звучала явная издевка.
Слагхорна, казалось, смутила осведомленность коллеги, а испытываемое волнение не позволило услышать насмешливые нотки в вопросе. Он лишь несколько раз кивнул и подтвердил:
- Не представляю, откуда вам стало это известно, но все верно. Поппи усыпил укус комара.
- Вы договорились с Лонгботтомом, да?! – было заметно, что Снейп уже откровенно злится.
- С мистером Лонгботтомом? С Невиллом? – переспросил чуть опешивший Слагхорн. – Помилуй, Северус, о чем мне с ним договариваться?
- Северус! – строго осадил коллегу Дамблдор. – Если мы хотим узнать правду, то, позволь заметить, ты выбрал не самый удачный тон. Прошу тебя дать возможность Горацию все объяснить.
- С превеликим удовольствием, Альбус! Я с радостью сделал бы это, если бы профессор Слагхорн нам действительно что-то хотел объяснить. А слушать какой-то бред о кусающихся комарах в середине декабря… нет уж… увольте!
- Ах, мой вечно недовольный и всегда сомневающийся во всем ученик! – вздохнул Слагхорн. – Годы тебя не изменили, Северус. Что ж, сам посмотри на этот, как ты выразился, бред… - Гораций протянул Снейпу колбу – точную копию той, из которой близнецы выпустили ночью своих насекомых. – Только не разбей, а то беды не избежать. Кстати, это сонарики.
Снейп здорово смутился, разглядев в склянке с десяток довольно крупных комаров. Дамблдор, получивший колбу чуть позже, повертел ее, понаблюдал за ожившими насекомыми, а затем потребовал:
- Гораций, объясни, что это?
Но у Слагхорна, похоже, были свои планы:
- Нет, Альбус. Еще не время. Прошу у тебя пару часов. Мне нужно все приготовить. Поверьте, друзья, вас ждет настоящий сюрприз. Вот что, приходите-ка после обеда в мои покои. И, пожалуйста, захватите с собой Минерву. Ей это будет особенно интересно, поскольку речь пойдет о ее учениках.
- От сюрприза мы, конечно, не откажемся, - улыбнулся Дамблдор. – Надеюсь, он будет приятным. Но как быть с мадам Помфри? Ты же обещал…
- С ней все в порядке, Альбус. Поппи скоро проснется, не волнуйтесь.
- Гораций, вы всерьез думаете, что нас может заинтересовать процесс разведения комаров? – в голосе Снейпа звучали хорошо всем знакомые ядовитые нотки.
- А ты все-таки загляни ко мне, Северус, скучно уж точно не будет, даю слово. А теперь позвольте откланяться – я отправляюсь готовиться к вашему визиту.
Заговорщицки подмигнув немного ошарашенным коллегам, Слагхорн покинул больничное крыло.
* * *
Директор и профессор Защиты какое-то время просто смотрели на закрывшуюся дверь.
- И что, как вы думаете, он собирается нам показать? – поинтересовался Снейп.
- Подождем пару часов, - отозвался Дамблдор. – Сознаюсь тебе, Северус, что даже представить не могу, что нас ждет у Горация. Особенно познакомившись с этими странными комарами, - директор глухо рассмеялся, а потом неожиданно добавил: - Может, выпросить у него парочку. Хотел бы и я видеть только счастливые сны. Да и тебе, мой мальчик, не помешает такая ослепительная улыбка.
- Надо еще разобраться, что это у него там за сонные мухи, - проигнорировав шутливое предложение директора, заметил Снейп.
- Не мухи. Комары, Северус. Запоминай: со-нар-ри-ки! – Дамблдор от души захохотал.
- Ааа, какая разница! – небрежно махнул рукой Снейп. – Надеюсь, Поттера они не покусали. Что-то долго он спит.
- После всего случившегося это неудивительно. Крепкий сон очень полезен. Пусть набирается сил.
- Ну раз уж вы сами заговорили о вчерашнем… Альбус, я осознаю чудовищные последствия своей ошибки и, не оспаривая, приму любое ваше решение. Готов предстать перед дисциплинарной комиссией опекунского совета школы и…
- Стоп! Стоп! Стоп! – Дамблдор посмотрел прямо в полные тревоги черные глаза. – Видишь ли, Северус, дело в том, что я не понимаю, о чем речь. О какой ошибке ты говоришь?
- Я же чуть не угробил Поттера. Вы забыли события прошлой ночи? Тогда придется их напомнить: это ведь я дал Поттеру…
- … весьма действенное зелье от отравления. Зелье, прошедшее клинические испытания и уже неоднократно используемое школьным колдомедиком в лечебной практике. Я прав, Северус? А если это так, то за оказание медицинской помощи студенту никогда и никого еще на дисциплинарную комиссию не вызывали.
- Да… но… конечно… - казалось, Снейп потерял дар речи. – Альбус, правильно данные зелья обычно не приводят к таким печальным последствиям.
- Человеческий фактор! – торжественно изрек Дамблдор, но, увидев недоумение на лице коллеги, пояснил: - Это маггловский термин. Ты просто не учел уникальные способности мистера Поттера.
- Вы говорите о его удивительном даре находить приключения на свою…
- Да, - поспешно согласился Дамблдор, именно об этом даре я и говорю… - он бросил лукавый взгляд на спящего юношу и подвел итог: - Твоей вины здесь нет. Мне не за что тебя наказывать. Поэтому тема закрыта.
- Тогда, я надеюсь, вы проведете тщательное расследование, - от обороны Снейп в мгновение ока перешел к атаке, - и когда виновные найдутся…
- Их не придется искать, - остановил Дамблдор все более распаляющегося коллегу.
- О, я и не сомневался, что вы с Минервой просто закроете глаза на очередной проступок гриффиндорцев. Но это слишком серьезный случай. Необходимо узнать, кто прошлой ночью…
За спорами профессора не заметили нового гостя больничного крыла, точнее, гостью. Решив, что неловко подслушивать разговоры преподавателей, вошедшая девушка кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание.
- Мисс Грейнджер? – изумился Снейп. – Что вам понадобилось в больничном крыле?
Гермиона заговорила не сразу, было очевидно, что она волнуется. Дамблдор решил помочь девушке:
- Думаю, мисс Грейнджер хочет сделать какое-то признание, или я ошибаюсь?
Гермиона обвела глазами лазарет, вздрогнула, увидев спящего Гарри, и, наконец, решилась:
- Да, сэр. Мне нужно кое в чем признаться. Видите ли, вчера я очень волновалась за судьбу Гарри и Невилла… и решила их навестить.
- Продолжайте, мисс Грейнджер, - подбодрил ее директор.
Гермиона опустила голову и, немилосердно кусая губы, созналась:
- Я хотела их… поддержать… вот. И принесла с собой… бутылку огневиски… чтобы отметить наше избавление из теплицы. Это я во всем виновата.
Щеки Гермины пылали. Она все-таки прокусила губу, и тонкая струйка крови окропила подбородок. Снейп был настолько потрясен признанием Грейнджер, что глаза его, казалось, увеличились вдвое:
- Вы?! Это вы принесли спиртное? Поверить не могу! И кто же вам составил компанию?
- Я была одна, - слишком уж поспешно заверила Мастера Зелий девушка. – Я очень виновата. Невилл рассказал, как мучился ночью Гарри. Если бы я только знала! Господи, если бы я знала!
Карие глаза наполнились слезами.
- Не надо плакать, мисс Грейнджер, - ласково обратился к ней Дамблдор. – Конечно, вы не хотели Гарри зла. Все уже закончилось. Это, разумеется, серьезная ошибка, но важно, что вы ее признали и искренне раскаялись в содеянном. Я прав, мисс Грейнджер?
- Конечно, сэр. Больше такого не будет никогда.
- Очень рад это слышать. Вот только оставить ваш поступок безнаказанным я не могу. Да вы и сами все прекрасно понимаете, поскольку всегда настаивали на справедливости.
- Я понимаю, сэр, и готова понести любое наказание.
- Я запрещаю вам посещать Хогсмид до рождественских каникул. Думаю, не нужно объяснять почему. И, пожалуйста, никогда больше не приносите из деревни запретные товары и предметы. Список можно посмотреть у мистера Филча.
- Это все? – Гермиона даже закашлялась от неожиданности.
- А что же вы ждали? Применения Непростительного заклинания? Нет, мисс Грейнджер, самый главный судья – это ваша совесть. Вот с ней-то наедине я вас и оставлю. А теперь мне нужна помощь. Мадам Помфри пока не может исполнять свои обязанности. К счастью, в лазарете нет больных, кроме Гарри. Но он просто спит. Могу я вас попросить подежурить здесь до обеда.
- Конечно, профессор Дамблдор. Я с радостью подежурю и понаблюдаю за Гарри и мадам Помфри.
- Гораздо важнее, мисс Грейнджер, не допускать никого до кабинета нашего колдомедика. Там находятся важные зелья и редкие ингредиенты. Если произойдет что-то непредвиденное, связывайтесь по каминной сети со мной, профессором Снейпом или профессором Макгонагалл.
Едва Гермиона, абсолютно счастливая от возложенной на нее миссии, скрылась в кабинете мадам Помфри, в лазарете появилась еще одна гостья - Джинни Уизли. Она несказанно удивила профессоров, тоже решив сознаться в совершенном преступлении. В итоге выяснилось, что это именно мисс Уизли навестила оставленных в больничном крыле приятелей с бутылкой огневиски, при этом она действовала одна, а теперь, терзаемая муками совести, пришла за полагающимся ей наказанием.
Получив запрет на посещение Хогсмида, Джинни, едва сдерживая радость, выпорхнула из лазарета, все еще не веря, что так просто спасла всех и так легко отделалась сама. Но это был не конец. Вскоре дверь больничного крыла распахнулась, пропуская очередного гриффиндорского камикадзе.
Рональд Уизли заверил профессоров… Впрочем, текст его выступления не очень-то и разнился с первыми двумя. Лишь имя ночного визитера, прихватившего с собой бутылку огневиски, каждый раз менялось.
Когда за мистером Уизли закрылась дверь, Снейп, молчавший во время всего сеанса гриффиндорского покаяния, воскликнул, едва сдерживая ярость:
- Да они же просто издеваются, смеются нам в глаза! Альбус, почему вы терпите подобное безобразие?!
- Ты ошибаешься, Северус, - голос Дамблдора звучал совершенно невозмутимо, словно устроенный гриффиндорцами спектакль был в порядке вещей. – Они явились сюда вовсе не издеваться. Все трое приняли удар на себя, чтобы спасти остальных.
- Ну конечно! Где уж мне постичь знаменитое гриффиндорское благородство! – глаза Снейпа презрительно сузились. – Альбус, снимите наконец розовые очки! Они же врали вам!
- Не горячись, Северус. Я и сам это прекрасно понимаю. Кроме того, я не хуже тебя осознаю, что ложь и благородство – вовсе не родственники. Важно теперь, чтобы это уяснили и мисс Грейнджер, и оба Уизли.
- Альбус, их сегодня очень легко было поймать на лжи. По вашей вине мы упустили шанс преподать им отличный урок и строго наказать за устроенное безобразие.
- Поимка с поличным, чтение нотаций и строгие наказания – не всегда действенный способ. Мы с тобой видели лишь начало спектакля, - лицо директора озарила отлично знакомая Снейпу лукавая улыбка. – И, сдается мне, перед нами предстали еще не все его участники. Давай-ка подождем развития действия.
- И долго нам ждать? – Снейп презрительно ухмыльнулся. – Видите ли, Альбус, я не могу отнести себя к поклонникам дешевых комедий. Это не мой жанр.
- В воспитании, мой дорогой, выдержка и терпение чаще всего гораздо предпочтительнее горячности и спешки. Я не один год знаю этих ребят и имею все основания верить в их порядочность. Очень скоро они вернутся – вот тогда и узнаем всю правду. А пока… у нас с тобой есть пара часов до обеда, чтобы заняться делами и морально подготовиться к сюрпризу, приготовленному Горацием.
- Ох уж эти мне сюрпризы! Второй день сыплются, как из рога изобилия, - недовольно проворчал Снейп, покидая вслед за директором больничное крыло.
- 7 -
Поднимаясь по движущейся лестнице в свой кабинет, здорово проголодавшийся директор отчетливо представлял себе, как согреет воды и заварит крепкий травяной чай.
А тем временем домовики уже доставят блюдо, заполненное аппетитными бутербродами. Заморив червячка, можно будет без проблем дождаться обеда.
Венцом же предполагаемого чаепития будут маленькие шарики, щедро обсыпанные белой стружкой. Но ни этим кокосовым снежинкам, ни хрустящей скорлупке, ни нежному сладкому молочку внутри орешка не уберечь миндальной сердцевины от седовласого гурмана!
А тем временем домовики уже доставят блюдо, заполненное аппетитными бутербродами. Заморив червячка, можно будет без проблем дождаться обеда.
Венцом же предполагаемого чаепития будут маленькие шарики, щедро обсыпанные белой стружкой. Но ни этим кокосовым снежинкам, ни хрустящей скорлупке, ни нежному сладкому молочку внутри орешка не уберечь миндальной сердцевины от седовласого гурмана!
Подгоняемый разыгравшимися гастрономическими фантазиями, Дамблдор легко распахнул тяжелую дверь и, едва сдержав вопль разочарования, понял, что завтрак… откладывается.
В знаменитом круглом кабинете директора Хогвартса в эту минуту шла генеральная уборка. Не менее тридцати домовиков, перевернув все вверх дном, воевали с пылью, скребли, терли, мыли, полировали, расставляли, раскладывали… Книги были извлечены из шкафов, бумаги – из предназначенных для них папок. Все ковры, свернутые в неподъемные рулоны, дожидались своего часа: их предстояло вынести на снег и тщательно выбить. Четверо шустрых эльфов, время от времени громко чихая, чистили камин. Многочисленные портреты бывших директоров, видимо, потрясенные размахом созидательной деятельности добросовестных домовиков, не издавали ни звука. Маленькие фигурки сновали то тут, то там – через несколько минут у директора уже рябило в глазах.
Увиденное даже не удивило, а просто потрясло откровенно растерявшегося старика: никогда еще на его памяти домовые эльфы не производили уборки на глазах волшебников. Долгие столетия все делалось глубокой ночью, а генеральные уборки производились два раза в год: на рождественских и летних каникулах, когда школу покидали все, кроме Филча. Но до Рождества была еще неделя.
Увидев среди эльфов Винки, усердно вытирающую каминную полку и полирующую стоящие на ней предметы, Дамблдор поманил домовика пальцем:
- Винки, ответь мне, почему вы затеяли уборку посреди дня?
Щуплая фигурка испуганно сжалась, словно ожидая физической расправы, и эльфийка едва слышно пропищала:
- Все домовики спать днем. Но он разбудить нас и велеть немедленно убираться у директора.
- О ком ты говоришь?
- Мистер Филч, - дрожа всем телом, промямлила Винки.
- Мистер Филч, - задумчиво повторил Дамблдор. Он ненадолго задумался о чем-то и вдруг, осененный догадкой, поинтересовался:
- Кстати, Винки, а известно ли тебе, кто заказывал домовикам сегодняшний завтрак?
- Домовики-повара хотеть приготовить еще много еды для детей, но он сказать, что на столе должны быть только мед, кукурузные лепешки и гр… гр…
- Гречка, - закончил за нее директор. Словно сомневаясь в словах эльфа, он несколько раз мотнул головой, а потом внезапно воскликнул: - Чудеса! А я-то, старый дурак, полагал, что это лишь полоса странных совпадений. Значит, утренний заказ сделал мистер Филч?
- Да, - подтвердила Винки, - он лично смотреть, чтобы на столе не быть других блюд, - она подняла огромные круглые глаза на Дамблдора и робко поинтересовалась: - Господин директор наказывать эльфов?
- Нет, что ты… - успокоил он домовика. – Вы все сделали правильно. Заканчивайте уборку и ни о чем не беспокойтесь.
Когда донельзя обрадованная Винки вернулась к камину, с лица директора вмиг исчезла улыбка – ей на смену пришла тревога и озабоченность. Развернувшись, он направился в кабинет школьного смотрителя.
- 8 -
Слизеринские владения Хогвартса отличались от покоев других факультетов не только месторасположением и ведущей цветовой гаммой внутреннего убранства (очень холодное, но, несомненно, благородное сочетание серебристого и зеленого цветов). Кроме этого, слизеринцы, не имеющие собственной высокой башни, обзавелись залом для аудиенций. Столь помпезное название имела просторная комната с уютным камином в углу и шестью мягкими креслами, расставленными по кругу. На стены и дверь зала были наложены чары неслышимости, а небольшой очаг никогда не был подключен к каминной сети – все это давало полную гарантию того, что обсуждаемые здесь темы никем не могут быть подслушаны.
Войти в зал для аудиенций можно было лишь с разрешения декана. Именно там принимались все секретные планы и вырабатывались тайные стратегии слизеринцев. В этой комнате профессор Снейп вел воспитательные беседы с отдельными студентами или группами проштрафившихся в чем-то учеников.
В эту минуту декан Слизерина, утонув в одном из кресел, терпеливо поджидал мистера Малфоя, за которым был отправлен эльф-домовик. Драко явился очень быстро. Поприветствовав его, Снейп не сумел скрыть своего изумления:
- У вас мокрые волосы, мистер Малфой.
Драко кивнул и, скривив губы в вымученной улыбке, признался:
- Я только что из душа, сэр. Третий раз за это утро. Прошу прощения, но ничего не могу с собой поделать: мне везде чудится эта жуткая навозная вонь.
Снейп понимающе кивнул студенту и продолжил:
- Скажите, мистер Малфой, вы догадываетесь, о чем пойдет наш разговор.
- У вас мокрые волосы, мистер Малфой.
Драко кивнул и, скривив губы в вымученной улыбке, признался:
- Я только что из душа, сэр. Третий раз за это утро. Прошу прощения, но ничего не могу с собой поделать: мне везде чудится эта жуткая навозная вонь.
Снейп понимающе кивнул студенту и продолжил:
- Скажите, мистер Малфой, вы догадываетесь, о чем пойдет наш разговор.
- Полагаю, что о тепличных мутантах Лонгботтома. Профессор, неужели виновники вчерашнего нападения не понесут наказания?
- А вам бы этого хотелось?
- Что за вопрос? Я очень на это надеюсь.
- Виновники, говорите… - Снейп задумчиво смотрел на Драко. – Я думаю, это не в ваших интересах, мистер Малфой. Или мне напомнить, кто первым применил заклинание?
- Да… конечно… только… - Драко явно смутился, но быстро взял себя в руки. – У меня не было другого выхода.
- Был, мистер Малфой, был. Ничто не угрожало вашей жизни. Самолюбие и гордыня, конечно, пострадали, но право применять магию в запрещенных местах это не дает. Напомню устав школы. Начиная с шестого курса, занятия в Хогвартсе часто связано с опасными растениями и животными, а также с экспериментальными образцами. Родители и опекуны в конце пятого года обучения подписывают соответствующий документ, а для всех шестикурсников в сентябре был проведен специальный инструктаж. Есть строжайшие запреты, нарушение которых может повлечь за собой несчастье или даже смерть. Вы, мистер Малфой, нарушили один из них.
- Не я один, - явно волнуясь, добавил Драко. – Почти все в теплице применяли боевые заклинания.
- Это верно. Но вы были зачинщиком, а поэтому молите Мерлина об удаче: сейчас сюда налетят и члены опекунского совета, и стервятники из научного магического общества. Хочу надеяться, что сами растения их заинтересуют куда больше, чем идея наказать студента, не совладавшего со своими нервами.
- Если бы я знал, что все так серьезно. Да и потом… не помогли нам эти заклинания. Славных монстров создал Лонгботтом. Они ведь со мной потом отдельно хотели разобраться. Как знать, не появись там вы, чем бы все это закончилось.
- Неужели отпрыск древнего магического рода испугался каких-то там огурцов, пусть даже и боевых? – в голосе Снейпа звучала явная насмешка.
- Попробуй их не испугайся! Но, знаете, сэр, сидя в этом аду, я был уверен, что меня вытащите именно вы.
Бровь Снейпа совершила свой знаменитый рывок вверх:
- Странно, мистер Малфой. Мое появление там – чистой воды случайность. Я редкий гость в теплицах профессора Спраут.
- Да дело не в теплицах вовсе. Знаете, сэр, я давно заметил, что у вас какое-то особое чутье на несчастья, происходящие с членами нашей семьи. И отцу вы не раз помогали, и меня из стольких переделок вытаскивали, и потом мама… она же едва ли не молится на вас.
Снейп глухо рассмеялся:
- Не переоценивайте моих заслуг, мистер Малфой. Вашим родителям я помогал нечасто, но вот вы действительно доставили мне немало хлопот.
- И я всегда вам буду благодарен за помощь… - Драко склонил голову набок, прищурил глаза и вдруг заявил: - Но вчера вы явились в теплицу не за мной – спасение Драко Малфоя в ваши планы не входило, не так ли, профессор?
Снейп какое-то время помолчал, обдумывая ответ.
- Если вы потрудитесь вспомнить, в каком виде я появился перед вами, то справедливости ради нужно сказать, что в тот момент я вообще не помышлял о чьем-либо спасении, кроме собственного. Но тем не менее предположение ваше абсолютно верно: я оправился в теплицу за мистером Поттером, даже не подозревая, что вместо одного найду двух мило беседующих студентов.
- Вот этого я и не пойму: лезть в такую клоаку. И за кем? За Поттером!
- Ну не профессора же Макгонагалл было за ним посылать – она все-таки женщина. В данном случае я выполнял свои обязанности, мистер Малфой.
- Это понятно, сэр. Просто… вы выполняли их так… добросовестно, что я чувствовал себя в теплице третьим лишним. Казалось, что, кроме Поттера, вас больше ничего не волновало.
Снейп пристально посмотрел на юношу и осуждающе покачал головой:
- Знаете, мистер Малфой, я несколько удивлен. Да вы, похоже, меня вздумали ревновать? Очень мило. Но послушайте внимательно, что я сейчас скажу, и хорошо запомните: для ревности у вас нет ни оснований, ни прав. Я ясно выразился?
Румянец, вспыхнувший на лице Драко, был абсолютно лишен симметрии. Едва коснувшись правой щеки юноши, он жарко опалил левую. Казалось, что Малфою только что отвесили крепкую пощечину. Драко смущенно опустил голову и негромко признался:
- Вы выразились предельно ясно, сэр, и этого права у меня действительно нет… - Драко вдруг резко вскинул голову, его глаза блеснули недобрым огоньком. – Но я все равно ревную, сэр. Так было всегда, с самого детства. Да вы и сами не раз говорили со мной об этом.
- Верно, говорил и был уверен, что та мучительная детская влюбленность так и осталась в вашем детстве на пару с не менее мучительной ревностью.
Яркий румянец добрался наконец и до правой щеки юноши. Драко прятал смущенный взгляд от Снейпа, но решился все-таки на признание:
- Все не так просто, сэр… никуда она не делась, эта пара.
- Если это так, мистер Малфой, то вы весьма умело маскировались.
- И вас это удивляет, сэр? Вы еще помните, чей я сын? А то в последнее время все стараются об этом не вспоминать, словно я уже осиротел. Так вот умению сдерживать свои эмоции я обучался с пеленок.
- Мне ли этого не знать? Но с того далекого времени, когда я не мог без ваших истерик покинуть Малфой Менор, минули годы. Вы уже не ребенок, а взрослый и вполне разумный молодой человек, почти уже мужчина. А потому мне не понятны причины и природа вашей, как вы сказали, ревности. Потрудитесь объясниться.
Драко воздел глаза к потолку, демонстрируя таким образом сложность поставленной задачи.
- О, вопрос о ее природе потянет на приличный научный трактат по психологическим отклонениям у отпрысков чистокровных магический семей… - Малфой глухо и как-то зло рассмеялся. – Куда проще назвать причины.
- Что ж, и о причинах послушаю весьма охотно.
Драко затих, словно размышляя о чем-то своем, а потом решительно покачал головой:
- Нет, сэр, это не самая удачная мысль. Возможно, как-нибудь в другой раз. Сегодня у нас вряд ли получится подобная беседа.
- Отчего же, мистер Малфой, я готов…
Драко недовольно поджал губы:
- Вот в этом «мистере Малфое» вся проблема… Дело в том, что профессор Снейп, с которым я делился самым сокровенным, никогда не смотрел на меня так холодно и наедине обращался только по имени. А сейчас никак не могу избавиться от ощущения, что со мной разговаривает его двойник.
Вероятно, юноша рассчитывал смутить профессора подобным образом, но тот уязвленным себя вовсе не почувствовал. Мастер Зелий с готовностью принял вызов своего студента.
- А вы не думали, что у профессора Снейпа были все основания для подобного обращения? Вот ведь как бывает, мистер Малфой, нас с вами, оказывается, терзают абсолютно одинаковые подозрения. Дело в том, что молодой человек, которого я звал Драко, куда-то пропал, исчез. И вот уже полгода приходится общаться с незнакомцем, носящим его имя. Очевидно, и я имею дело с двойником.
- Но почему? Что изменилось? – растерялся Драко.
- Так вам нужны объяснения и доказательства, мистер Малфой? Ну что ж, извольте, - голос Снейпа звучал уверенно и очень холодно. – Вы стали откровенно наплевательски относиться к моему предмету.
- Но, сэр, вы же оставили преподавание Зелий. Чему же здесь удивляться? ЗОТИ я никогда особенно не жаловал. Это, как всем известно, прерогатива Поттера. Куда уж мне...
- Пусть так. Но вы же едва успеваете по предмету, который ведет ваш любимый профессор. Думаю, что известный мне Драко хотя бы ради этого относился бы к Защите с должным уважением. Далее, - Снейп небрежно отмахнулся, пресекая таким образом попытку студента оправдаться, - уже трижды мистер Малфой откровенно игнорировал вызовы своего декана, которым, по странному совпадению, является все тот же любимый профессор. Или вы полагали, что реагировать на мои приглашения – это опять-таки прерогатива Поттера? – во взгляде Мастера Зелий читалась откровенная насмешка. – Но видите ли, в чем дело, мистер Малфой… я не звал Поттера – я желал видеть вас и говорить с вами.
Драко невольно поежился: в голосе Снейпа слышалась сталь. Никогда еще он не смотрел на юношу так…
- Но я же уже объяснил вам это, сэр, - дрожащим голосом начал Малфой, - там, на вечеринке у профессора Слагхорна.
- Очень хорошо, что вы сами упомянули праздник у профессора Зельеварения. В тот вечер вы наотрез отказались говорить со мной о чем-либо и, одному Мерлину известно, в чем обвиняли. А ведь я предложил вам помощь, мистер Малфой – любую помощь. Так вот Драко в этом случае не стал бы отмахиваться ни от разговора со мной, ни тем более от помощи.
Снейп замолчал, строго глядя на поникшего головой юношу. Когда Малфой заговорил, его слова едва можно было расслышать:
- Иногда, сэр, от помощи конкретного человека отказываются, не желая, чтобы с ним случилось нечто ужасное… потому что этот человек даже не представляет себе, с чем и с кем все это связано и во что он хочет ввязаться.
- Вот как? – удивленно переспросил Снейп, хотя удивленным при этом не выглядел. Значит, отказавшись говорить, вы, как теперь выяснилось, оберегали меня от неведомых опасностей? Что ж, похвально, мистер Малфой, весьма похвально… – Мастер Зелий вдруг резко наклонился и приблизил свое лицо к растерянной физиономии Драко. – Но кое-что вы все-таки упустили. И впредь попрошу вас это хорошо запомнить: я никогда не навязываю своей помощи, крайне редко и далеко не всем предлагаю ее и уж абсолютно точно не делаю этого, когда не знаю, во что ввязываюсь и с кем все это связано.
Снейп вновь откинулся на спинку кресла. Драко с минуту переваривал услышанное, прежде чем поднять на профессора испуганные глаза.
- Так вам все известно… вы что же… хотите сказать…
- Я уже сказал достаточно, мистер Малфой, а вы достаточно умны, чтобы сделать правильные выводы. Спокойно все обдумайте. И позвольте напомнить: ко мне можно постучаться в любое время… за исключением уроков, разумеется.
Лицо Драко мгновенно просветлело, но выразить благодарность ему так и не дали.
- А теперь вернемся к нашим двойникам. Учитывая воспитание, приобретенные манеры и основываясь на многолетнем опыте личного общения, уверен, что Драко никогда не посмел бы заговорить со мной в таком высокомерно-пренебрежительном тоне, который сегодняшний мистер Малфой уже не единожды себе позволял. Я не буду злоупотреблять примерами – их накопилось немало. Думаю, что последнего случая будет достаточно.
- Но за рождественскую вечеринку я уже извинился, сэр.
- Не об этом речь. Придется кое-что напомнить моему забывчивому студенту. Вашу реакцию на мое появление в экспериментальной теплице иначе как дерзостью не назовешь. Кто, скажите мне, мистер Малфой… кто дал вам право так со мной разговаривать?!
Щеки Драко вновь пылали, взгляд блуждал по залу для аудиенций, старательно избегая фигуры в черной мантии.
- Простите, сэр, - еле выдавил он наконец. – Я вел себя непозволительно. Оправдания здесь бессмысленны. Просто я пережил там такой шок…
- Не вы один, мистер Малфой. Но все это мелочи в сравнении с тем, что вы позорно бежали, бросив на произвол судьбы двух человек, пришедших вам на помощь. Допускаю, что мистеру Поттеру вряд ли отведено место в списке ваших симпатий. Но а как же я? Чем, хотелось бы знать, вы руководствовались, оставив дорогого, по вашему собственному признанию, человека с бессознательным студентом на руках наедине с опасностью?
- Злостью, сэр, элементарной злостью. Она заслонила все прочие чувства. Я ненавидел тогда весь мир: и эти мерзкие лианы с их создателями вместе, и навозную вонь вокруг меня и на мне, и всех, кому удалось спасти свои шкуры.
- И правда всех, - согласился Снейп.
- Знаете, сэр, сквозь стеклянные стены я видел, как они повалились на снег, а потом грелись у костра. А я в этот момент валялся в зловонной луже… - румянец медленно сходил с его щек, глаза лихорадочно блестели. – Да если бы не история с моим отцом, все эти слизеринские недоумки по-прежнему таскались бы за мной, как приклеенные. А теперь, когда он в Азкабане… Вы думаете, они не полезли за мной, потому что боялись этих растущих верблюдов? Нет, они опасались реакции… вы и сами знаете кого. Помощь сыну человека, сорвавшего важное задание, вряд ли вызовет похвалу. А раз так, то стоит ли рисковать ради наследника опального рода Малфоев?
Глядя на дрожащего и возбужденного студента, Снейп впервые за время их разговора проникся сочувствием к собеседнику.
- Мне кажется… вы немного утрируете положение дел.
- Профессор Снейп, - усмехнулся явно разошедшийся Драко, - они же все трясутся, как домовики, пересолившие блюдо. Я размышлял об этом все лето. Подумать только: какие известные фамилии! Представители каких древних и уважаемых родов втянуты в эту игру. У этих людей есть все: положение в обществе, ум, деньги, связи. А они предпочитают едва ли не ползать перед троном… Насмотрелся я за это лето… на всю жизнь.
- Очевидно, сидящий на троне может дать им то, чего у них еще нет. Полагаю, что им было это даже обещано.
- Интересно, - усмехнулся Драко, - об этом я тоже думал. Об обещаниях. Много думал: и летом дома, и в Хогвартсе. Особенно в Хогвартсе. Профессор Снейп… а что Темный Лорд обещал вам?
Мастер Зелий едва заметно побледнел, в горле неприятно запершило.
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:23
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл", глава 7
Стоит ли удивляться тому, что Дамблдор так обрадовался появлению Снейпа?
- Ну что, надеюсь, внеплановое пробуждение не очень разозлило нашего сибарита? Все в порядке, Северус? Он дал яд?
Мастер Зелий ответил не сразу. Приблизившись к кровати Поттера, он коснулся рукой его лба и недовольно покачал головой. Потом, обернувшись к Дамблдору, достал из кармана мантии крошечный флакон и торжественно продемонстрировал директору свой трофей.
- Замечательно! – облегченно вздохнул старик.
- Все не так просто, Альбус, - Снейп помедлил, подбирая слова, - вы задали мне три вопроса. Но ответ будет один – нет.
- Почему нет? Ведь флакон…
- Нет, потому что он получен не от Горация – я сам взял склянку. Далее… все не в порядке. И, наконец, внеплановое пробуждение не разозлило Слагхорна, поскольку никакого пробуждения не было.
Услышанное явно удивило Дамблдора:
- Я, конечно, понимаю, Северус, ты спешил, волновался. Но не думаю, что Гораций отказал бы в просьбе своему коллеге и ученику. Напрасно ты не стал его будить.
- Не стал?! Альбус! А что, по-вашему, я делал столько времени?
- Ммм…
- Поверьте, я использовал все возможные средства, чтобы растолкать Слагхорна – ничего не помогло. В конце пришлось зажечь факелы и свечи, устроить настоящую иллюминацию.
- И даже свет не помог? Странно. Обычно Гораций очень чутко реагирует на него.
- Альбус, на этом сюрпризы не закончились. Отчаявшись, я решил перевернуть Слагхорна на спину и побить по щекам. Вот тут-то я и увидел его лицо…
Дамблдор был явно заинтригован:
- И что же?
- Вы, Альбус, в этом случае сказали бы, что лицо Горация «озарено ослепительной улыбкой». Кстати, абсолютно такой же, как у Помфри. Один к одному.
- Интересно. И точно так же, как Поппи, ты не смог его добудиться… - Дамблдор говорил медленно, обдумывая непростую ситуацию. - Северус, боюсь, в Хогвартсе началась какая-то сонная эпидемия.
- Возможно, но с этим мы разберемся завтра. Нашим спящим коллегам ничто не угрожает, в отличие от Поттера.
Снейп подошел к прикроватному столику, поставил на его поверхность два необходимых флакона, открыл хрупкие склянки и занялся изготовлением сыворотки. Уже через пару минут он вернул Дамблдору позаимствованный у Слагхорна яд:
- Альбус, прошу вас отнести это в кабинет Поппи. Как бы беды не случилось. И еще нам понадобятся чистые полотенца и емкость с холодной водой.
Когда Дамблдор, нагруженный всем необходимым, вернулся, противоядие было уже готово. Снейп придирчиво рассматривал его на свет.
- Северус, я думаю, будет лучше, если ты дашь зелье сам.
- Разумеется. Но я бы предпочел подождать еще минут пять. А пока вы должны узнать, что случится, когда Поттер выпьет его.
- Если противоядие принимается вовремя, то ничего, кроме легкого недомогания, отравившийся не чувствует.
- Обычно да, но не в нашем случае. Обратите внимание, Альбус, у Поттера жар. Пока не очень сильный. Но он уже свидетельствует о том, что началась мутация. Через пару минут Поттер выпьет сыворотку, в состав которой входит еще один яд. По силе оба ингредиента приблизительно равны. Только, в отличие от многих других веществ, эти никогда не образуют соединений, а ведут себя как соперники… сильные соперники. Но в итоге проиграют оба – они просто уничтожат друг друга.
Дамблдор слушал, затаив дыхание, но в конце рассказа решил прояснить для себя некоторые вопросы:
- Я все понял, Северус, только в сыворотку входят еще какие-то вещества…
- Верно, но они вступят в игру, когда все будет закончено. Их обязанность – обеспечить вывод ядовитых составляющих из организма.
- А Гарри? Гарри почувствует что-нибудь?
Снейп мужественно посмотрел в глаза директору и едва заметно кивнул.
- Будет больно?
- Да, Альбус. Поттер сполна заплатит и за ночную пирушку, и за мой промах.
- Бедный мальчик… - Дамблдор тяжело вздохнул и погладил Гарри по щеке. – Северус, я знаю, что это противоядие прошло все необходимые испытания. Но принимал ли его кто-то из твоих знакомых? Насколько хорошо тебе известны все ощущения?
- Очень хорошо, поскольку я сам принимал сыворотку.
Дамблдор кивнул: он получил все необходимые ответы. Снейп протянул руку к флакону и сжал его в ладони.
- Альбус, будет очень нелегко. Процесс займет не более четверти часа, так по крайней мере было у меня. Но эти минуты еще нужно пережить, продержаться. Я могу рассчитывать на вашу помощь?
Директору нездоровилось, и это было невозможно скрыть. Но, услышав вопрос, он поспешил успокоить Снейпа:
- Разумеется, Северус. И, пожалуйста, не волнуйся, я чувствую себя вполне сносно. Только скажи, какая помощь нужна.
- Поттер будет испытывать сильное жжение в области желудка. Облегчить боль я не смогу: любое зелье сейчас может вызвать непредвиденные осложнения. Он обязательно постарается согнуться, прижать колени к груди - допустить этого ни в коем случае нельзя. Если сознание вернется и Поттер справится сам - хорошо, но в противном случае нам придется вмешаться и даже держать его.
- А ты, Северус, ты справился? – осторожно поинтересовался Дамблдор.
Снейп лишь грустно покачал головой.
- Мерлин, - в голосе старика против его воли зазвучали тревожные нотки, - ты же был не один? Кто тебе помогал?
- Со мной возилась Помфри. Совладать с таким пациентом она не смогла, поэтому вынуждена была меня обездвижить.
- Так… может быть, Гарри тоже стоит…
- Нет! – возразил Снейп. – Это в крайнем случае. Думаю, пора.
Подойдя к кровати, он наклонился над спящим юношей. Осторожно приподняв Гарри голову, Мастер Зелий поднес флакон к его пересохшим губам.
- Давай, Поттер, это все нужно выпить, - прошептал Снейп, медленно вливая мальчику в рот прозрачную, почти бесцветную жидкость.
Гарри, явно страдающий от жажды, словно услышал обращенную к нему просьбу: не приходя в себя, он жадно, буквально в два глотка, опорожнил склянку. Внезапно лицо его сморщилось, а язык попытался слизать с сухих губ жуткую горечь.
- Он хочет пить, Северус, - осторожно заметил Дамблдор.
- Нельзя. Пока нельзя, - отозвался Снейп, поправив подушку Гарри. В тот же миг, видимо, почувствовав запах спиртного, зельевар брезгливо поморщился: – И вообще… он выпил сегодня достаточно.
Сунув опустевший флакон в карман мантии, Снейп присел рядом с Гарри. Дамблдор занял место с другой стороны кровати, примостившись у мальчика в ногах. Оба замерли в тревожном ожидании. Пару минут не происходило никаких изменений. И вдруг Гарри повернулся на левый бок, сделал два судорожных вздоха, а потом беспокойно заерзал, сминая простынь. Почти в тот же миг лицо его исказила гримаса боли, потом раздался жалобный стон. Зельевар поспешно обернулся к Дамблдору и в ответ на его вопросительный взгляд молча кинул – начинается.
Он никогда не был на море. Никогда не плавал по воде. Хотя нет, это было… Давно. Пять лет назад. Целая флотилия лодок скользит по поверхности озера.... Плавно скользит. Тогда откуда же он знает, что такое морская болезнь? И почему так уверен, что в данную минуту страдает именно от этого недуга? Конечно, он где-то прочитал… Он очень много читал этим летом. О путешествиях. Наверняка за бортом сильный шторм. В море так часто бывает. Вот откуда ощущение непрекращающейся качки. Это разбушевавшиеся волны швыряют измученное тело, как щепку. Очень сухо во рту. Надо позвать на помощь... И еще ноги. Они так сильно болят. Куда же деть ноги? Вот если бы удалось перевернуться... Не получается. Голова сейчас разломится от боли. Даже глаза открыть нет сил. И этот бесконечный шум в ушах… Ну да, вокруг море. Это оно шумит. Пить! Кто-нибудь, воды!
Голос прорезался сразу, в один миг. Он не помнил, что именно закричал. С этого мгновения он кричал почти постоянно. Желудок горел. Плавились внутренности. Страшно было пошевелиться. Но откуда-то он точно знал, как прекратить страдания. Для этого просто надо прижать колени к груди. Так он зажмет, поймает боль, задержит ее, раздавит. Обязательно надо согнуться, а лучше свернуться в клубок. И тогда будет легче.
Громкий крик Гарри пронзил тишину, царящую в больничном крыле. Потом еще один и еще. Профессора вскочили с узкой кровати. Дамблдор, спохватившись, направил Заглушающее заклинание на спящего Невилла, чтобы не разбудить и не испугать его. Снейп тем временем с нескрываемым ужасом наблюдал за извивающимся мальчиком. Одеяло сползло на пол; Гарри, жадно глотая воздух, беспомощно хрипел. Внезапно, повернувшись на правый бок, он на миг затих, а потом медленно, но настойчиво начал сгибаться. Снейп среагировал мгновенно: перевернув Гарри на спину, он прижал его плечи к кровати. Затем, бросив взгляд на директора, потребовал:
- Альбус, ноги!
Дамблдор кивнул и, опустившись на кровать, уверенно зафиксировал колени мальчика. Далее начался настоящий кошмар, и, казалось, ему не будет конца. Измученный болезненными спазмами в желудке и судорогами в конечностях, Гарри рвался из удерживающих его рук, как дикая птица. Все помыслы страдальца, все его силы сейчас работали лишь на одно желание: свиться в спасительный клубок.
Дамблдор сдался первым. Он уже полулежал на узкой кровати, придавив своей грудью колени мальчика и руками удерживая его за щиколотки.
- Северус, - директор тяжело дышал, - пора прекратить это мучение. Без заклинания нам просто не справиться. Отпусти Гарри, а то я случайно обездвижу и тебя.
- Нет! - хрипло отозвался Снейп. И столько решительности было в этом ответе, что Дамблдор не посмел возразить. – Пока у меня есть силы, нет! Отойдите, Альбус, я справлюсь сам.
- Но, Северус, мы и вдвоем-то…
- Отойдите!
Вздрогнув от столь грозного приказа, Дамблдор отпустил ноги мальчика. Почти в то же самое мгновение Гарри Поттер открыл глаза.
Он так и не смог согнуться. Очевидно, его приковали к стене. Ни мольба, ни крики не помогли. Все многочисленные попытки освободиться обернулись провалом. Но такую боль нельзя терпеть. Неужели предстоит умереть именно сегодня? Как страшно. Как, оказывается, жутко погружаться в эту тьму. Нет! Надо открыть глаза. Обязательно. Ну вот… получилось. Почему все расплывается? И кто это склонился над ним? Он сейчас вспомнит. Это Дамблдор и… Снейп?! Значит, они тоже на корабле. Все. Ему помогут.
Растерянный взгляд зеленых глаз метался от одного профессора к другому. Мальчик силился что-то сказать. Наконец совладав с собственным голосом, Гарри выдавил признание:
- Больно… очень.
- Потерпи, мой мальчик. Еще немного… - Дамблдор ласково коснулся его щеки. - Сейчас все пройдет.
- Жжет… в животе… горит.
Две пары глаз пристально вглядывались в лицо юноши: хорошо знакомые небесно-голубые и совсем темные, почти черные.
Если бы некоторое время спустя Гарри попросили объяснить следующий его поступок, то вряд ли бы услышали вразумительный ответ. Просто в экстремальной ситуации люди ведут себя подчас очень странно. А может быть, инстинкт самосохранения подсказывает им самые короткие пути и беспроигрышные варианты? Как знать? Но размышлял Гарри недолго: когда накатила очередная волна боли, он, проигнорировав Дамблдора, вцепился изо всех сил в черную мантию Снейпа. Тот откровенно растерялся, но это смятение длилось пару мгновений – не больше.
- Я умру, сэр?
- Нет… Поттер, - тихо произнес зельевар и, спохватившись, заговорил очень быстро, желая успеть до следующего приступа: - Все скоро закончится. Надо немного потерпеть. Вам ведь очень хочется согнуться. Это так? – Гарри ничего не сказал, но удивление, промелькнувшее на его лице едва заметной тенью, было красноречивей любого утвердительного ответа. И Снейп продолжил: - Делать этого вы ни в коем случае не должны. Поверьте, будет только хуже. Я знаю, что удержаться очень трудно, почти невозможно, но стоит хотя бы попытаться. Необходимо, чтобы спина оставалась прямой. Поттер, вы поняли меня?
Он все прекрасно понял. И какое-то время мужественно боролся с нечеловеческой болью и буквально испепеляющим желанием принять позу эмбриона. Он старался. Только желания оказалось мало... Он проиграл, потому что выстоять одному против такого мучения просто невозможно. Все, хватит. Он должен согнуться, пожалеть себя, обнять разрывающийся от мук живот. А потом, наверное, придет смерть. Там будет темно. Страшная черная воронка. Она безжалостно засасывает все… и всех. Вот и его поглотит в один миг. Но кто-то же должен попытаться вытянуть его из этой чудовищной круговерти? Уж лучше боль, любая боль, только не смерть!
Сфокусировав блуждающий взгляд на Снейпе, Гарри виновато признался:
- Я… больше не могу. Там воронка... Мне страшно.
Внезапно сильные руки стащили юношу с кровати. Его босые ноги коснулись холодного пола. Еще миг, и Гарри крепко прижали к телу, облаченному в знакомую черную мантию. От неожиданности он вынырнул из омута боли, запрокинул голову и в упор посмотрел на Снейпа:
- Я умру, сэр? Не хочу... помогите... я боюсь.
- Нет, все пройдет. Не бойтесь. Я просто прижму вас покрепче, чтобы зафиксировать спину и не дать согнуться.
Гарри кивнул, погружаясь в очередной кошмар.
Снейп заплатил сполна за принятое решение, поскольку удержать Поттера оказалось очень сложно. Он извивался от боли в крепких объятиях, настойчиво пытался отпихнуть зельевара. Но тот был неумолим. От прилагаемых усилий Снейп изрядно взмок, и черные пряди прилипли ко лбу и вискам. Но руки, сжимавшие мальчика словно железные тиски, не дрогнули ни разу.
Дамблдор словно в оцепенении сидел на стуле, с ужасом в глазах наблюдая за развернувшейся войной во спасение. Ему казалось, что прошло не меньше часа, прежде чем Гарри начал затихать. Но беглый взгляд на часы опроверг это предположение: мальчик окончательно капитулировал на восемнадцатой минуте. Только Снейп долго еще не выпускал его из рук. Со стороны казалось, что две слепленные фигуры составляют единое целое, вполне закономерный органичный сплав. Они оба жадно и тяжело дышали и даже это делали сейчас в унисон.
Дамблдор очень не хотел нарушать воцарившуюся наконец тишину, но спросить было просто необходимо:
- Северус, это все? Все закончилось?
Снейп не успел ответить директору: внезапно из-за ширмы послышались приглушенные рыдания, а несколько секунд спустя показался Добби, одетый в нелепую розовую пижаму с многочисленными рюшечками и бантиками. Очевидно, он стал свидетелем спасения Гарри Поттера. Эльф беспомощно топтался босыми ногами на каменном полу, время от времени вытирая глаза пушистой кисточкой ночного колпака. Но остановить слезы домовик был просто не в состоянии: они бежали по щекам непрекращающимся потоком.
- Ну что ты, Добби, не стоит так убиваться. Скоро Гарри будет легче… - казалось, Дамблдор не столько успокаивает домовика, сколько старается убедить в этом самого себя. – Вытирай слезы. Нам потребуется твоя помощь.
Добби услышал волшебное слово, обычно творящее с ним чудеса: он был нужен, требовалась его «помощь». Слезные ручейки пересохли почти мгновенно. Эльф, едва сдерживаясь от нетерпения, ждал приказа.
- Нужно перестелить кровать Гарри, поменять белье. А то он…
- Рано, - прервал директора Снейп. - Сейчас потребуется много воды и зелье из моей лаборатории. Добби, слева от входа, третья полка снизу. Там увидишь несколько одинаковых зеленых бутылок. Принеси одну как можно скорее.
Снейп еще не закончил фразу, а эльф уже исчез. Зельевар наконец ослабил хватку и, поддерживая Гарри, осторожно уложил его на кровать.
- Как он, Северус?
- Сыворотка сделала свое дело. Оба яда обезврежены.
- Но как ты можешь быть в этом уверен? И что с этими ядами станется чуть позже? Где гарантия, что они не мутируют в очередной раз? – Дамблдор сыпал вопросами как на экзамене, невольно вызывая у уставшего зельевара раздражение.
- Гарантией служат отсутствие жара и выступившая испарина. А это, Альбус, свидетельство миновавшего кризиса. Яда больше нет. Теперь составляющие сыворотки позаботятся о полной очистке организма: они действуют очень медленно, но все, что еще может причинить ему вред, будет выведено.
- И каким же образом?
- Для этого есть два пути, Альбус. И пусть Поттера называют Избранным, но он всего лишь человек, а потому, как все мы, имеет два естественных отверстия… Вы уверены, что мне следует продолжать? Предупреждаю: приятного в моем рассказе будет мало.
- Думаю, не стоит. Извини, Северус, если невольно задел тебя. Мы все сегодня немного устали. Могу я узнать, за каким зельем ты послал Добби?
- Конечно. Скажем так, мне важно, чтобы очищение происходило не через кишечник. Для этого как можно быстрее необходимо вызвать у Поттера рвоту.
- А если ты не успеешь?
- Тогда Поттер останется со своей проблемой один на один. Учитывая его слабость, лучше до этого не доводить. Я просто не смогу помочь, поскольку вряд ли он потерпит свидетелей столь… интимного процесса. И хотя рвота ненамного лучше, но там можно хоть что-то предпринять.
Раздался негромкий хлопок – Добби доставил нужную бутылочку. Принимая ее из рук домовика, Снейп неожиданно вздрогнул и принюхался. В ту же секунду на его лице отразилось недоумение, но зельевар уже второй раз за вечер изгнал нелепое подозрение и потребовал кувшин воды. Наполнив стакан, он добавил несколько капель принесенного снадобья.
Вникнуть в разговор профессоров так и не удалось. Мысли путались. Усиливалась тошнота. Почему ему не дают спать? Ну что на этот раз? Снова Снейп. Вода? Мерлин, как же он хочет пить! Вот спасибо! Немного горчит, но какое это счастье - вода… Еще один стакан? Пожалуй. Все. Довольно. А Снейп-то явно разошелся. Но третий – это уже лишнее. Что он там несет об отравлении? Ничего не понять. Ладно, проще выпить, лишь бы отстал. Вот так. Теперь доволен? Что?! Еще?! Возможно, от отравления он теперь и не умрет. Интересно, а от лопнувшего желудка люди умирают? И Дамблдор тоже хорош. Мог бы и заступиться. Ну как объяснить непонятливым профессорам, что еще один стакан просто не влезет... Надо же, влез. Но тошнит-то как. Неужели люди могут есть? Он и сам ел раньше. Но больше не будет. Никогда. Все внутри горит. Как это называется? Изжога? Точно, у него изжога! И, похоже, желудок сейчас вывернется наизнанку.
Юноша распахнул глаза, порывисто сел, а потом попытался соскочить с кровати, но Снейп остановил его.
- Пустите меня! – потребовал Гарри, настырно слезая с кровати в надежде добежать до ванной комнаты. – Мне нужно выйти.
- Поттер, просто повернитесь на бок. Вы пили зелье, вызывающее рвоту. Нечего стесняться, я и не такое видел.
Появившийся словно из воздуха Добби заботливо поставил перед Гарри небольшой тазик. Тот уже не мог сдерживаться, да и до ванной комнаты вряд ли бы добежал.
- Я хочу остаться один… сэр.. вы не могли бы…
Договорить Гарри не успел. Началась долгая и изнурительная рвота. Мальчика трясло и от озноба, и от понимания того, что свидетелем его унижения стал Снейп. В короткие перерывы между спазмами он просил зельевара уйти, уверял, что справится сам. Но тот словно не слышал обращенных к нему слов, да и смущенным явно не выглядел. Он действовал уверенно и спокойно. Мастер Зелий успевал все: и заклинанием очистить тазик после очередного рвотного позыва, и протянуть юноше столь необходимую салфетку или протереть ему влажным полотенцем лицо.
И это второе испытание стало не менее сложным, чем первое. Нет, такой сильной боли не было. Но кто сказал, что от стыда люди мучаются меньше? Вместо того чтобы успокоиться и принять предложенную помощь, Гарри настойчиво извивался, протестуя против попыток Снейпа вытереть ему слезы и пот. Захлебываясь, юноша тщетно старался удержать в себе, максимально заглушить рвущиеся наружу утробные звуки и стоны. И каждый раз он снова и снова то грубо требовал, то умоляюще просил оставить его, уйти или хотя бы отвернуться. Только бы зельевар не видел жуткого зрелища освобождения взбунтовавшегося желудка. Гарри слабел буквально на глазах: слишком много сил уходило на борьбу с несуществующим противником.
Когда закончилась рвота, оба: и Снейп, и Гарри – окончательно выбились из сил. Помощь Дамблдора подоспела вовремя - он усадил на стул едва стоящего на ногах зельевара и вместе с Добби занялся ослабевшим мальчиком. Все происходящее Снейп видел теперь сквозь мутноватую пелену, размывающую контуры предметов. Он растерянно следил, как заботливый эльф обтер вспотевшего Поттера влажным полотенцем, как Дамблдор помог Гарри переодеться в чистую пижаму. И лишь убедившись, что мальчишка заснул, и услышав его ровное дыхание, Снейп поднялся, подошел к окну и прижался лбом к ледяному стеклу.
Ветер тоже никак не желал стихать в эту беспокойную ночь. Невольно казалось, что всю свою мощь он бросил на окна больничного крыла, воспринимая их теплый желтый свет, мерцающий в темноте, как вызов собственной силе. Неисчислимая армия снежинок билась и билась в стекло в бессильной злобе на эту тонкую непреодолимую преграду. Ветер. Снова ветер.
Изгоняя из больничного крыла уставшего Северуса и все еще порывающегося поплакать Добби, директор был неумолим. Направив волшебную палочку на скромный стул, расположенный между кроватями юношей, Дамблдор легко превратил его в широкое мягкое кресло, демонстративно уселся туда, а потом безапелляционно заявил, что эту ночь в больничном крыле будет дежурить он. Один.
Мастер Зелий и не помнил, как добрался до собственных покоев. Небольшая уютная гостиная встретила хозяина долгожданной тишиной, приглушенным светом и догорающим огнем в камине. Спальня также была погружена в приятный полумрак. Дилси, хогвартский эльф, обычно прислуживающий профессору, заботливо разобрал постель. Но Снейп решительно отогнал идею немедленно улечься и погрузиться в сон, потому что вряд ли это удалось бы после всего случившегося. Вереница странных событий сегодняшнего вечера проносилась сейчас перед глазами зельевара причудливым калейдоскопом. Слишком велика усталость, чтобы сразу идти в постель. Необходимо очистить сознание и постараться снять напряжение. А в этом вопросе профессор Снейп был большим специалистом – довольно часто приходилось ему заниматься подобным, чтобы избавиться от ночных кошмаров. Сценарий этого действа был проверен годами и практически не менялся.
Через пару минут льющаяся горячая вода наполняла ванную комнату необходимым теплом. А тем временем на маленьком столике в гостиной появилась бутылка красного вина. Знающий толк в этом благородном напитке, Снейп всегда осторожничал, извлекая пробку из узкого горлышка.
Зрачки так расширились от боли, что почти полностью поглотили знакомую зеленую радужку. Эти жуткие глаза измученного болью мальчишки уставились на него: « Я боюсь…»
Рука зельевара дрогнула, и он едва удержал бутылку. Отогнав непрошенное видение, Снейп грубо вырвал пробку из узкого стеклянного горлышка, а затем равнодушно оставил початую емкость, предоставив возможность молодому вину «просыпаться» в гордом одиночестве.
Густой пар, скопившийся в ванной комнате, казалось, только и ждал уставшего зельевара и устремился к нему с жаркими объятиями, едва лишь приоткрылась дверь. Наверное, впервые Снейп изменил своим привычкам: всегда педантично раскладывающий и развешивающий одежду, сегодня он просто сбросил ее прямо на пол. Равнодушно переступив через образовавшуюся горку, профессор шагнул под душ.
Живительные струи воды, пущенные на полную мощь, старательно барабанили по вверенному их заботе телу, выбивая из него накопившиеся за день усталость и раздражение. Через пару минут эта экзекуция была прервана – уверенная рука зельевара уменьшила напор воды. Снейп нанес на кожу ароматный бальзам, а затем вновь вернулся под душ. И вот уже по плечам, по груди побежали тонкие змеевидные струйки. Слизывая по пути пузырьки душистой пены, они скользили по спине и животу, ласкали ягодицы, на мгновение застывали переливающимися жемчужинами, украшая завитки черных волос на лобке и, наконец, стремительно скатывались по ногам.
Выйдя из-под душа, Снейп присел на широкий бортик ванны, готовясь к заключительному и самому важному этапу, обычно позволяющему стряхнуть остатки напряжения и получить долгожданное облегчение. Прозрачная маслянистая жидкость светло-янтарного цвета тонкой струйкой потекла на ладонь зельевара.
Снейп с наслаждением вдохнул тонкий аромат липового цвета, исходящий от бальзама, а потом нанес душистый «мед» на голову, равномерно распределяя его по мокрым волосам. Легкий массаж доставил истинное наслаждение: от висков пальцы медленно поднимались ко лбу, скользя по длинным прядям, устремлялись к затылку и, коснувшись шеи, возвращались в начало своей короткой дистанции. Черноволосый мужчина, сидящий на бортике ванны, запрокинул голову и зажмурился от удовольствия. Все сегодняшние беды и напасти уходили, покидали его воображение, укутывались пеленой забвения. И не было больше бушующего ветра и холодного декабря. В ванной комнате профессора Защиты сейчас царило лето: шел теплый дождь, поднимался густой пар и, дурманя голову, цвели липы.
Он так торопился попасть в душ, что совершенно позабыл о домашних туфлях – пришлось выбираться из ванной комнаты босиком. Вернувшись в гостиную, Снейп немного поежился: длинный темно-коричневый халат желанного тепла не давал, а босым ногам было очень неуютно на каменном полу.
Сидя в кресле, Снейп не спеша потягивал вино и любовался неугомонным пламенем в камине.
После возвращения из больничного крыла прошло уже немало времени, но желанного успокоения зельевар так и не получил. Тревога, поселившаяся внутри, не исчезла, а лишь ненадолго отступила и уже не раз напоминала о своем присутствии: вопреки всем усилиям, образ Поттера не покидал сознание Снейпа.
Распростертое на грязном полу юное тело кажется почти белым в мерцании догорающих свечей. «Что же вы ждете? Я полностью в вашем распоряжении!» - «Глупец! Какой немыслимый глупец!»
Скомканное одеяло валяется на полу. На узкой кровати мечется Поттер: «Жжет… в животе… горит». В бессмысленной попытке отыскать удобное место мальчишка сминает простынь: «Больно… очень».
Дыхание Снейпа сбилось. Резко отставив от себя бокал с недопитым вином, он откинулся на спинку кресла и так сильно сжал виски, словно желал выдавить непрошеные мысли. Бесполезно. Все бесполезно.
«Мне страшно…» - Поттер вцепился в него так неожиданно. Расширившиеся от боли зрачки подобно черной тени закрывают зелень глаз. И эти глаза смотрят в самую душу: «Я умру, сэр?» - «Мерлин! Да что же это такое?» - «Я умру, сэр?.. Я умру?..»
Вскочив с кресла, Снейп в растерянности метнулся к камину. Его бил озноб - хотелось подойти к огню как можно ближе. Только согреться не удавалось: холод рождался где-то внутри и, никак не реагируя на внешние источники тепла, медленно распространялся по всему телу. Даже не осознавая, что стоит на каменном полу босой, зельевар не отрываясь смотрел на беснующиеся языки оранжевого пламени. Вот только магия огня была сегодня бессильна – ей не удалось ни согреть Снейпа, ни изгнать из его сознания облик страдающего Поттера.
«Я больше не могу. Там воронка». Он знает. Видел ее. В одиночестве выбирался из той жуткой круговерти. Но мальчишку он вытащит сам. «Я боюсь. Помогите». Конечно. Прижать к себе – это самое надежное. Прижать и не отпускать. Впервые за столько лет… «Я умру, сэр? Я боюсь» - «Нет, все пройдет. Не бойтесь» - «Но мне страшно… Я умру?» - «Нет… Поттер».
«Нет? НЕТ?!» Кому он это говорит? Мальчишке, являющимся живым хоркруксом?
Холод ушел. Исчез. Зародившаяся в душе ярость смела его без остатка, растворив в огненной лаве. И Снейп не смог совладать со своими эмоциями – извержение началось.
Справившись наконец с приступом ярости, зельевар растерянно оглядел комнату. Осторожно, чтобы не порезать босые ноги, он сделал несколько шагов и тяжело опустился на мягкий диван, стоящий напротив камина. Еще раз окинув взглядом хаос на полу, Снейп спрятал лицо в ладонях, словно вид разбитых предметов шокировал его. Нет, корить себя за устроенный погром зельевар вовсе не собирался. Причина потрясения была совсем иной: увиденная картина извлекла из памяти эпизод, который он очень хотел забыть.
Бессонная ночь, полная тревог и волнений. Многочасовое ожидание. Светящийся от счастья Добби, предупредивший о возвращении Поттера и Дамблдора. И… пол директорского кабинета, заваленный обломками и осколками. Да, все это уже было. В ночь гибели Блэка. Ровно полгода назад…
URL записиГлава 7
Время разбивать... Время собирать осколки...
- 1 -
И разбивая на осколки боль…
И разбивая на осколки боль…
Снейп вернулся только через полчаса. Поттер лежал очень спокойно и, казалось, спал. Дамблдор примостился рядышком на стуле. И лишь Лонгботтом продолжал «радовать» неожиданными сюрпризами: заботливый юноша побеспокоился о том, чтобы во время дежурства директор не испытывал скуки, и по мере своих сил обеспечил этому утомительному процессу музыкальное сопровождение. Вот уже пятнадцатую минуту старый меломан «развлекался» похрапыванием, недовольным бормотанием и сопением. Спасало только одеяло, накрывшее спящего студента с головой, которое хоть как-то приглушало издаваемые звуки.
Стоит ли удивляться тому, что Дамблдор так обрадовался появлению Снейпа?
- Ну что, надеюсь, внеплановое пробуждение не очень разозлило нашего сибарита? Все в порядке, Северус? Он дал яд?
Мастер Зелий ответил не сразу. Приблизившись к кровати Поттера, он коснулся рукой его лба и недовольно покачал головой. Потом, обернувшись к Дамблдору, достал из кармана мантии крошечный флакон и торжественно продемонстрировал директору свой трофей.
- Замечательно! – облегченно вздохнул старик.
- Все не так просто, Альбус, - Снейп помедлил, подбирая слова, - вы задали мне три вопроса. Но ответ будет один – нет.
- Почему нет? Ведь флакон…
- Нет, потому что он получен не от Горация – я сам взял склянку. Далее… все не в порядке. И, наконец, внеплановое пробуждение не разозлило Слагхорна, поскольку никакого пробуждения не было.
Услышанное явно удивило Дамблдора:
- Я, конечно, понимаю, Северус, ты спешил, волновался. Но не думаю, что Гораций отказал бы в просьбе своему коллеге и ученику. Напрасно ты не стал его будить.
- Не стал?! Альбус! А что, по-вашему, я делал столько времени?
- Ммм…
- Поверьте, я использовал все возможные средства, чтобы растолкать Слагхорна – ничего не помогло. В конце пришлось зажечь факелы и свечи, устроить настоящую иллюминацию.
- И даже свет не помог? Странно. Обычно Гораций очень чутко реагирует на него.
- Альбус, на этом сюрпризы не закончились. Отчаявшись, я решил перевернуть Слагхорна на спину и побить по щекам. Вот тут-то я и увидел его лицо…
Дамблдор был явно заинтригован:
- И что же?
- Вы, Альбус, в этом случае сказали бы, что лицо Горация «озарено ослепительной улыбкой». Кстати, абсолютно такой же, как у Помфри. Один к одному.
- Интересно. И точно так же, как Поппи, ты не смог его добудиться… - Дамблдор говорил медленно, обдумывая непростую ситуацию. - Северус, боюсь, в Хогвартсе началась какая-то сонная эпидемия.
- Возможно, но с этим мы разберемся завтра. Нашим спящим коллегам ничто не угрожает, в отличие от Поттера.
Снейп подошел к прикроватному столику, поставил на его поверхность два необходимых флакона, открыл хрупкие склянки и занялся изготовлением сыворотки. Уже через пару минут он вернул Дамблдору позаимствованный у Слагхорна яд:
- Альбус, прошу вас отнести это в кабинет Поппи. Как бы беды не случилось. И еще нам понадобятся чистые полотенца и емкость с холодной водой.
Когда Дамблдор, нагруженный всем необходимым, вернулся, противоядие было уже готово. Снейп придирчиво рассматривал его на свет.
- Северус, я думаю, будет лучше, если ты дашь зелье сам.
- Разумеется. Но я бы предпочел подождать еще минут пять. А пока вы должны узнать, что случится, когда Поттер выпьет его.
- Если противоядие принимается вовремя, то ничего, кроме легкого недомогания, отравившийся не чувствует.
- Обычно да, но не в нашем случае. Обратите внимание, Альбус, у Поттера жар. Пока не очень сильный. Но он уже свидетельствует о том, что началась мутация. Через пару минут Поттер выпьет сыворотку, в состав которой входит еще один яд. По силе оба ингредиента приблизительно равны. Только, в отличие от многих других веществ, эти никогда не образуют соединений, а ведут себя как соперники… сильные соперники. Но в итоге проиграют оба – они просто уничтожат друг друга.
Дамблдор слушал, затаив дыхание, но в конце рассказа решил прояснить для себя некоторые вопросы:
- Я все понял, Северус, только в сыворотку входят еще какие-то вещества…
- Верно, но они вступят в игру, когда все будет закончено. Их обязанность – обеспечить вывод ядовитых составляющих из организма.
- А Гарри? Гарри почувствует что-нибудь?
Снейп мужественно посмотрел в глаза директору и едва заметно кивнул.
- Будет больно?
- Да, Альбус. Поттер сполна заплатит и за ночную пирушку, и за мой промах.
- Бедный мальчик… - Дамблдор тяжело вздохнул и погладил Гарри по щеке. – Северус, я знаю, что это противоядие прошло все необходимые испытания. Но принимал ли его кто-то из твоих знакомых? Насколько хорошо тебе известны все ощущения?
- Очень хорошо, поскольку я сам принимал сыворотку.
Дамблдор кивнул: он получил все необходимые ответы. Снейп протянул руку к флакону и сжал его в ладони.
- Альбус, будет очень нелегко. Процесс займет не более четверти часа, так по крайней мере было у меня. Но эти минуты еще нужно пережить, продержаться. Я могу рассчитывать на вашу помощь?
Директору нездоровилось, и это было невозможно скрыть. Но, услышав вопрос, он поспешил успокоить Снейпа:
- Разумеется, Северус. И, пожалуйста, не волнуйся, я чувствую себя вполне сносно. Только скажи, какая помощь нужна.
- Поттер будет испытывать сильное жжение в области желудка. Облегчить боль я не смогу: любое зелье сейчас может вызвать непредвиденные осложнения. Он обязательно постарается согнуться, прижать колени к груди - допустить этого ни в коем случае нельзя. Если сознание вернется и Поттер справится сам - хорошо, но в противном случае нам придется вмешаться и даже держать его.
- А ты, Северус, ты справился? – осторожно поинтересовался Дамблдор.
Снейп лишь грустно покачал головой.
- Мерлин, - в голосе старика против его воли зазвучали тревожные нотки, - ты же был не один? Кто тебе помогал?
- Со мной возилась Помфри. Совладать с таким пациентом она не смогла, поэтому вынуждена была меня обездвижить.
- Так… может быть, Гарри тоже стоит…
- Нет! – возразил Снейп. – Это в крайнем случае. Думаю, пора.
Подойдя к кровати, он наклонился над спящим юношей. Осторожно приподняв Гарри голову, Мастер Зелий поднес флакон к его пересохшим губам.
- Давай, Поттер, это все нужно выпить, - прошептал Снейп, медленно вливая мальчику в рот прозрачную, почти бесцветную жидкость.
Гарри, явно страдающий от жажды, словно услышал обращенную к нему просьбу: не приходя в себя, он жадно, буквально в два глотка, опорожнил склянку. Внезапно лицо его сморщилось, а язык попытался слизать с сухих губ жуткую горечь.
- Он хочет пить, Северус, - осторожно заметил Дамблдор.
- Нельзя. Пока нельзя, - отозвался Снейп, поправив подушку Гарри. В тот же миг, видимо, почувствовав запах спиртного, зельевар брезгливо поморщился: – И вообще… он выпил сегодня достаточно.
Сунув опустевший флакон в карман мантии, Снейп присел рядом с Гарри. Дамблдор занял место с другой стороны кровати, примостившись у мальчика в ногах. Оба замерли в тревожном ожидании. Пару минут не происходило никаких изменений. И вдруг Гарри повернулся на левый бок, сделал два судорожных вздоха, а потом беспокойно заерзал, сминая простынь. Почти в тот же миг лицо его исказила гримаса боли, потом раздался жалобный стон. Зельевар поспешно обернулся к Дамблдору и в ответ на его вопросительный взгляд молча кинул – начинается.
Он никогда не был на море. Никогда не плавал по воде. Хотя нет, это было… Давно. Пять лет назад. Целая флотилия лодок скользит по поверхности озера.... Плавно скользит. Тогда откуда же он знает, что такое морская болезнь? И почему так уверен, что в данную минуту страдает именно от этого недуга? Конечно, он где-то прочитал… Он очень много читал этим летом. О путешествиях. Наверняка за бортом сильный шторм. В море так часто бывает. Вот откуда ощущение непрекращающейся качки. Это разбушевавшиеся волны швыряют измученное тело, как щепку. Очень сухо во рту. Надо позвать на помощь... И еще ноги. Они так сильно болят. Куда же деть ноги? Вот если бы удалось перевернуться... Не получается. Голова сейчас разломится от боли. Даже глаза открыть нет сил. И этот бесконечный шум в ушах… Ну да, вокруг море. Это оно шумит. Пить! Кто-нибудь, воды!
Но воды Гарри так и не получил. Вместо спасительной влаги в тело безжалостно ворвалась резкая боль. Зародившись в области солнечного сплетения, она сотнями острых иголок пронзила желудок, вызвав первые мучительные спазмы, а затем, подобно огненной лаве, устремилась вниз. На миг этот разрушительный поток задержался в районе пупка, щедро наполнив аккуратную впадинку россыпью битого стекла, затем опалил нестерпимым зноем паховую область и, не задерживаясь, полностью завладел ногами, устроив мышцам и суставам целый сеанс изощренных пыток.
Голос прорезался сразу, в один миг. Он не помнил, что именно закричал. С этого мгновения он кричал почти постоянно. Желудок горел. Плавились внутренности. Страшно было пошевелиться. Но откуда-то он точно знал, как прекратить страдания. Для этого просто надо прижать колени к груди. Так он зажмет, поймает боль, задержит ее, раздавит. Обязательно надо согнуться, а лучше свернуться в клубок. И тогда будет легче.
Громкий крик Гарри пронзил тишину, царящую в больничном крыле. Потом еще один и еще. Профессора вскочили с узкой кровати. Дамблдор, спохватившись, направил Заглушающее заклинание на спящего Невилла, чтобы не разбудить и не испугать его. Снейп тем временем с нескрываемым ужасом наблюдал за извивающимся мальчиком. Одеяло сползло на пол; Гарри, жадно глотая воздух, беспомощно хрипел. Внезапно, повернувшись на правый бок, он на миг затих, а потом медленно, но настойчиво начал сгибаться. Снейп среагировал мгновенно: перевернув Гарри на спину, он прижал его плечи к кровати. Затем, бросив взгляд на директора, потребовал:
- Альбус, ноги!
Дамблдор кивнул и, опустившись на кровать, уверенно зафиксировал колени мальчика. Далее начался настоящий кошмар, и, казалось, ему не будет конца. Измученный болезненными спазмами в желудке и судорогами в конечностях, Гарри рвался из удерживающих его рук, как дикая птица. Все помыслы страдальца, все его силы сейчас работали лишь на одно желание: свиться в спасительный клубок.
Дамблдор сдался первым. Он уже полулежал на узкой кровати, придавив своей грудью колени мальчика и руками удерживая его за щиколотки.
- Северус, - директор тяжело дышал, - пора прекратить это мучение. Без заклинания нам просто не справиться. Отпусти Гарри, а то я случайно обездвижу и тебя.
- Нет! - хрипло отозвался Снейп. И столько решительности было в этом ответе, что Дамблдор не посмел возразить. – Пока у меня есть силы, нет! Отойдите, Альбус, я справлюсь сам.
- Но, Северус, мы и вдвоем-то…
- Отойдите!
Вздрогнув от столь грозного приказа, Дамблдор отпустил ноги мальчика. Почти в то же самое мгновение Гарри Поттер открыл глаза.
Он так и не смог согнуться. Очевидно, его приковали к стене. Ни мольба, ни крики не помогли. Все многочисленные попытки освободиться обернулись провалом. Но такую боль нельзя терпеть. Неужели предстоит умереть именно сегодня? Как страшно. Как, оказывается, жутко погружаться в эту тьму. Нет! Надо открыть глаза. Обязательно. Ну вот… получилось. Почему все расплывается? И кто это склонился над ним? Он сейчас вспомнит. Это Дамблдор и… Снейп?! Значит, они тоже на корабле. Все. Ему помогут.
Растерянный взгляд зеленых глаз метался от одного профессора к другому. Мальчик силился что-то сказать. Наконец совладав с собственным голосом, Гарри выдавил признание:
- Больно… очень.
- Потерпи, мой мальчик. Еще немного… - Дамблдор ласково коснулся его щеки. - Сейчас все пройдет.
- Жжет… в животе… горит.
Две пары глаз пристально вглядывались в лицо юноши: хорошо знакомые небесно-голубые и совсем темные, почти черные.
Если бы некоторое время спустя Гарри попросили объяснить следующий его поступок, то вряд ли бы услышали вразумительный ответ. Просто в экстремальной ситуации люди ведут себя подчас очень странно. А может быть, инстинкт самосохранения подсказывает им самые короткие пути и беспроигрышные варианты? Как знать? Но размышлял Гарри недолго: когда накатила очередная волна боли, он, проигнорировав Дамблдора, вцепился изо всех сил в черную мантию Снейпа. Тот откровенно растерялся, но это смятение длилось пару мгновений – не больше.
- Я умру, сэр?
- Нет… Поттер, - тихо произнес зельевар и, спохватившись, заговорил очень быстро, желая успеть до следующего приступа: - Все скоро закончится. Надо немного потерпеть. Вам ведь очень хочется согнуться. Это так? – Гарри ничего не сказал, но удивление, промелькнувшее на его лице едва заметной тенью, было красноречивей любого утвердительного ответа. И Снейп продолжил: - Делать этого вы ни в коем случае не должны. Поверьте, будет только хуже. Я знаю, что удержаться очень трудно, почти невозможно, но стоит хотя бы попытаться. Необходимо, чтобы спина оставалась прямой. Поттер, вы поняли меня?
Он все прекрасно понял. И какое-то время мужественно боролся с нечеловеческой болью и буквально испепеляющим желанием принять позу эмбриона. Он старался. Только желания оказалось мало... Он проиграл, потому что выстоять одному против такого мучения просто невозможно. Все, хватит. Он должен согнуться, пожалеть себя, обнять разрывающийся от мук живот. А потом, наверное, придет смерть. Там будет темно. Страшная черная воронка. Она безжалостно засасывает все… и всех. Вот и его поглотит в один миг. Но кто-то же должен попытаться вытянуть его из этой чудовищной круговерти? Уж лучше боль, любая боль, только не смерть!
Сфокусировав блуждающий взгляд на Снейпе, Гарри виновато признался:
- Я… больше не могу. Там воронка... Мне страшно.
Внезапно сильные руки стащили юношу с кровати. Его босые ноги коснулись холодного пола. Еще миг, и Гарри крепко прижали к телу, облаченному в знакомую черную мантию. От неожиданности он вынырнул из омута боли, запрокинул голову и в упор посмотрел на Снейпа:
- Я умру, сэр? Не хочу... помогите... я боюсь.
- Нет, все пройдет. Не бойтесь. Я просто прижму вас покрепче, чтобы зафиксировать спину и не дать согнуться.
Гарри кивнул, погружаясь в очередной кошмар.
Снейп заплатил сполна за принятое решение, поскольку удержать Поттера оказалось очень сложно. Он извивался от боли в крепких объятиях, настойчиво пытался отпихнуть зельевара. Но тот был неумолим. От прилагаемых усилий Снейп изрядно взмок, и черные пряди прилипли ко лбу и вискам. Но руки, сжимавшие мальчика словно железные тиски, не дрогнули ни разу.
Дамблдор словно в оцепенении сидел на стуле, с ужасом в глазах наблюдая за развернувшейся войной во спасение. Ему казалось, что прошло не меньше часа, прежде чем Гарри начал затихать. Но беглый взгляд на часы опроверг это предположение: мальчик окончательно капитулировал на восемнадцатой минуте. Только Снейп долго еще не выпускал его из рук. Со стороны казалось, что две слепленные фигуры составляют единое целое, вполне закономерный органичный сплав. Они оба жадно и тяжело дышали и даже это делали сейчас в унисон.
Дамблдор очень не хотел нарушать воцарившуюся наконец тишину, но спросить было просто необходимо:
- Северус, это все? Все закончилось?
Снейп не успел ответить директору: внезапно из-за ширмы послышались приглушенные рыдания, а несколько секунд спустя показался Добби, одетый в нелепую розовую пижаму с многочисленными рюшечками и бантиками. Очевидно, он стал свидетелем спасения Гарри Поттера. Эльф беспомощно топтался босыми ногами на каменном полу, время от времени вытирая глаза пушистой кисточкой ночного колпака. Но остановить слезы домовик был просто не в состоянии: они бежали по щекам непрекращающимся потоком.
- Ну что ты, Добби, не стоит так убиваться. Скоро Гарри будет легче… - казалось, Дамблдор не столько успокаивает домовика, сколько старается убедить в этом самого себя. – Вытирай слезы. Нам потребуется твоя помощь.
Добби услышал волшебное слово, обычно творящее с ним чудеса: он был нужен, требовалась его «помощь». Слезные ручейки пересохли почти мгновенно. Эльф, едва сдерживаясь от нетерпения, ждал приказа.
- Нужно перестелить кровать Гарри, поменять белье. А то он…
- Рано, - прервал директора Снейп. - Сейчас потребуется много воды и зелье из моей лаборатории. Добби, слева от входа, третья полка снизу. Там увидишь несколько одинаковых зеленых бутылок. Принеси одну как можно скорее.
Снейп еще не закончил фразу, а эльф уже исчез. Зельевар наконец ослабил хватку и, поддерживая Гарри, осторожно уложил его на кровать.
- Как он, Северус?
- Сыворотка сделала свое дело. Оба яда обезврежены.
- Но как ты можешь быть в этом уверен? И что с этими ядами станется чуть позже? Где гарантия, что они не мутируют в очередной раз? – Дамблдор сыпал вопросами как на экзамене, невольно вызывая у уставшего зельевара раздражение.
- Гарантией служат отсутствие жара и выступившая испарина. А это, Альбус, свидетельство миновавшего кризиса. Яда больше нет. Теперь составляющие сыворотки позаботятся о полной очистке организма: они действуют очень медленно, но все, что еще может причинить ему вред, будет выведено.
- И каким же образом?
- Для этого есть два пути, Альбус. И пусть Поттера называют Избранным, но он всего лишь человек, а потому, как все мы, имеет два естественных отверстия… Вы уверены, что мне следует продолжать? Предупреждаю: приятного в моем рассказе будет мало.
- Думаю, не стоит. Извини, Северус, если невольно задел тебя. Мы все сегодня немного устали. Могу я узнать, за каким зельем ты послал Добби?
- Конечно. Скажем так, мне важно, чтобы очищение происходило не через кишечник. Для этого как можно быстрее необходимо вызвать у Поттера рвоту.
- А если ты не успеешь?
- Тогда Поттер останется со своей проблемой один на один. Учитывая его слабость, лучше до этого не доводить. Я просто не смогу помочь, поскольку вряд ли он потерпит свидетелей столь… интимного процесса. И хотя рвота ненамного лучше, но там можно хоть что-то предпринять.
Раздался негромкий хлопок – Добби доставил нужную бутылочку. Принимая ее из рук домовика, Снейп неожиданно вздрогнул и принюхался. В ту же секунду на его лице отразилось недоумение, но зельевар уже второй раз за вечер изгнал нелепое подозрение и потребовал кувшин воды. Наполнив стакан, он добавил несколько капель принесенного снадобья.
Вникнуть в разговор профессоров так и не удалось. Мысли путались. Усиливалась тошнота. Почему ему не дают спать? Ну что на этот раз? Снова Снейп. Вода? Мерлин, как же он хочет пить! Вот спасибо! Немного горчит, но какое это счастье - вода… Еще один стакан? Пожалуй. Все. Довольно. А Снейп-то явно разошелся. Но третий – это уже лишнее. Что он там несет об отравлении? Ничего не понять. Ладно, проще выпить, лишь бы отстал. Вот так. Теперь доволен? Что?! Еще?! Возможно, от отравления он теперь и не умрет. Интересно, а от лопнувшего желудка люди умирают? И Дамблдор тоже хорош. Мог бы и заступиться. Ну как объяснить непонятливым профессорам, что еще один стакан просто не влезет... Надо же, влез. Но тошнит-то как. Неужели люди могут есть? Он и сам ел раньше. Но больше не будет. Никогда. Все внутри горит. Как это называется? Изжога? Точно, у него изжога! И, похоже, желудок сейчас вывернется наизнанку.
Юноша распахнул глаза, порывисто сел, а потом попытался соскочить с кровати, но Снейп остановил его.
- Пустите меня! – потребовал Гарри, настырно слезая с кровати в надежде добежать до ванной комнаты. – Мне нужно выйти.
- Поттер, просто повернитесь на бок. Вы пили зелье, вызывающее рвоту. Нечего стесняться, я и не такое видел.
Появившийся словно из воздуха Добби заботливо поставил перед Гарри небольшой тазик. Тот уже не мог сдерживаться, да и до ванной комнаты вряд ли бы добежал.
- Я хочу остаться один… сэр.. вы не могли бы…
Договорить Гарри не успел. Началась долгая и изнурительная рвота. Мальчика трясло и от озноба, и от понимания того, что свидетелем его унижения стал Снейп. В короткие перерывы между спазмами он просил зельевара уйти, уверял, что справится сам. Но тот словно не слышал обращенных к нему слов, да и смущенным явно не выглядел. Он действовал уверенно и спокойно. Мастер Зелий успевал все: и заклинанием очистить тазик после очередного рвотного позыва, и протянуть юноше столь необходимую салфетку или протереть ему влажным полотенцем лицо.
И это второе испытание стало не менее сложным, чем первое. Нет, такой сильной боли не было. Но кто сказал, что от стыда люди мучаются меньше? Вместо того чтобы успокоиться и принять предложенную помощь, Гарри настойчиво извивался, протестуя против попыток Снейпа вытереть ему слезы и пот. Захлебываясь, юноша тщетно старался удержать в себе, максимально заглушить рвущиеся наружу утробные звуки и стоны. И каждый раз он снова и снова то грубо требовал, то умоляюще просил оставить его, уйти или хотя бы отвернуться. Только бы зельевар не видел жуткого зрелища освобождения взбунтовавшегося желудка. Гарри слабел буквально на глазах: слишком много сил уходило на борьбу с несуществующим противником.
Когда закончилась рвота, оба: и Снейп, и Гарри – окончательно выбились из сил. Помощь Дамблдора подоспела вовремя - он усадил на стул едва стоящего на ногах зельевара и вместе с Добби занялся ослабевшим мальчиком. Все происходящее Снейп видел теперь сквозь мутноватую пелену, размывающую контуры предметов. Он растерянно следил, как заботливый эльф обтер вспотевшего Поттера влажным полотенцем, как Дамблдор помог Гарри переодеться в чистую пижаму. И лишь убедившись, что мальчишка заснул, и услышав его ровное дыхание, Снейп поднялся, подошел к окну и прижался лбом к ледяному стеклу.
Ветер тоже никак не желал стихать в эту беспокойную ночь. Невольно казалось, что всю свою мощь он бросил на окна больничного крыла, воспринимая их теплый желтый свет, мерцающий в темноте, как вызов собственной силе. Неисчислимая армия снежинок билась и билась в стекло в бессильной злобе на эту тонкую непреодолимую преграду. Ветер. Снова ветер.
Изгоняя из больничного крыла уставшего Северуса и все еще порывающегося поплакать Добби, директор был неумолим. Направив волшебную палочку на скромный стул, расположенный между кроватями юношей, Дамблдор легко превратил его в широкое мягкое кресло, демонстративно уселся туда, а потом безапелляционно заявил, что эту ночь в больничном крыле будет дежурить он. Один.
* * *
Мастер Зелий и не помнил, как добрался до собственных покоев. Небольшая уютная гостиная встретила хозяина долгожданной тишиной, приглушенным светом и догорающим огнем в камине. Спальня также была погружена в приятный полумрак. Дилси, хогвартский эльф, обычно прислуживающий профессору, заботливо разобрал постель. Но Снейп решительно отогнал идею немедленно улечься и погрузиться в сон, потому что вряд ли это удалось бы после всего случившегося. Вереница странных событий сегодняшнего вечера проносилась сейчас перед глазами зельевара причудливым калейдоскопом. Слишком велика усталость, чтобы сразу идти в постель. Необходимо очистить сознание и постараться снять напряжение. А в этом вопросе профессор Снейп был большим специалистом – довольно часто приходилось ему заниматься подобным, чтобы избавиться от ночных кошмаров. Сценарий этого действа был проверен годами и практически не менялся.
Через пару минут льющаяся горячая вода наполняла ванную комнату необходимым теплом. А тем временем на маленьком столике в гостиной появилась бутылка красного вина. Знающий толк в этом благородном напитке, Снейп всегда осторожничал, извлекая пробку из узкого горлышка.
Зрачки так расширились от боли, что почти полностью поглотили знакомую зеленую радужку. Эти жуткие глаза измученного болью мальчишки уставились на него: « Я боюсь…»
Рука зельевара дрогнула, и он едва удержал бутылку. Отогнав непрошенное видение, Снейп грубо вырвал пробку из узкого стеклянного горлышка, а затем равнодушно оставил початую емкость, предоставив возможность молодому вину «просыпаться» в гордом одиночестве.
Густой пар, скопившийся в ванной комнате, казалось, только и ждал уставшего зельевара и устремился к нему с жаркими объятиями, едва лишь приоткрылась дверь. Наверное, впервые Снейп изменил своим привычкам: всегда педантично раскладывающий и развешивающий одежду, сегодня он просто сбросил ее прямо на пол. Равнодушно переступив через образовавшуюся горку, профессор шагнул под душ.
Живительные струи воды, пущенные на полную мощь, старательно барабанили по вверенному их заботе телу, выбивая из него накопившиеся за день усталость и раздражение. Через пару минут эта экзекуция была прервана – уверенная рука зельевара уменьшила напор воды. Снейп нанес на кожу ароматный бальзам, а затем вновь вернулся под душ. И вот уже по плечам, по груди побежали тонкие змеевидные струйки. Слизывая по пути пузырьки душистой пены, они скользили по спине и животу, ласкали ягодицы, на мгновение застывали переливающимися жемчужинами, украшая завитки черных волос на лобке и, наконец, стремительно скатывались по ногам.
Выйдя из-под душа, Снейп присел на широкий бортик ванны, готовясь к заключительному и самому важному этапу, обычно позволяющему стряхнуть остатки напряжения и получить долгожданное облегчение. Прозрачная маслянистая жидкость светло-янтарного цвета тонкой струйкой потекла на ладонь зельевара.
- 2 -
Осколки детства
Осколки детства
Снейп с наслаждением вдохнул тонкий аромат липового цвета, исходящий от бальзама, а потом нанес душистый «мед» на голову, равномерно распределяя его по мокрым волосам. Легкий массаж доставил истинное наслаждение: от висков пальцы медленно поднимались ко лбу, скользя по длинным прядям, устремлялись к затылку и, коснувшись шеи, возвращались в начало своей короткой дистанции. Черноволосый мужчина, сидящий на бортике ванны, запрокинул голову и зажмурился от удовольствия. Все сегодняшние беды и напасти уходили, покидали его воображение, укутывались пеленой забвения. И не было больше бушующего ветра и холодного декабря. В ванной комнате профессора Защиты сейчас царило лето: шел теплый дождь, поднимался густой пар и, дурманя голову, цвели липы.
Он так торопился попасть в душ, что совершенно позабыл о домашних туфлях – пришлось выбираться из ванной комнаты босиком. Вернувшись в гостиную, Снейп немного поежился: длинный темно-коричневый халат желанного тепла не давал, а босым ногам было очень неуютно на каменном полу.
Желая быстрее согреться, он торопливо пересек комнату и удобно устроился в кресле, стоящем у камина. На столике возвышалась изящная пара: бутылка темно-зеленого стекла и длинноногий бокал. Наполнив его виноградным нектаром лишь на четверть, Снейп немного поиграл с прозрачной жидкостью, орошая красными капельками внутренние стенки фужера.
За прошедшие полчаса молодое вино, пережив потерю своей пробки-хранительницы, «проснулось», заиграло в бокале рубиновыми бликами, приятно удивив Мастера Зелий тонким ягодным ароматом, который вполне можно было бы назвать букетом, если бы не юный возраст удивительного напитка.
За прошедшие полчаса молодое вино, пережив потерю своей пробки-хранительницы, «проснулось», заиграло в бокале рубиновыми бликами, приятно удивив Мастера Зелий тонким ягодным ароматом, который вполне можно было бы назвать букетом, если бы не юный возраст удивительного напитка.
Сидя в кресле, Снейп не спеша потягивал вино и любовался неугомонным пламенем в камине.
После возвращения из больничного крыла прошло уже немало времени, но желанного успокоения зельевар так и не получил. Тревога, поселившаяся внутри, не исчезла, а лишь ненадолго отступила и уже не раз напоминала о своем присутствии: вопреки всем усилиям, образ Поттера не покидал сознание Снейпа.
Распростертое на грязном полу юное тело кажется почти белым в мерцании догорающих свечей. «Что же вы ждете? Я полностью в вашем распоряжении!» - «Глупец! Какой немыслимый глупец!»
Скомканное одеяло валяется на полу. На узкой кровати мечется Поттер: «Жжет… в животе… горит». В бессмысленной попытке отыскать удобное место мальчишка сминает простынь: «Больно… очень».
Дыхание Снейпа сбилось. Резко отставив от себя бокал с недопитым вином, он откинулся на спинку кресла и так сильно сжал виски, словно желал выдавить непрошеные мысли. Бесполезно. Все бесполезно.
«Мне страшно…» - Поттер вцепился в него так неожиданно. Расширившиеся от боли зрачки подобно черной тени закрывают зелень глаз. И эти глаза смотрят в самую душу: «Я умру, сэр?» - «Мерлин! Да что же это такое?» - «Я умру, сэр?.. Я умру?..»
Вскочив с кресла, Снейп в растерянности метнулся к камину. Его бил озноб - хотелось подойти к огню как можно ближе. Только согреться не удавалось: холод рождался где-то внутри и, никак не реагируя на внешние источники тепла, медленно распространялся по всему телу. Даже не осознавая, что стоит на каменном полу босой, зельевар не отрываясь смотрел на беснующиеся языки оранжевого пламени. Вот только магия огня была сегодня бессильна – ей не удалось ни согреть Снейпа, ни изгнать из его сознания облик страдающего Поттера.
«Я больше не могу. Там воронка». Он знает. Видел ее. В одиночестве выбирался из той жуткой круговерти. Но мальчишку он вытащит сам. «Я боюсь. Помогите». Конечно. Прижать к себе – это самое надежное. Прижать и не отпускать. Впервые за столько лет… «Я умру, сэр? Я боюсь» - «Нет, все пройдет. Не бойтесь» - «Но мне страшно… Я умру?» - «Нет… Поттер».
«Нет? НЕТ?!» Кому он это говорит? Мальчишке, являющимся живым хоркруксом?
Холод ушел. Исчез. Зародившаяся в душе ярость смела его без остатка, растворив в огненной лаве. И Снейп не смог совладать со своими эмоциями – извержение началось.
«Нет, Поттер!»
Одним махом на пол сметаются все предметы с каминной полки. Подсвечники издают громкий металлический звон от удара о камень. Они бессильны в своей попытке удержать хрупкие свечи - восковые красавицы лежат на полу с переломанными хребтами.
«Все скоро закончится. Все пройдет»...
С жутким грохотом на пол падают старинные часы. Они отлетают к дивану и при этом чудом остаются целыми.
«Не бойтесь, Поттер»...
Зеленая бутылка разбивается вдребезги о камни. Молодое вино окропляет искореженные предметы и затейливой лужицей разливается по полу. Последним со стола безжалостно сметается старинный изящный бокал. Благородный хрусталь жалобно звенит и рассыпается на десятки блестящих осколков.
Одним махом на пол сметаются все предметы с каминной полки. Подсвечники издают громкий металлический звон от удара о камень. Они бессильны в своей попытке удержать хрупкие свечи - восковые красавицы лежат на полу с переломанными хребтами.
«Все скоро закончится. Все пройдет»...
С жутким грохотом на пол падают старинные часы. Они отлетают к дивану и при этом чудом остаются целыми.
«Не бойтесь, Поттер»...
Зеленая бутылка разбивается вдребезги о камни. Молодое вино окропляет искореженные предметы и затейливой лужицей разливается по полу. Последним со стола безжалостно сметается старинный изящный бокал. Благородный хрусталь жалобно звенит и рассыпается на десятки блестящих осколков.
Справившись наконец с приступом ярости, зельевар растерянно оглядел комнату. Осторожно, чтобы не порезать босые ноги, он сделал несколько шагов и тяжело опустился на мягкий диван, стоящий напротив камина. Еще раз окинув взглядом хаос на полу, Снейп спрятал лицо в ладонях, словно вид разбитых предметов шокировал его. Нет, корить себя за устроенный погром зельевар вовсе не собирался. Причина потрясения была совсем иной: увиденная картина извлекла из памяти эпизод, который он очень хотел забыть.
Бессонная ночь, полная тревог и волнений. Многочасовое ожидание. Светящийся от счастья Добби, предупредивший о возвращении Поттера и Дамблдора. И… пол директорского кабинета, заваленный обломками и осколками. Да, все это уже было. В ночь гибели Блэка. Ровно полгода назад…
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:26
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл", глава 6
А тем временем новые Ахиллы и Гераклы, Елены и Пенелопы беспокойно ворочались в своих постелях, уже в который раз вспоминая и переосмысливая события сегодняшнего дня.
Мисс Паркинсон, очень довольная собой, лежала в кровати и откровенно блаженствовала. Только что девушка благополучно избавилась от первой дозы добытой информации, которая буквально сжигала ее изнутри; и эта сногсшибательная новость обрушилась на располагающуюся по соседству мисс Буллстроуд, гарантируя потрясенной Миллисенте бессонную ночь. За годы своей учебы эта девушка не даром заслужила кличку хогвартской совы: не ведающий никаких запретов язык знаменитой слизеринской сплетницы выдал жадным до сенсаций студентам немало занимательных историй. Но такое! Поттер и Малфой! Все! Задуйте свечи!
Будучи от природы весьма рассудительным человеком, она легко могла бы поставить под сомнение достоверность полученной информации. Обычно мисс Буллстроуд так и делала, прежде чем разносить по замку очередную весть. Но сегодняшний случай был особым: значимость новости и ее откровенная пикантность притупили знаменитую бдительность Миллисенты, а все возможные логические доводы затмил основной женский инстинкт – вечный и практически не излечимый зуд на языке. Завистливо слушая ровное дыхание подруги, погрузившейся в долгожданный сон, мисс Булдроуд с нетерпением ждала рассвета.
Драко Малфой считал едва слышимые в подземельях удары часов, медленно осознавая тот факт, что самый кошмарный день в его жизни наконец-то закончился. Он просто приказал себе не думать, не анализировать, чтобы не захлебнуться от гнева и стыда. Возможно, юноше и удалось бы заснуть быстрее, если бы не ломота в теле и не ноющие мышцы, являющиеся непременными атрибутами деградации аристократа в домового эльфа.
Слизеринские исполины Крэбб и Гойл, кровати которых прикрывали левый и правый фланг своего сюзерена, медленно, но верно погружались в сон. Оно и неудивительно: война с огурцами оказалась скоротечной, тайфун «Драко Малфой», лишь слегка задев их, но не причинив никакого урона, пронесся мимо… Успокоившиеся телохранители, счастливо улыбаясь, заснули в промежутке между седьмым и восьмым ударом часов. А уже после двенадцатого – спальня шестикурсников наполнилась звуками, до боли знакомыми несчастным соседям по комнате, ибо в древнем искусстве храпа приятелям Малфоя действительно не было равных. Высоким трелям, жалостливым всхлипываниям и ультразвуковым посвистываниям Гойла отводилась роль первой скрипки на фоне пугающего шипения, утробного урчания и громоподобного рыка Крэбба – так звучала знаменитая слизеринская «симфония», исполняемая этим весьма колоритным дуэтом каждую ночь вот уже шестой год.
Соседи по комнате, обреченные на столь радикальный музыкальный авангард, отреагировали быстро, четко и удивительно синхронно: смачное ругательство, заклинание, закрывающее плотные зеленые занавески кроватей, и Заглушающие чары.
Блэйз Забини облегченно вздохнул, когда заглох чудовищный храп и наступила тишина, а потом, откинувшись на подушку, уставился в потолок. От долгожданного сна его удерживала внезапно возникшая проблема. И у этой проблемы было имя…
Юноша все еще не мог забыть, как дерзко отвечала ему сегодня гриффиндорская грязнокровка: ни тени страха, ни капли смущения… А уж глазищи у этой нахалки…
Казалось бы, что еще можно испытывать сейчас к Гермионе Грейнджер, кроме неприязни и раздражения? Тогда куда же подевались эти ощущения? Почему так задерживается настойчиво вызываемый гнев, куда он, в конце концов, испарился? И по какому праву его законное место в душе заняла сначала тревога, а потом смущение?
Вспомнившаяся так некстати картина сегодняшнего избавления стала своеобразным ответом на вопросы растерянного слизеринца. Вот он сам, беспрерывно наносящий достаточно меткие удары по растительным противникам, а вот и его ассистентки: Миллисента Буллстроуд, прильнувшая к нему слева, и Гермиона Грейнджер, несколько мгновений спустя испуганно прижавшаяся к правому боку снайпера. Сейчас Блэйз отчетливо вспомнил, как дрогнула в тот миг его рука и насколько неточными были все последующие удары… Можно, конечно, все списать на неприятное соседство, даже на брезгливость… Но ложь была не свойственна мистеру Забини, а правда, привычно желающая расставить все точки над «и», делала очевидным важный факт: в эту самую минуту Блэйз испытал абсолютно незнакомое доселе чувство. Даже сейчас, по прошествии нескольких часов, его правый бок невольно ощущал тепло прижавшейся в поисках защиты девушки. И все логические доводы Забини, казавшиеся неприступными скалами, впервые сдались под напором волнующей истины. Испугавшись собственного открытия, юноша энергично потряс головой и полностью накрылся одеялом, словно желая уберечь разум от крамольных мыслей.
Не спалось в эту ночь и студентам Гриффиндора. В общей гостиной раздавался гомерический хохот – братья Криви наконец-то увидели магически проявленную маггловскую пленку с историческими кадрами возвращения шестикурсников с незабываемого зачета. Колин в предвкушении потирал ручки, готовясь к изготовлению колдографий. А вот Денису пришла пора уединиться: его пылкая Муза уже назначила свидание своему юному поэту. Но их трепетные, интимные взаимоотношения всегда были непостижимой загадкой, ведь почитатели поэтов уверены, что их кумиры творят в одиночестве. Наивные люди! Ах, если бы… Но нет, нельзя… Таинство! И зримы будут только его плоды…
Колин Криви, направляясь тем временем в крошечную каморку, все эти годы служившую ему фотолабораторией, даже не предполагал, что, окажись он сейчас в одном хорошо знакомом всем студентам кабинете, и можно было бы запечатлеть действительно исторический кадр. А как иначе назвать многолетнюю утопию, внезапно становящуюся реальностью? Так вот этой воплотившейся мечтой стал абсолютно счастливый мистер Филч, старательно пытающийся растянуть свои губы в улыбке. Получалось, правда, неважно, ибо подобный вид деятельности тонким бледно-розовым полоскам был явно незнаком.
Школьный завхоз уже перестал считать, который раз за сегодняшний вечер он смотрит в список шестикурсников Слизерина, где впервые после многолетней охоты был окольцован, точнее, помечен крестом последний свободный представитель студенческой «фауны». Наконец Филч аккуратно свернул вожделенный пергамент и, поднявшись из-за стола, двинулся к шкафу весьма внушительных размеров. На одной из полок стояли четыре разноцветные коробки. Смотритель взял зеленую, откинул крышку, на которой красовался герб Слизерина, и торжественно возложил список на шесть других, уже покоящихся там. Все! Теперь во всех четырех коробочках лежало по семь свернутых трубочек! И это было счастье! Настоящее счастье странного, очень одинокого человека, которому удалось-таки со второй попытки обуздать свои непокорные губы и … улыбнуться!
- 2 -
Ноу-хау близнецов Уизли
В больничном крыле было очень тихо: Невилл, спеленутый в тугой кокон, мирно посапывал, время от времени кому-то жалуясь во сне; а Гарри старательно отбивался от целого роя назойливых мыслей, будоражащих его мозг. В конце концов, наглухо заперев атакуемый объект, он медленно, но верно погрузился в желанное беспамятство – как вдруг в больничное крыло проник…
Если брать во внимание последние события, то тот факт, что это существо, пропустив все самое интересное, появилось только сейчас, выглядел весьма странным. И в самом деле, какой скандал обходился в древнем замке без Пивза?! Нет! Он - непременный атрибут всех потасовок, неотъемлемая часть склок, неизменный секундант и свидетель аристократических дуэлей, подчас заканчивающихся плебейской рукопашной, первопричина и идейный вдохновитель школьных столкновений и баталий - настоящая хогвартская стихия, разрушительная и неуправляемая.
Но если войну со стихией заведомо считали делом безнадежным, то подчинить ее себе пробовали не раз. Пытались-то многие, но удалось это лишь Фреду и Джорджу Уизли. Что лежало в основе внезапно образовавшегося союза, не знает никто, кроме близнецов и полтергейста. Но как бы то ни было, список уважаемых Пивзом волшебников, до этого момента включающий лишь одно имя, Альбуса Дамблдора, теперь пополнился еще двумя. Только в их случае одним уважением дело не обошлось – с него все лишь начиналось, а дальше… Через полгода после своего вынужденного возвращения в Хогвартс Фред и Джордж при большом желании могли веревки вить из школьного полтергейста. Надо ли упоминать о том, что они не преминули этим воспользоваться? Таким образом, Хогвартс обзавелся почти непобедимым и практически неуловимым трио шутников. Ну а излюбленным объектам многочисленных розыгрышей пришлось поменять некоторые свои привычки или даже приобрести необходимые для собственной безопасности навыки.
Главным же «фаворитам» изобретательных хулиганов - школьному завхозу и миссис Норрис – доставалось и больше, и чаще других. Вот почему Филч, считающий уже не дни, а часы до выпускного бала, позаимствовав методику Робинзона Крузо, делал ежедневные зарубки на спинке собственной кровати и радовался им как ребенок, ибо появление каждой новой отметины приближало вожделенный день, когда ненавистные близнецы-переростки покинут наконец школу и оставят в покое ее обитателей.
Убедившись, что мадам Помфри находится в своей комнате, Пивз спикировал к постели задремавшего Гарри и что есть силы дунул ему в ухо, кардинально меняя столь незамысловатым образом планы гриффиндорца на эту ночь. Вздрогнув, юноша испуганно распахнул глаза и увидел знакомую до боли фигуру маленького человечка, парящего над его кроватью. Пивз в больничном крыле! Гарри тряхнул пару раз головой и решительно протер глаза – только видение не исчезло. Более того, широкий рот полтергейста изобразил вполне дружелюбную улыбку, а обычно злобные черные глазки сейчас озорно поблескивали. Гарри проснулся окончательно, но этого Пивзу было мало. Он вдруг схватил с пустующей кровати подушку и решительно запустил ею в спящего Невилла. Через несколько секунд стихийный дух Хогвартса добился желаемого: сонные юноши, до предела обозленные незапланированным бодрствованием посреди ночи, уже сидели в кроватях и растерянно таращились на нежданного гостя. Вот только заговорить он им не позволил: полтергейст прижал палец ко рту, призывая молодых людей к молчанию, заговорщицки подмигнул им и метнулся к двери, которая к тому времени была уже приоткрыта. Кивнув кому-то головой, Пивз громким шепотом сообщил:
- Все тихо. Они одни.
Дверь распахнулась, и в больничное крыло проникла целая делегация.
Явно взволнованные пациенты, услышав шаги, замерли в ожидании. Они и предположить не могли, что вечер неожиданностей плавно перетекал в ночь сюрпризов. А тем временем из-за ширмы, испуганно озираясь по сторонам, появились Джинни Уизли и Гермиона Грейнджер; далее показалась долговязая и нескладная фигура Рона, а замыкали шествие Фред и Джордж. То ли дружба с полтергейстом так на них повлияла, то ли сказались годы ночных скитаний и запрещенных вылазок в стенах Хогвартса, но близнецы Уизли двигались абсолютно бесшумно, словно парили над землей.
Вот только реакция пациентов на визит ночных гостей оказалась диаметрально противоположной. Если Гарри ослепительно улыбался и едва сдерживал в себе порыв выпрыгнуть из постели, то Невилл, заметно побледнев, юркнул под одеяло, наивно полагая, что оно способно скрыть его довольно внушительную фигуру. Но окончательно уйти «в подполье» ему не дали: близнецы Уизли уселись на кровать оробевшего партизана и в мгновение ока извлекли его из теплого укрытия.
- Интересное дело получается, - наигранно возмутился Фред, - мы пришли праздновать величайшее открытие нашего гриффиндорского гения, а виновник торжества собрался на боковую?
В это время Джордж почти насильно усадил упирающегося Невилла, заботливо поправил его взъерошенные волосы и, ослепительно улыбнувшись испуганному юноше, безапелляционно подытожил:
- Красавец!
Гермиона и Джинни, оккупировавшие соседнюю кровать, согласно закивали, посмеиваясь над смущенным Невиллом. Гарри, онемевший было от неожиданности, наконец пришел в себя и громко зашипел:
- Да вы с ума сошли. А если сейчас появится Помфри…
- Не волнуйся, Гарри, - беспечно заметил Джордж, - у нас свой разведчик под потолком летает, - он жестом поприветствовал Пивза, и тот в ответ отсалютовал близнецу, давая понять, что усердно несет вахту и находится в полной боевой готовности.
- О вас с Невиллом ни слуху ни духу, - заговорил Рон. – Из Макгонагалл, сам знаешь, никакой информации не вытянешь. Мне она сказала только, что с вами все в порядке, а Джинни - что вы в больничном крыле. Хорош порядок!
- Как вы, Гарри? - перебила приятеля Гермиона.
Но ответить юноша не успел: Пивз сверху условленным сигналом предупредил об опасности. Все затихли, боясь пошевелиться. Но буквально через минуту спустившийся полтергейст, явно волнуясь, отчитывался перед своими работодателями:
- Там это… У Помфри в кабинете появился свет. Она не спит.
- Фред, Джордж, вы же обещали взять Помфри на себя, - капризно затянула Джинни. Подобный тон она позволяла себе лишь со старшими братьями, за исключением Рона, и почти всегда получала желаемое.
- Неужели мы позволим школьному колдомедику испортить нам вечеринку, Джордж?
- Ни в коем случае, Фред.
- И что вы намерены сделать? – ехидно поинтересовалась Гермиона.
- Мы?! – удивленно переспросил Джордж. – Ну уж нет! Трудиться будут другие.
С этими словами он вытащил из кармана мантии небольшую колбу. Приглушенный свет больничного крыла не дал возможности разглядеть ее содержимое. Но тон, с которым Джордж произнес последние слова, был отлично знаком присутствующим: так близнецы обычно оповещали друзей о своем очередном изобретении. Даже не предполагая, что в колбе, ребята радостно оживились в предвкушении наметившегося эксперимента. Одна лишь Гермиона мужественно пыталась скрыть улыбку на лице и старательно хмурила брови, но это не мешало ей с большим интересом разглядывать склянку в руках Джорджа.
- Что там? – высокий голос Джинни прозвучал неожиданно громко.
На нее зашипели рассерженные братья, но девушку это ничуть не смутило. Не дождавшись ответа, она решительно вырвала из рук Джорджа колбочку, пытаясь разглядеть ее в полумраке. Но Гермиона, склонившись к подруге, первая опознала содержимое:
- Там какие-то букашки, - в голосе девушки слышалось удивление, смешанное с разочарованием.
- А, по-моему, это паучки, - брезгливо сморщилась Джинни и, явно не подумав, перебросила склянку Рону.
На лице юноши за считанные доли секунды отразилась такая гамма чувств, что стало ясно: в выборе будущей профессии Рон ошибся - актер из него вышел бы куда лучше, чем аврор. Да и не должны отважные работники министерского аврората так бояться каких-то пауков. Но думать об имидже времени не было - Рон грациозно увернулся от летящей в него колбы, и та, прокатившись по кровати, со звоном приземлилась на пол. Все ахнули, а близнецы, одарив брата и сестру весьма выразительными эпитетами, бросились к упавшей емкости. Подняв ее с пола, они тщательно проверили колбу, отыскивая сколы и трещины, и, лишь убедившись, что она чудом осталась цела, облегченно вздохнули. Но ни от Гарри, ни от Гермионы не скрылась паника, которую они прочитали на лицах экспериментаторов минуту назад. А это наталкивало на неприятный вывод: в склянке находилось что-то весьма опасное.
- Что это за пауки?! – как-то слишком воинственно начала Гермиона.
- Вы думаете, Помфри боится их так же, как Рон? – покачала головой Джинни.
Явно задетый за живое, Рон попытался что-то ответить сестре, но был на полуслове прерван Фредом:
- Успокойтесь все. Это не пауки, можешь вздохнуть спокойно, брат. Это… комары.
- Час от часу не легче! – закатила глаза Джинни.
- Не спеши с выводами, сестренка. Это удивительные комары, - интригующе начал Джордж, – результат нашего первого эксперимента с насекомыми. Мы потратили на него почти год. Целый месяц испытывали их на… разных существах.
- С виду обычные комары, - попробовала возразить Гермиона, которая забрала колбу и теперь с интересом разглядывала насекомых.
- Не тяните, что в них странного? – не выдержал Гарри. – И как они помогут нам отделаться от Помфри?
- Это и правда необычные комары, Гарри, - сознался Фред. - Они не издают мерзкого писка, не сосут кровь. Наши комарики – добрые малые, они ничего не берут – наоборот, они лишь дарят.
- Прямо-таки летающие Санта Клаусы, - фыркнула Гермиона.
- Нет, - перебил девушку Джордж, у Санты много разных подарков, а у наших комаров только один – сон. Если угодно, мы изобрели летающее снотворное. Причем, достаточно сильное, но абсолютно безопасное.
Рон забрал у Гермионы склянку, да и Гарри с Невиллом выразили желание рассмотреть загадочных насекомых.
- Значит, - начала Гермиона, - если ты отпустишь несколько комаров, то мадам Помфри просто заснет?
- Если мы отпустим несколько, она будет спать… очень долго. Человеку достаточно одного. Комар просто садится на кожу – незаметный укус – и все… Через пару минут сладкий сон гарантирован.
- А с чего вы взяли, что он вообще захочет кого-то кусать? – подал голос Невилл.
- Если наши комары не пьют кровь, это вовсе не значит, что они ее не чувствуют. Их, как магнит, притягивает любое теплокровное существо… - Фред оглядел притихших друзей и решил уточнить: - Это еще не все… Выбрав объект охоты, комар будет преследовать его, пока не укусит, а затем…
- Хорошо, это мы поняли, - привычно ответила за всех Гермиона. – Но что потом с этим комаром будет? Его нужно изловить?
- Все гораздо проще, - Фред забрал склянку у заинтригованных друзей. - Как только он укусил, нет больше нашего комарика… Без снотворного в брюхе эти существа не живут.
- Жестоко…
- Здорово!
- Обалдеть! - оценки Гермионы , Гарри и Рона прозвучали одновременно.
- А если они не захотят преследовать Помфри и перекусают нас, - дотошный Невилл во всем любил ясность.
- Молодец, ботаник, зришь прямо в корень, - похвалил его Фред. – Уважаю. Смотрите, - он достал из кармана мантии тюбик и торжественно показал его друзьям. – Здесь специальный гель. Если мы его понюхаем, то ничего особенного не почувствуем, но для наших комаров это запах из преисподни. Намажьте гелем открытый участок тела, и они вас за милю будут облетать.
- Все продумали, - недовольно констатировала Гермиона. – Но так ли безопасно ваше летающее снотворное?
- Кстати, мы их называем сонарики, - уточнил Джордж. Не волнуйся, Гермиона. Можно сказать, что эти исследования велись под строгим контролем научного руководителя.
Девушка в ответ скептически хмыкнула:
- Научного руководителя? Это случайно не того, что сейчас парит под потолком? А что, профессор Пивз! Звучит!
В иные времена, заслышав свое имя, полтергейст очень оживлялся и частенько начинал куролесить. Но сегодня он проигнорировал слова Гермионы, и объяснялось это просто – рядовой Пивз был «при исполнении»…
- Вижу, Гермиона, имя Пивза для тебя недостаточно авторитетно, - разочарованно вздохнул Фред. – А что ты скажешь о профессоре Слагхорне? Он устроит тебя в качестве нашего научного руководителя?
Признавая свое поражение, Гермиона беспомощно развела руками, а Фред, подняв колбу, поинтересовался:
- Ну что, попробуем?
Никто возражать не стал. Молодой человек выдавил на палец гель и помазал себе левую щеку. Тюбик пошел по кругу. Через минуту все были готовы к эксперименту. Джордж уже откупорил крышечку на колбе, как вдруг из-под его руки вынырнула рыжая шевелюра младшей сестры.
- Можно я его выпущу, пожалуйста…
Рука Джорджа дрогнула – и на свободу вырвалось сразу три комара. Фред в считанные доли секунды подскочил к брату, оттолкнул перепуганную Джинни и помог закупорить колбу. Юной выскочке досталось по заслугам. Но пока близнецы отчитывали девушку, комары поднялись уже высоко, и разглядеть их в полумраке было невозможно.
- А как они попадут в кабинет? – заинтересованно спросил Невилл.
- Я удивлюсь, если они уже не приближаются к нему, - уверенно заявил Фред. Кровь они чувствуют так же, как акулы. А проникнуть в кабинет легко… - юноша указал на щель между полом и дверью. – Подождем немного.
- А три комара - это не опасно для мадам Помфри? – взволнованно поинтересовалась Гермиона.
- Не думаю, - ответил ей Джордж, но голос его при этом звучал неуверенно. – Мы испытывали сонариков на себе. Двух мы выпускали – я тогда проспал четырнадцать часов. Четырнадцать счастливейших часов в моей жизни! Такие сны!
В оживленной беседе прошло около пяти минут, и вдруг в кабинете колдомедика раздался грохот. Все присутствующие бросились к закрытой двери. Гарри и Невилл, забыв о том, что одеты лишь в пижамы, составили компанию друзьям и первыми вломились в кабинет.
Поверхность стола была усыпана осколками – видимо, за пару минут до визита сонариков мадам Помфри занималась сортировкой лекарственных зелий. Сейчас же она сидела на полу, привалившись к громоздкому мягкому креслу, и крепко спала. Обычно лицо колдомедика хранило бесстрастное выражение. Но в эту минуту перед студентами полулежала абсолютно счастливая женщина: знакомые морщинки на лбу разгладились, а лицо невероятно преобразила открытая улыбка. Ребята застыли в дверном проеме. Первым очнулся Фред: он решительным шагом пересек кабинет, склонился к мадам Помфри и рывком поднял ее на руки – женщина даже не пошевелилась. Молодой человек растерянно потоптался на месте, не зная, куда пристроить свою нелегкую ношу; но к нему на помощь уже спешил Джордж. Вдвоем они осторожно усадили колдомедика в широкое кресло, а Гермиона укутала ее пушистым пледом, найденным возле камина.
- Сколько она проспит? – поинтересовалась девушка.
- До обеда точно не проснется, - уверенно заявил Джордж. – Кстати, Рон, Джинни, надо бы здесь прибраться, а заодно найти останки наших героических сонариков. Похороним их с почестями.
- С одной стороны, мне вас хочется ударить, - искренне призналась Гермиона, - а с другой… такой счастливой я мадам Помфри в жизни не видела, да и отдохнуть ей не повредит. Смотрите, какие у нее мешки под глазами от усталости. Может, вы и правы…
- Конечно, правы, Грейнджер, - выходя из кабинета, Джордж легко щелкнул Гермиону по носу. – А иначе и быть не может, правда, Фред?
- Конечно, Джордж. Мы вообще с тобой созданы, чтобы дарить людям счастье…
Братья дружески обнялись, выпрямили спины, гордо задрали подбородки и с важностью римских полководцев переступили порог кабинета.
Останки сонариков были обнаружены около стола. Минутой позже они закончили свое существование в белоснежной раковине больничного крыла. Гарри и Невилл, осознав наконец, что предстали перед гостями в пижамах, внезапно застеснялись и юркнули под одеяла. Друзья расселись на кроватях.
Пока они обсуждали последнее событие, Фред о чем-то шептался с Пивзом. Несколько секунд спустя полтергейст исчез.
- Ну что же… Препятствия устранены. Все в сборе. Пора начинать вечеринку, - Джордж взмахнул палочкой, и в палате стало значительно светлее. Почти в тот же самый миг раздался хлопок, и перед друзьями появился сияющий Добби. Он держал в руках объемную корзину, набитую всякой снедью. Но если на Гарри экзотический вид домовика уже не произвел никакого впечатления, то остальные еле сдерживали рвущийся наружу хохот при виде лопоухого большеглазого существа, облаченного в «усовершенствованный» классический костюм. Вернувшийся Пивз вновь занял свой наблюдательный пост.
А дальше… все завертелось, закрутилось…
Госпитализированным молодым людям было приказано не мешаться под ногами и лежать. Гарри, послушно откинувшись на подушку, с улыбкой наблюдал милые сердцу картины.
Рон пыхтел над созданием стола. Для этого он, вспомнив уроки профессора Макгонагалл, старался преобразить два стула. Вот только, судя по плачевным результатам, столяр из него был никудышный. И тут Фред, устав ждать, отпихнул младшего брата от злополучных стульев и, плавно взмахнув волшебной палочкой, получил превосходный столик. Джинни и Гермиона сразу приступили к сервировке: они засуетились вокруг стола, весело защебетали, разгружая корзину, доставленную Добби. Домовик, время от времени бросая на Гарри взгляды, полные обожания, помогал девушкам, оглашая список принесенных яств. Джордж, подшучивая над кулинарными способностями юных особ, устроил им допрос с пристрастием о традиционных блюдах магической кухни. Фред и Рон старательно уворачивались от ударов полотенцем – таким нехитрым способом Гермиона вела борьбу с самопровозглашенными дегустаторами и расхитителями общественных припасов на столе. Невилл кутался в одеяло и хихикал каждый раз, когда удар девушки достигал цели… И трещал разведенный в камине огонь… И ярко горели свечи… И кувыркался под сводами больничного крыла неугомонный Пивз, демонстрируя гриффиндорскому ловцу фигуры высшего пилотажа. А лицезревший эти картины Гарри Поттер, едва не плавясь от удовольствия, думал сейчас о том, что, возможно, ради таких вот минут и стоит жить…
- 3 -
«Вакхическая песня» под сводами Хогвартса
Вечеринка в больничном крыле была в самом разгаре: то и дело раздавался смех, велись оживленные беседы. Маленький стол был завален всякой снедью: молодые люди с удовольствием уминали бутерброды, а девушки лакомились фруктами. Невилл сначала скромничал, но потом бросился наверстывать упущенное. Одному Гарри кусок не лез в горло. После чашки молока тошнота исчезла, как по волшебству, но отвращение к еде преодолеть не удалось.
Он был очень благодарен друзьям за этот визит. Юноша прекрасно понимал, насколько рискованной была их сегодняшняя вылазка. Кроме того, у Гарри возникли серьезные подозрения, что их «колыбельная» для мадам Помфри не останется безнаказанной. Но все это будет потом, а сейчас…
Раздавшийся хлопок ознаменовал новый этап импровизированной вечеринки. В больничном крыле опять появился Добби – на этот раз он с трудом удерживал в маленьких ручках тяжелую коробку. Судя по реакции близнецов, это была их затея - Фред и Джордж рванулись к домовику и освободили его от ноши. Поставив коробку на пол, они поблагодарили Добби, а потом синхронно задрали головы к потолку:
- Ну, Пивз! – обратился к нему Фред. – Вот спасибо! Мы даже не надеялись, что получится.
- Красавец! – констатировал Джордж. – Да, уговорить Добби на такое!
Полтергейст, едва не лопнув от восторга, за несколько секунд продемонстрировал в воздухе такую акробатическую произвольную программу, от которой дух захватывало: кувырки, образцово-показательные рандаты, изумительные фляки и головокружительные сальто вперед и назад следовали друг за другом. При этом они чередовались с виртуозно исполняемыми пируэтами, закручивающими фигуру маленького человека в многоярусную спираль. Оказалось, он был очень тщеславен, этот старина Пивз. Сорвав шквал аплодисментов от благодарных зрителей, полтергейст спустился пониже и назидательно заметил:
- Надо уметь договариваться с домовиками!
- Нам его уломать не удалось! - сознался Джордж.
- Эх вы, волшебники! – Пивз разочарованно махнул маленькой ручкой. - Добби сделает все… Достаточно лишь сказать пароль: «Это надо Гарри Поттеру»!
Друзья опустили головы, стараясь скрыть улыбки и не встретиться взглядом с Гарри. О привязанности домовика к мистеру Поттеру уже ходили легенды. А вот Добби и не думал смущаться – он лишь согласно закивал головой в ответ на утверждение Пивза. Чтобы прервать неловкую минуту, Фред открыл коробку и торжественно извлек из нее бутылку, в которой легко угадывался самый почитаемый напиток всех праздников, устраиваемых студентами-старшекурсниками.
- Огневиски! – хором воскликнули собравшиеся.
- А вы думали, что мы контрабандой тыквенный сок притащили? - презрительно хмыкнул Джордж.
- Да вы с ума сошли! – начала возмущаться Гермиона. – Да если кто-то…
- Не хочешь – не пей! – неожиданно резко оборвала ее Джинни.
Гермиона понаблюдала, как янтарная жидкость наполняет стаканы друзей, потом пожала плечами и, неожиданно махнув рукой, протянула свою чашу:
- После всего, что сегодня случилось, думаю, это даже необходимо…
- Молодец, Грейнджер! – похвалил ее Фред. – Гарри, а ты что?
Пить огневиски Гарри не хотелось совсем. У него вообще сложились непростые взаимоотношения со спиртным. А уж сегодня… Нет, ни за что! Вот только через минуту он уже сжимал стакан с огненной водой, потому что плыть против течения в дружной компании – дело безнадежное. Более того, уговаривая Гарри, как-то неожиданно удалось уломать и Добби (формула «это надо Гарри Поттеру» работала безупречно) – и сейчас домовик, едва сдерживая слезы умиления, сжимал стакан с огневиски и ждал первый тост.
Воспользовавшись минутной заминкой, Пивз сверху прокричал свое новое двустишие:
Будут все дружны и блИзки,
Если в чашах огневиски!
Подняв стаканы, все дружно поприветствовали главного контрабандиста, а затем взял слово Фред:
- Ну что же… Тостов сегодня будет немало. Но самый первый мы поднимем за нашего гриффиндорского скромника. Мы с братом еще не видели твоих детенышей, Невилл, но то, что нам сегодня рассказали… Оплеванные с ног до головы слизеринцы – да это мечта всей моей жизни!
- Ты еще забыл упомянуть оплеванных с головы до ног гриффиндорцев! - напомнил Фреду Рон. Он хоть и выпил вместе со всеми, но продолжал в открытую демонстрировать свою ненависть к «растительным уродам из теплицы» и отказывался поздравлять Невилла.
Но это длилось недолго. Приблизительно после третьего тоста Рон в корне пересмотрел свое отношение к зеленым питомцам мистера Лонгботтома. А уже после пятого, уронив голову на стол, громко рыдал, рассказывая Добби, сколько невинных бой-огурцов он загубил в жестокой перестрелке.
Впрочем, все сидящие за столом стали немного странными… после пятого тоста. Голова Джорджа лежала на плече Гермионы, в то время как девушка, путая даты и имена, увлеченно рассказывала ему о магических войнах Восточной Европы первой трети ХVIII века. Причем оба не могли объяснить, как они дошли до темы такой, но Джордж периодически порывался записывать услышанное и даже где-то откопал пергамент. Невилл очень громким шепотом рассказывал Джинни и Фреду какую-то невероятную историю о том, как профессор Снейп рвался к нему в душ, чтобы помочь помыться. Он уверял друзей, что только сегодня понял, как сильно любит его профессор Снейп и как он сам сильно… любит профессора Снейпа. И лишь Гарри Поттер хранил гордое молчание. Просто после четвертого тоста он с удивлением узнал, что зачем-то полез в какую-то теплицу уже после того, как все из нее вылезли. И теперь мозг разве что не дымился от титанических усилий нетрезвого хозяина, пытающегося понять, что это была за теплица и что в ней забыл лично он. К счастью, Добби выпил значительно меньше других, а потому сохранил относительную ясность ума.
Поняв, что захмелевшие студенты не разойдутся до утра, эльф и полтергейст решили взять дело в свои руки. Домовик умолял всех вернуться в гриффиндорскую башню; Пивз, хихикая и высмеивая напившихся гриффиндорцев, также принял участие в переговорах с протестующими школьниками. Прошло немало времени, прежде чем студентам удалось принять вертикальное положение и почти на автопилоте двинуться в указанном направлении. Фред задержался по просьбе Добби, чтобы избавить больничное крыло от стола. Он, что-то неразборчиво пробормотав, взмахнул палочкой и, не посмотрев на дело своих рук, двинулся к выходу. Гарри и Невилла, увязавшихся было за остальными, Добби завернул обратно, уговорив юношей немедленно лечь в кровати. Те начали возмущаться, но, увидев теплые одеяла и подушки, мигом согласились задержаться на ночь в этом благословенном месте.
Выдворив напившихся гостей из больничного крыла и отправив их с Пивзом в башню, Добби приступил к уборке. Через полчаса уже ничто не напоминало о происходившей здесь вакханалии. Убедившись, что пациенты крепко спят, домовик поправил обоим одеяла, постоял немного у постели Гарри, а потом забрал пустую корзинку и коробку, наполненную опорожненными бутылками, и, щелкнув пальцами, мгновенно исчез.
Пивз вылетел из гриффиндорской башни через полчаса. Если бы он не был привидением, то мог бы с уверенностью утверждать, что буквально взмок от напряжения. Ох, как непросто провести напившихся студентов по коридорам Хогвартса! Ух, как непросто уговорить их отложить продолжение банкета на завтра! Но дружба, как и искусство, требует жертв…
URL записиГлава 6
«И в сказках наступает ночь…»
- 1 -
Не спящие… в Хогвартсе
«И в сказках наступает ночь…»
- 1 -
Не спящие… в Хогвартсе
Если в обычные дни бой хогвартских часов слышали немногие дождавшиеся студенты и привычно бодрствующие в это время профессора, то на сегодняшнем полночном концерте был аншлаг.
Многочисленные обитатели замка, встревоженные последними событиями, никак не могли успокоиться. Этому способствовало два обстоятельства: дефицит информации (шестикурсники наотрез отказывались общаться) и свойственная любому человеку богатая фантазия. В итоге разновозрастные студенты всех четырех факультетов были охвачены творческой лихорадкой, поскольку в уютных спальнях шел удивительный процесс: слагались легенды и мифы современного Хогвартса с гриффиндорскими и слизеринскими шестикурсниками в роли эпических героев.
Многочисленные обитатели замка, встревоженные последними событиями, никак не могли успокоиться. Этому способствовало два обстоятельства: дефицит информации (шестикурсники наотрез отказывались общаться) и свойственная любому человеку богатая фантазия. В итоге разновозрастные студенты всех четырех факультетов были охвачены творческой лихорадкой, поскольку в уютных спальнях шел удивительный процесс: слагались легенды и мифы современного Хогвартса с гриффиндорскими и слизеринскими шестикурсниками в роли эпических героев.
А тем временем новые Ахиллы и Гераклы, Елены и Пенелопы беспокойно ворочались в своих постелях, уже в который раз вспоминая и переосмысливая события сегодняшнего дня.
Мисс Паркинсон, очень довольная собой, лежала в кровати и откровенно блаженствовала. Только что девушка благополучно избавилась от первой дозы добытой информации, которая буквально сжигала ее изнутри; и эта сногсшибательная новость обрушилась на располагающуюся по соседству мисс Буллстроуд, гарантируя потрясенной Миллисенте бессонную ночь. За годы своей учебы эта девушка не даром заслужила кличку хогвартской совы: не ведающий никаких запретов язык знаменитой слизеринской сплетницы выдал жадным до сенсаций студентам немало занимательных историй. Но такое! Поттер и Малфой! Все! Задуйте свечи!
Будучи от природы весьма рассудительным человеком, она легко могла бы поставить под сомнение достоверность полученной информации. Обычно мисс Буллстроуд так и делала, прежде чем разносить по замку очередную весть. Но сегодняшний случай был особым: значимость новости и ее откровенная пикантность притупили знаменитую бдительность Миллисенты, а все возможные логические доводы затмил основной женский инстинкт – вечный и практически не излечимый зуд на языке. Завистливо слушая ровное дыхание подруги, погрузившейся в долгожданный сон, мисс Булдроуд с нетерпением ждала рассвета.
Драко Малфой считал едва слышимые в подземельях удары часов, медленно осознавая тот факт, что самый кошмарный день в его жизни наконец-то закончился. Он просто приказал себе не думать, не анализировать, чтобы не захлебнуться от гнева и стыда. Возможно, юноше и удалось бы заснуть быстрее, если бы не ломота в теле и не ноющие мышцы, являющиеся непременными атрибутами деградации аристократа в домового эльфа.
Слизеринские исполины Крэбб и Гойл, кровати которых прикрывали левый и правый фланг своего сюзерена, медленно, но верно погружались в сон. Оно и неудивительно: война с огурцами оказалась скоротечной, тайфун «Драко Малфой», лишь слегка задев их, но не причинив никакого урона, пронесся мимо… Успокоившиеся телохранители, счастливо улыбаясь, заснули в промежутке между седьмым и восьмым ударом часов. А уже после двенадцатого – спальня шестикурсников наполнилась звуками, до боли знакомыми несчастным соседям по комнате, ибо в древнем искусстве храпа приятелям Малфоя действительно не было равных. Высоким трелям, жалостливым всхлипываниям и ультразвуковым посвистываниям Гойла отводилась роль первой скрипки на фоне пугающего шипения, утробного урчания и громоподобного рыка Крэбба – так звучала знаменитая слизеринская «симфония», исполняемая этим весьма колоритным дуэтом каждую ночь вот уже шестой год.
Соседи по комнате, обреченные на столь радикальный музыкальный авангард, отреагировали быстро, четко и удивительно синхронно: смачное ругательство, заклинание, закрывающее плотные зеленые занавески кроватей, и Заглушающие чары.
Блэйз Забини облегченно вздохнул, когда заглох чудовищный храп и наступила тишина, а потом, откинувшись на подушку, уставился в потолок. От долгожданного сна его удерживала внезапно возникшая проблема. И у этой проблемы было имя…
Юноша все еще не мог забыть, как дерзко отвечала ему сегодня гриффиндорская грязнокровка: ни тени страха, ни капли смущения… А уж глазищи у этой нахалки…
Казалось бы, что еще можно испытывать сейчас к Гермионе Грейнджер, кроме неприязни и раздражения? Тогда куда же подевались эти ощущения? Почему так задерживается настойчиво вызываемый гнев, куда он, в конце концов, испарился? И по какому праву его законное место в душе заняла сначала тревога, а потом смущение?
Вспомнившаяся так некстати картина сегодняшнего избавления стала своеобразным ответом на вопросы растерянного слизеринца. Вот он сам, беспрерывно наносящий достаточно меткие удары по растительным противникам, а вот и его ассистентки: Миллисента Буллстроуд, прильнувшая к нему слева, и Гермиона Грейнджер, несколько мгновений спустя испуганно прижавшаяся к правому боку снайпера. Сейчас Блэйз отчетливо вспомнил, как дрогнула в тот миг его рука и насколько неточными были все последующие удары… Можно, конечно, все списать на неприятное соседство, даже на брезгливость… Но ложь была не свойственна мистеру Забини, а правда, привычно желающая расставить все точки над «и», делала очевидным важный факт: в эту самую минуту Блэйз испытал абсолютно незнакомое доселе чувство. Даже сейчас, по прошествии нескольких часов, его правый бок невольно ощущал тепло прижавшейся в поисках защиты девушки. И все логические доводы Забини, казавшиеся неприступными скалами, впервые сдались под напором волнующей истины. Испугавшись собственного открытия, юноша энергично потряс головой и полностью накрылся одеялом, словно желая уберечь разум от крамольных мыслей.
Не спалось в эту ночь и студентам Гриффиндора. В общей гостиной раздавался гомерический хохот – братья Криви наконец-то увидели магически проявленную маггловскую пленку с историческими кадрами возвращения шестикурсников с незабываемого зачета. Колин в предвкушении потирал ручки, готовясь к изготовлению колдографий. А вот Денису пришла пора уединиться: его пылкая Муза уже назначила свидание своему юному поэту. Но их трепетные, интимные взаимоотношения всегда были непостижимой загадкой, ведь почитатели поэтов уверены, что их кумиры творят в одиночестве. Наивные люди! Ах, если бы… Но нет, нельзя… Таинство! И зримы будут только его плоды…
Колин Криви, направляясь тем временем в крошечную каморку, все эти годы служившую ему фотолабораторией, даже не предполагал, что, окажись он сейчас в одном хорошо знакомом всем студентам кабинете, и можно было бы запечатлеть действительно исторический кадр. А как иначе назвать многолетнюю утопию, внезапно становящуюся реальностью? Так вот этой воплотившейся мечтой стал абсолютно счастливый мистер Филч, старательно пытающийся растянуть свои губы в улыбке. Получалось, правда, неважно, ибо подобный вид деятельности тонким бледно-розовым полоскам был явно незнаком.
Школьный завхоз уже перестал считать, который раз за сегодняшний вечер он смотрит в список шестикурсников Слизерина, где впервые после многолетней охоты был окольцован, точнее, помечен крестом последний свободный представитель студенческой «фауны». Наконец Филч аккуратно свернул вожделенный пергамент и, поднявшись из-за стола, двинулся к шкафу весьма внушительных размеров. На одной из полок стояли четыре разноцветные коробки. Смотритель взял зеленую, откинул крышку, на которой красовался герб Слизерина, и торжественно возложил список на шесть других, уже покоящихся там. Все! Теперь во всех четырех коробочках лежало по семь свернутых трубочек! И это было счастье! Настоящее счастье странного, очень одинокого человека, которому удалось-таки со второй попытки обуздать свои непокорные губы и … улыбнуться!
- 2 -
Ноу-хау близнецов Уизли
В больничном крыле было очень тихо: Невилл, спеленутый в тугой кокон, мирно посапывал, время от времени кому-то жалуясь во сне; а Гарри старательно отбивался от целого роя назойливых мыслей, будоражащих его мозг. В конце концов, наглухо заперев атакуемый объект, он медленно, но верно погрузился в желанное беспамятство – как вдруг в больничное крыло проник…
Если брать во внимание последние события, то тот факт, что это существо, пропустив все самое интересное, появилось только сейчас, выглядел весьма странным. И в самом деле, какой скандал обходился в древнем замке без Пивза?! Нет! Он - непременный атрибут всех потасовок, неотъемлемая часть склок, неизменный секундант и свидетель аристократических дуэлей, подчас заканчивающихся плебейской рукопашной, первопричина и идейный вдохновитель школьных столкновений и баталий - настоящая хогвартская стихия, разрушительная и неуправляемая.
Но если войну со стихией заведомо считали делом безнадежным, то подчинить ее себе пробовали не раз. Пытались-то многие, но удалось это лишь Фреду и Джорджу Уизли. Что лежало в основе внезапно образовавшегося союза, не знает никто, кроме близнецов и полтергейста. Но как бы то ни было, список уважаемых Пивзом волшебников, до этого момента включающий лишь одно имя, Альбуса Дамблдора, теперь пополнился еще двумя. Только в их случае одним уважением дело не обошлось – с него все лишь начиналось, а дальше… Через полгода после своего вынужденного возвращения в Хогвартс Фред и Джордж при большом желании могли веревки вить из школьного полтергейста. Надо ли упоминать о том, что они не преминули этим воспользоваться? Таким образом, Хогвартс обзавелся почти непобедимым и практически неуловимым трио шутников. Ну а излюбленным объектам многочисленных розыгрышей пришлось поменять некоторые свои привычки или даже приобрести необходимые для собственной безопасности навыки.
Главным же «фаворитам» изобретательных хулиганов - школьному завхозу и миссис Норрис – доставалось и больше, и чаще других. Вот почему Филч, считающий уже не дни, а часы до выпускного бала, позаимствовав методику Робинзона Крузо, делал ежедневные зарубки на спинке собственной кровати и радовался им как ребенок, ибо появление каждой новой отметины приближало вожделенный день, когда ненавистные близнецы-переростки покинут наконец школу и оставят в покое ее обитателей.
Убедившись, что мадам Помфри находится в своей комнате, Пивз спикировал к постели задремавшего Гарри и что есть силы дунул ему в ухо, кардинально меняя столь незамысловатым образом планы гриффиндорца на эту ночь. Вздрогнув, юноша испуганно распахнул глаза и увидел знакомую до боли фигуру маленького человечка, парящего над его кроватью. Пивз в больничном крыле! Гарри тряхнул пару раз головой и решительно протер глаза – только видение не исчезло. Более того, широкий рот полтергейста изобразил вполне дружелюбную улыбку, а обычно злобные черные глазки сейчас озорно поблескивали. Гарри проснулся окончательно, но этого Пивзу было мало. Он вдруг схватил с пустующей кровати подушку и решительно запустил ею в спящего Невилла. Через несколько секунд стихийный дух Хогвартса добился желаемого: сонные юноши, до предела обозленные незапланированным бодрствованием посреди ночи, уже сидели в кроватях и растерянно таращились на нежданного гостя. Вот только заговорить он им не позволил: полтергейст прижал палец ко рту, призывая молодых людей к молчанию, заговорщицки подмигнул им и метнулся к двери, которая к тому времени была уже приоткрыта. Кивнув кому-то головой, Пивз громким шепотом сообщил:
- Все тихо. Они одни.
Дверь распахнулась, и в больничное крыло проникла целая делегация.
Явно взволнованные пациенты, услышав шаги, замерли в ожидании. Они и предположить не могли, что вечер неожиданностей плавно перетекал в ночь сюрпризов. А тем временем из-за ширмы, испуганно озираясь по сторонам, появились Джинни Уизли и Гермиона Грейнджер; далее показалась долговязая и нескладная фигура Рона, а замыкали шествие Фред и Джордж. То ли дружба с полтергейстом так на них повлияла, то ли сказались годы ночных скитаний и запрещенных вылазок в стенах Хогвартса, но близнецы Уизли двигались абсолютно бесшумно, словно парили над землей.
Вот только реакция пациентов на визит ночных гостей оказалась диаметрально противоположной. Если Гарри ослепительно улыбался и едва сдерживал в себе порыв выпрыгнуть из постели, то Невилл, заметно побледнев, юркнул под одеяло, наивно полагая, что оно способно скрыть его довольно внушительную фигуру. Но окончательно уйти «в подполье» ему не дали: близнецы Уизли уселись на кровать оробевшего партизана и в мгновение ока извлекли его из теплого укрытия.
- Интересное дело получается, - наигранно возмутился Фред, - мы пришли праздновать величайшее открытие нашего гриффиндорского гения, а виновник торжества собрался на боковую?
В это время Джордж почти насильно усадил упирающегося Невилла, заботливо поправил его взъерошенные волосы и, ослепительно улыбнувшись испуганному юноше, безапелляционно подытожил:
- Красавец!
Гермиона и Джинни, оккупировавшие соседнюю кровать, согласно закивали, посмеиваясь над смущенным Невиллом. Гарри, онемевший было от неожиданности, наконец пришел в себя и громко зашипел:
- Да вы с ума сошли. А если сейчас появится Помфри…
- Не волнуйся, Гарри, - беспечно заметил Джордж, - у нас свой разведчик под потолком летает, - он жестом поприветствовал Пивза, и тот в ответ отсалютовал близнецу, давая понять, что усердно несет вахту и находится в полной боевой готовности.
- О вас с Невиллом ни слуху ни духу, - заговорил Рон. – Из Макгонагалл, сам знаешь, никакой информации не вытянешь. Мне она сказала только, что с вами все в порядке, а Джинни - что вы в больничном крыле. Хорош порядок!
- Как вы, Гарри? - перебила приятеля Гермиона.
Но ответить юноша не успел: Пивз сверху условленным сигналом предупредил об опасности. Все затихли, боясь пошевелиться. Но буквально через минуту спустившийся полтергейст, явно волнуясь, отчитывался перед своими работодателями:
- Там это… У Помфри в кабинете появился свет. Она не спит.
- Фред, Джордж, вы же обещали взять Помфри на себя, - капризно затянула Джинни. Подобный тон она позволяла себе лишь со старшими братьями, за исключением Рона, и почти всегда получала желаемое.
- Неужели мы позволим школьному колдомедику испортить нам вечеринку, Джордж?
- Ни в коем случае, Фред.
- И что вы намерены сделать? – ехидно поинтересовалась Гермиона.
- Мы?! – удивленно переспросил Джордж. – Ну уж нет! Трудиться будут другие.
С этими словами он вытащил из кармана мантии небольшую колбу. Приглушенный свет больничного крыла не дал возможности разглядеть ее содержимое. Но тон, с которым Джордж произнес последние слова, был отлично знаком присутствующим: так близнецы обычно оповещали друзей о своем очередном изобретении. Даже не предполагая, что в колбе, ребята радостно оживились в предвкушении наметившегося эксперимента. Одна лишь Гермиона мужественно пыталась скрыть улыбку на лице и старательно хмурила брови, но это не мешало ей с большим интересом разглядывать склянку в руках Джорджа.
- Что там? – высокий голос Джинни прозвучал неожиданно громко.
На нее зашипели рассерженные братья, но девушку это ничуть не смутило. Не дождавшись ответа, она решительно вырвала из рук Джорджа колбочку, пытаясь разглядеть ее в полумраке. Но Гермиона, склонившись к подруге, первая опознала содержимое:
- Там какие-то букашки, - в голосе девушки слышалось удивление, смешанное с разочарованием.
- А, по-моему, это паучки, - брезгливо сморщилась Джинни и, явно не подумав, перебросила склянку Рону.
На лице юноши за считанные доли секунды отразилась такая гамма чувств, что стало ясно: в выборе будущей профессии Рон ошибся - актер из него вышел бы куда лучше, чем аврор. Да и не должны отважные работники министерского аврората так бояться каких-то пауков. Но думать об имидже времени не было - Рон грациозно увернулся от летящей в него колбы, и та, прокатившись по кровати, со звоном приземлилась на пол. Все ахнули, а близнецы, одарив брата и сестру весьма выразительными эпитетами, бросились к упавшей емкости. Подняв ее с пола, они тщательно проверили колбу, отыскивая сколы и трещины, и, лишь убедившись, что она чудом осталась цела, облегченно вздохнули. Но ни от Гарри, ни от Гермионы не скрылась паника, которую они прочитали на лицах экспериментаторов минуту назад. А это наталкивало на неприятный вывод: в склянке находилось что-то весьма опасное.
- Что это за пауки?! – как-то слишком воинственно начала Гермиона.
- Вы думаете, Помфри боится их так же, как Рон? – покачала головой Джинни.
Явно задетый за живое, Рон попытался что-то ответить сестре, но был на полуслове прерван Фредом:
- Успокойтесь все. Это не пауки, можешь вздохнуть спокойно, брат. Это… комары.
- Час от часу не легче! – закатила глаза Джинни.
- Не спеши с выводами, сестренка. Это удивительные комары, - интригующе начал Джордж, – результат нашего первого эксперимента с насекомыми. Мы потратили на него почти год. Целый месяц испытывали их на… разных существах.
- С виду обычные комары, - попробовала возразить Гермиона, которая забрала колбу и теперь с интересом разглядывала насекомых.
- Не тяните, что в них странного? – не выдержал Гарри. – И как они помогут нам отделаться от Помфри?
- Это и правда необычные комары, Гарри, - сознался Фред. - Они не издают мерзкого писка, не сосут кровь. Наши комарики – добрые малые, они ничего не берут – наоборот, они лишь дарят.
- Прямо-таки летающие Санта Клаусы, - фыркнула Гермиона.
- Нет, - перебил девушку Джордж, у Санты много разных подарков, а у наших комаров только один – сон. Если угодно, мы изобрели летающее снотворное. Причем, достаточно сильное, но абсолютно безопасное.
Рон забрал у Гермионы склянку, да и Гарри с Невиллом выразили желание рассмотреть загадочных насекомых.
- Значит, - начала Гермиона, - если ты отпустишь несколько комаров, то мадам Помфри просто заснет?
- Если мы отпустим несколько, она будет спать… очень долго. Человеку достаточно одного. Комар просто садится на кожу – незаметный укус – и все… Через пару минут сладкий сон гарантирован.
- А с чего вы взяли, что он вообще захочет кого-то кусать? – подал голос Невилл.
- Если наши комары не пьют кровь, это вовсе не значит, что они ее не чувствуют. Их, как магнит, притягивает любое теплокровное существо… - Фред оглядел притихших друзей и решил уточнить: - Это еще не все… Выбрав объект охоты, комар будет преследовать его, пока не укусит, а затем…
- Хорошо, это мы поняли, - привычно ответила за всех Гермиона. – Но что потом с этим комаром будет? Его нужно изловить?
- Все гораздо проще, - Фред забрал склянку у заинтригованных друзей. - Как только он укусил, нет больше нашего комарика… Без снотворного в брюхе эти существа не живут.
- Жестоко…
- Здорово!
- Обалдеть! - оценки Гермионы , Гарри и Рона прозвучали одновременно.
- А если они не захотят преследовать Помфри и перекусают нас, - дотошный Невилл во всем любил ясность.
- Молодец, ботаник, зришь прямо в корень, - похвалил его Фред. – Уважаю. Смотрите, - он достал из кармана мантии тюбик и торжественно показал его друзьям. – Здесь специальный гель. Если мы его понюхаем, то ничего особенного не почувствуем, но для наших комаров это запах из преисподни. Намажьте гелем открытый участок тела, и они вас за милю будут облетать.
- Все продумали, - недовольно констатировала Гермиона. – Но так ли безопасно ваше летающее снотворное?
- Кстати, мы их называем сонарики, - уточнил Джордж. Не волнуйся, Гермиона. Можно сказать, что эти исследования велись под строгим контролем научного руководителя.
Девушка в ответ скептически хмыкнула:
- Научного руководителя? Это случайно не того, что сейчас парит под потолком? А что, профессор Пивз! Звучит!
В иные времена, заслышав свое имя, полтергейст очень оживлялся и частенько начинал куролесить. Но сегодня он проигнорировал слова Гермионы, и объяснялось это просто – рядовой Пивз был «при исполнении»…
- Вижу, Гермиона, имя Пивза для тебя недостаточно авторитетно, - разочарованно вздохнул Фред. – А что ты скажешь о профессоре Слагхорне? Он устроит тебя в качестве нашего научного руководителя?
Признавая свое поражение, Гермиона беспомощно развела руками, а Фред, подняв колбу, поинтересовался:
- Ну что, попробуем?
Никто возражать не стал. Молодой человек выдавил на палец гель и помазал себе левую щеку. Тюбик пошел по кругу. Через минуту все были готовы к эксперименту. Джордж уже откупорил крышечку на колбе, как вдруг из-под его руки вынырнула рыжая шевелюра младшей сестры.
- Можно я его выпущу, пожалуйста…
Рука Джорджа дрогнула – и на свободу вырвалось сразу три комара. Фред в считанные доли секунды подскочил к брату, оттолкнул перепуганную Джинни и помог закупорить колбу. Юной выскочке досталось по заслугам. Но пока близнецы отчитывали девушку, комары поднялись уже высоко, и разглядеть их в полумраке было невозможно.
- А как они попадут в кабинет? – заинтересованно спросил Невилл.
- Я удивлюсь, если они уже не приближаются к нему, - уверенно заявил Фред. Кровь они чувствуют так же, как акулы. А проникнуть в кабинет легко… - юноша указал на щель между полом и дверью. – Подождем немного.
- А три комара - это не опасно для мадам Помфри? – взволнованно поинтересовалась Гермиона.
- Не думаю, - ответил ей Джордж, но голос его при этом звучал неуверенно. – Мы испытывали сонариков на себе. Двух мы выпускали – я тогда проспал четырнадцать часов. Четырнадцать счастливейших часов в моей жизни! Такие сны!
В оживленной беседе прошло около пяти минут, и вдруг в кабинете колдомедика раздался грохот. Все присутствующие бросились к закрытой двери. Гарри и Невилл, забыв о том, что одеты лишь в пижамы, составили компанию друзьям и первыми вломились в кабинет.
Поверхность стола была усыпана осколками – видимо, за пару минут до визита сонариков мадам Помфри занималась сортировкой лекарственных зелий. Сейчас же она сидела на полу, привалившись к громоздкому мягкому креслу, и крепко спала. Обычно лицо колдомедика хранило бесстрастное выражение. Но в эту минуту перед студентами полулежала абсолютно счастливая женщина: знакомые морщинки на лбу разгладились, а лицо невероятно преобразила открытая улыбка. Ребята застыли в дверном проеме. Первым очнулся Фред: он решительным шагом пересек кабинет, склонился к мадам Помфри и рывком поднял ее на руки – женщина даже не пошевелилась. Молодой человек растерянно потоптался на месте, не зная, куда пристроить свою нелегкую ношу; но к нему на помощь уже спешил Джордж. Вдвоем они осторожно усадили колдомедика в широкое кресло, а Гермиона укутала ее пушистым пледом, найденным возле камина.
- Сколько она проспит? – поинтересовалась девушка.
- До обеда точно не проснется, - уверенно заявил Джордж. – Кстати, Рон, Джинни, надо бы здесь прибраться, а заодно найти останки наших героических сонариков. Похороним их с почестями.
- С одной стороны, мне вас хочется ударить, - искренне призналась Гермиона, - а с другой… такой счастливой я мадам Помфри в жизни не видела, да и отдохнуть ей не повредит. Смотрите, какие у нее мешки под глазами от усталости. Может, вы и правы…
- Конечно, правы, Грейнджер, - выходя из кабинета, Джордж легко щелкнул Гермиону по носу. – А иначе и быть не может, правда, Фред?
- Конечно, Джордж. Мы вообще с тобой созданы, чтобы дарить людям счастье…
Братья дружески обнялись, выпрямили спины, гордо задрали подбородки и с важностью римских полководцев переступили порог кабинета.
Останки сонариков были обнаружены около стола. Минутой позже они закончили свое существование в белоснежной раковине больничного крыла. Гарри и Невилл, осознав наконец, что предстали перед гостями в пижамах, внезапно застеснялись и юркнули под одеяла. Друзья расселись на кроватях.
Пока они обсуждали последнее событие, Фред о чем-то шептался с Пивзом. Несколько секунд спустя полтергейст исчез.
- Ну что же… Препятствия устранены. Все в сборе. Пора начинать вечеринку, - Джордж взмахнул палочкой, и в палате стало значительно светлее. Почти в тот же самый миг раздался хлопок, и перед друзьями появился сияющий Добби. Он держал в руках объемную корзину, набитую всякой снедью. Но если на Гарри экзотический вид домовика уже не произвел никакого впечатления, то остальные еле сдерживали рвущийся наружу хохот при виде лопоухого большеглазого существа, облаченного в «усовершенствованный» классический костюм. Вернувшийся Пивз вновь занял свой наблюдательный пост.
А дальше… все завертелось, закрутилось…
Госпитализированным молодым людям было приказано не мешаться под ногами и лежать. Гарри, послушно откинувшись на подушку, с улыбкой наблюдал милые сердцу картины.
Рон пыхтел над созданием стола. Для этого он, вспомнив уроки профессора Макгонагалл, старался преобразить два стула. Вот только, судя по плачевным результатам, столяр из него был никудышный. И тут Фред, устав ждать, отпихнул младшего брата от злополучных стульев и, плавно взмахнув волшебной палочкой, получил превосходный столик. Джинни и Гермиона сразу приступили к сервировке: они засуетились вокруг стола, весело защебетали, разгружая корзину, доставленную Добби. Домовик, время от времени бросая на Гарри взгляды, полные обожания, помогал девушкам, оглашая список принесенных яств. Джордж, подшучивая над кулинарными способностями юных особ, устроил им допрос с пристрастием о традиционных блюдах магической кухни. Фред и Рон старательно уворачивались от ударов полотенцем – таким нехитрым способом Гермиона вела борьбу с самопровозглашенными дегустаторами и расхитителями общественных припасов на столе. Невилл кутался в одеяло и хихикал каждый раз, когда удар девушки достигал цели… И трещал разведенный в камине огонь… И ярко горели свечи… И кувыркался под сводами больничного крыла неугомонный Пивз, демонстрируя гриффиндорскому ловцу фигуры высшего пилотажа. А лицезревший эти картины Гарри Поттер, едва не плавясь от удовольствия, думал сейчас о том, что, возможно, ради таких вот минут и стоит жить…
- 3 -
«Вакхическая песня» под сводами Хогвартса
Вечеринка в больничном крыле была в самом разгаре: то и дело раздавался смех, велись оживленные беседы. Маленький стол был завален всякой снедью: молодые люди с удовольствием уминали бутерброды, а девушки лакомились фруктами. Невилл сначала скромничал, но потом бросился наверстывать упущенное. Одному Гарри кусок не лез в горло. После чашки молока тошнота исчезла, как по волшебству, но отвращение к еде преодолеть не удалось.
Он был очень благодарен друзьям за этот визит. Юноша прекрасно понимал, насколько рискованной была их сегодняшняя вылазка. Кроме того, у Гарри возникли серьезные подозрения, что их «колыбельная» для мадам Помфри не останется безнаказанной. Но все это будет потом, а сейчас…
Раздавшийся хлопок ознаменовал новый этап импровизированной вечеринки. В больничном крыле опять появился Добби – на этот раз он с трудом удерживал в маленьких ручках тяжелую коробку. Судя по реакции близнецов, это была их затея - Фред и Джордж рванулись к домовику и освободили его от ноши. Поставив коробку на пол, они поблагодарили Добби, а потом синхронно задрали головы к потолку:
- Ну, Пивз! – обратился к нему Фред. – Вот спасибо! Мы даже не надеялись, что получится.
- Красавец! – констатировал Джордж. – Да, уговорить Добби на такое!
Полтергейст, едва не лопнув от восторга, за несколько секунд продемонстрировал в воздухе такую акробатическую произвольную программу, от которой дух захватывало: кувырки, образцово-показательные рандаты, изумительные фляки и головокружительные сальто вперед и назад следовали друг за другом. При этом они чередовались с виртуозно исполняемыми пируэтами, закручивающими фигуру маленького человека в многоярусную спираль. Оказалось, он был очень тщеславен, этот старина Пивз. Сорвав шквал аплодисментов от благодарных зрителей, полтергейст спустился пониже и назидательно заметил:
- Надо уметь договариваться с домовиками!
- Нам его уломать не удалось! - сознался Джордж.
- Эх вы, волшебники! – Пивз разочарованно махнул маленькой ручкой. - Добби сделает все… Достаточно лишь сказать пароль: «Это надо Гарри Поттеру»!
Друзья опустили головы, стараясь скрыть улыбки и не встретиться взглядом с Гарри. О привязанности домовика к мистеру Поттеру уже ходили легенды. А вот Добби и не думал смущаться – он лишь согласно закивал головой в ответ на утверждение Пивза. Чтобы прервать неловкую минуту, Фред открыл коробку и торжественно извлек из нее бутылку, в которой легко угадывался самый почитаемый напиток всех праздников, устраиваемых студентами-старшекурсниками.
- Огневиски! – хором воскликнули собравшиеся.
- А вы думали, что мы контрабандой тыквенный сок притащили? - презрительно хмыкнул Джордж.
- Да вы с ума сошли! – начала возмущаться Гермиона. – Да если кто-то…
- Не хочешь – не пей! – неожиданно резко оборвала ее Джинни.
Гермиона понаблюдала, как янтарная жидкость наполняет стаканы друзей, потом пожала плечами и, неожиданно махнув рукой, протянула свою чашу:
- После всего, что сегодня случилось, думаю, это даже необходимо…
- Молодец, Грейнджер! – похвалил ее Фред. – Гарри, а ты что?
Пить огневиски Гарри не хотелось совсем. У него вообще сложились непростые взаимоотношения со спиртным. А уж сегодня… Нет, ни за что! Вот только через минуту он уже сжимал стакан с огненной водой, потому что плыть против течения в дружной компании – дело безнадежное. Более того, уговаривая Гарри, как-то неожиданно удалось уломать и Добби (формула «это надо Гарри Поттеру» работала безупречно) – и сейчас домовик, едва сдерживая слезы умиления, сжимал стакан с огневиски и ждал первый тост.
Воспользовавшись минутной заминкой, Пивз сверху прокричал свое новое двустишие:
Будут все дружны и блИзки,
Если в чашах огневиски!
Подняв стаканы, все дружно поприветствовали главного контрабандиста, а затем взял слово Фред:
- Ну что же… Тостов сегодня будет немало. Но самый первый мы поднимем за нашего гриффиндорского скромника. Мы с братом еще не видели твоих детенышей, Невилл, но то, что нам сегодня рассказали… Оплеванные с ног до головы слизеринцы – да это мечта всей моей жизни!
- Ты еще забыл упомянуть оплеванных с головы до ног гриффиндорцев! - напомнил Фреду Рон. Он хоть и выпил вместе со всеми, но продолжал в открытую демонстрировать свою ненависть к «растительным уродам из теплицы» и отказывался поздравлять Невилла.
Но это длилось недолго. Приблизительно после третьего тоста Рон в корне пересмотрел свое отношение к зеленым питомцам мистера Лонгботтома. А уже после пятого, уронив голову на стол, громко рыдал, рассказывая Добби, сколько невинных бой-огурцов он загубил в жестокой перестрелке.
Впрочем, все сидящие за столом стали немного странными… после пятого тоста. Голова Джорджа лежала на плече Гермионы, в то время как девушка, путая даты и имена, увлеченно рассказывала ему о магических войнах Восточной Европы первой трети ХVIII века. Причем оба не могли объяснить, как они дошли до темы такой, но Джордж периодически порывался записывать услышанное и даже где-то откопал пергамент. Невилл очень громким шепотом рассказывал Джинни и Фреду какую-то невероятную историю о том, как профессор Снейп рвался к нему в душ, чтобы помочь помыться. Он уверял друзей, что только сегодня понял, как сильно любит его профессор Снейп и как он сам сильно… любит профессора Снейпа. И лишь Гарри Поттер хранил гордое молчание. Просто после четвертого тоста он с удивлением узнал, что зачем-то полез в какую-то теплицу уже после того, как все из нее вылезли. И теперь мозг разве что не дымился от титанических усилий нетрезвого хозяина, пытающегося понять, что это была за теплица и что в ней забыл лично он. К счастью, Добби выпил значительно меньше других, а потому сохранил относительную ясность ума.
Поняв, что захмелевшие студенты не разойдутся до утра, эльф и полтергейст решили взять дело в свои руки. Домовик умолял всех вернуться в гриффиндорскую башню; Пивз, хихикая и высмеивая напившихся гриффиндорцев, также принял участие в переговорах с протестующими школьниками. Прошло немало времени, прежде чем студентам удалось принять вертикальное положение и почти на автопилоте двинуться в указанном направлении. Фред задержался по просьбе Добби, чтобы избавить больничное крыло от стола. Он, что-то неразборчиво пробормотав, взмахнул палочкой и, не посмотрев на дело своих рук, двинулся к выходу. Гарри и Невилла, увязавшихся было за остальными, Добби завернул обратно, уговорив юношей немедленно лечь в кровати. Те начали возмущаться, но, увидев теплые одеяла и подушки, мигом согласились задержаться на ночь в этом благословенном месте.
Выдворив напившихся гостей из больничного крыла и отправив их с Пивзом в башню, Добби приступил к уборке. Через полчаса уже ничто не напоминало о происходившей здесь вакханалии. Убедившись, что пациенты крепко спят, домовик поправил обоим одеяла, постоял немного у постели Гарри, а потом забрал пустую корзинку и коробку, наполненную опорожненными бутылками, и, щелкнув пальцами, мгновенно исчез.
Пивз вылетел из гриффиндорской башни через полчаса. Если бы он не был привидением, то мог бы с уверенностью утверждать, что буквально взмок от напряжения. Ох, как непросто провести напившихся студентов по коридорам Хогвартса! Ух, как непросто уговорить их отложить продолжение банкета на завтра! Но дружба, как и искусство, требует жертв…
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:28
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл", глава 5
Появившаяся неизвестно откуда миссис Норрис, готовясь поздороваться и поприветствовать хозяина, привычно устремилась к его ногам, облаченным в старые серые брюки, которые стали для кошки загадочным, необъяснимым объектом нежности и страсти и буквально лоснились внизу от ее настырных притязаний и ухаживаний. Вот только романтическим планам миссис Норрис суждено было разбиться о жестокую будничную реальность: грязные лужи стали непреодолимым препятствием на пути пылкой кошки. Выбор для этого мудрого животного оказался непростой: сколь ни была бы велика ее привязанность к хозяину, природный инстинкт четвероногой чистюли оказался сильнее. Вот почему в создавшейся ситуации миссис Норрис резко поменяла направление и двинулась к парадной лестнице. Буквально через пару минут мохнатый комок уже возлежал на широких перилах из благородного мрамора, с высоты своего положения наблюдая за непонятными ее кошачьему уму действиями рассерженного смотрителя.
В такие минуты Филч проклинал собственную гордыню, которая мешала публично признаться, что он сквиб. Проведя столько лет в Хогвартсе, этот несостоявшийся волшебник наивно полагал, что никто, кроме нескольких посвященных, даже не подозревает о существовании его тщательно оберегаемой тайны. Вот только круг этих посвященных весьма расширился за последнее время. Если бы Филч знал о его истинном диаметре, он уже спокойно бы мог объявить о том, что начисто лишен магических способностей, в средствах массовой информации.
Его, конечно, порадовал тот факт, что, прежде чем позволить студентам двинуться дальше к парадной лестнице, Минерва настояла на очищающих заклинаниях для обуви. Правда, блестеть ботинки и сапожки после этого не стали, словно доказывая лишний раз своим хозяевам, что никакое магическое вмешательство не заменит влажной губки, теплой воды и специального крема для обуви.
Филч с откровенной завистью смотрел на ненавистные волшебные деревяшки, за считанные доли секунды творящие то, что ему пришлось бы делать долго и нудно. Несчастный сквиб очень надеялся, что Минерва задержится после того, как студенты отправятся в свои спальни. Учитывая произошедшее, он имел все основания ждать помощи от преподавателя трансфигурации. Во-первых, в том, что пол находится сейчас в таком состоянии, была и ее вина. Могла бы подумать об очищающих чарах прежде, чем эта оголтелая толпа уничтожила плоды его изнурительной часовой вахты. Во-вторых, Макгонагалл входила как раз в круг посвященных в его великую тайну, а потому не могла не понимать, что магическая помощь спасет несчастного смотрителя от изнурительной работы. Но женщина сегодня явно была не в себе: кроме доставленных в замок омерзительных поросят ее сейчас не волновало ничего.
Состояние пола вызывало ужас. Ненависть к юным волшебникам достигла своего апогея. Силы и терпение бесследно испарились. Переступая грязные лужи, Филч добрел до середины холла и внезапно остановился, беспомощно озираясь вокруг и не понимая, как быть дальше.
Возможно, именно в этот момент судьба - злодейка решила, что достаточно наигралась со своей очередной жертвой. Она не только прекратила страдания мистера Филча, но и преподнесла ему утешительный приз. Праздничной обертки и яркого бантика на нем, правда, не было. Их заменяли грязные ботинки, вымокшая, перепачканная мантия и фотоаппарат, висящий у «приза» на шее. Но даже столь непрезентабельная упаковка не омрачила минуту торжества школьного смотрителя.
Нельзя сказать, что Колин Криви возглавлял черный список школьного завхоза – шансы знаменитого фотографа на фоне близнецов Уизли выглядели весьма скромно. Пожалуй, на воображаемом пьедестале личной неприязни Филча мистеру Криви было отведено место бронзового призера.
Отношения юного папарацци и школьного смотрителя были серьезно испорчены, поскольку их взгляды на весьма тонкое искусство художественной фотографии не совпадали в принципе. Несмотря на то, что персональные выставки хогвартского фотографа имели грандиозный успех как среди студентов, так и среди профессоров, путь к сердцу мистера Филча вышеупомянутые шедевры так и не отыскали, как, впрочем, и любые другие шедевры, имевшие несчастье так опрометчиво попасться на глаза столь воинственного дилетанта.
Более того, высокий пост школьного завхоза позволил ему узурпировать неограниченную власть, чтобы поддерживать в школе «порядок». Руководствуясь своими более чем аскетическими вкусами, Филч поначалу попытался избавиться от многочисленных картин, наносящих, по его мнению, стенам древнего замка непоправимый урон. Столь же печальная участь ожидала и значительную армию древних статуй, бесценных ваз и целый полк рыцарских доспехов, в свою очередь провинившихся перед Филчем тем, что требовали полагающегося им ухода и против собственной воли давали пристанище малолетним преступникам, играющим в прятки с завхозом и его четвероногой дамой сердца.
Возможно, удайся смотрителю первая дерзкая затея, он совершил бы и следующий шаг, дерзнув избавить Школу магии и волшебства от главного, по его мнению, зла – никчемных и мерзких студентов. Так что юным волшебникам очень повезло, что профессора, попечительский совет и лично директор школы встали на защиту хогвартских шедевров, внеся серьезные коррективы в планы развоевавшегося завхоза и значительно умерив его пыл.
Поняв, что с бессмертной классикой ему не справиться, и картины останутся на стенах, а статуи, вазы и доспехи по-прежнему будут нести свою почетную вахту в коридорах и холлах замка, побежденный, но отнюдь не смирившийся Филч обратил свою неуемную энергию на беспощадную борьбу с современным искусством. Из всех создаваемых творений жесточайшую цензуру школьного смотрителя могли пройти только всевозможные приказы и лаконичные деловые объявления. По этой причине прочие творения, обретающие жизнь в Хогвартсе вопреки возродившейся инквизиции, радовали благодарную публику очень сильно, но очень недолго. Дальнейшая их судьба была предрешена: конфискация, инвентаризация, склад.
Многие авторы изъятых шедевров, получившие в подарок от природы весьма тонкую душевную организацию, сделавшую их очень ранимыми и уязвимыми, не выдерживали испытания на прочность. Но с творческим дуэтом братьев Криви Филч ничего поделать не мог, а его многочисленные попытки отыскать универсальное средство против настырных гриффиндорских журналистов к желаемому результату не приводили. В итоге дерзкие и смелые фотографии Колина появлялись на многочисленных досках объявлений с неизменной регулярностью, а едкие куплеты весьма талантливого стихоплета Дениса добавляли им такую пикантную остроту, что моменты, когда в Хогвартсе вывешивались творения братьев Криви, влекли за собой такие же действия, какие на кораблях обычно вызывала команда «Свистать всех наверх!».
Если бы только Филч мог изъять ненавистный фотоаппарат или изгнать из гриффиндорской башни явно загостившуюся там личную Музу юного Дениса, он бы это сделал, не задумываясь. Но, увы! Только вот, осознав заведомую обреченность любых боевых действий против гриффиндорской творческой интеллигенции, упрямый Филч решил просто сменить тактику: открытому столкновению он предпочел гораздо менее почетную, но зато удивительно действенную систему мелких пакостей, которые объединил под достаточно грозным названием – месть. После каждой успешной фотовыставки Дениса и Колина Криви непременно ждал фирменный приз от главного «почитателя» их таланта – утомительная отработка. Эти «награды» школьный завхоз раздавал так часто и так щедро, что площади вымытых братьями полов исчислялись квадратными километрами, а количество оттертых статуй и отчищенных до блеска средневековых доспехов уже приближалось к критической цифре, увенчанной тремя нулями.
Такова история непростых отношений наследников славной фамилии Криви и школьного завхоза. Вот почему едва появившегося на пороге замка Колина ожидала весьма «теплая» встреча и вот почему хогвартский папарацци временно был вынужден сменить основной вид деятельности. Сдав волшебную палочку на хранение завхозу, чтобы не быть уличенным в применении магии, сбросив мантию и оставшись в перепачканных брюках и легком полувере, гриффиндорец с покорностью корабельного юнги драил немыслимо грязный пол под строгим надзором боцмана Филча.
Пусть очень относительная и уж точно кратковременная, но все же власть над другим человеком была для школьного смотрителя самым главным лекарством от его извечной тоски и злобы. Вот почему исцелившийся буквально за полчаса Филч уже подумывал простить гриффиндорских и слизеринских вандалов. Неизвестно, суждено ли было шестикурсникам получить амнистию в этот вечер, если бы не еще одно событие, которое разрешило сразу все сомнения. Оно было настолько значимым и важным, что не только сегодняшние жертвы экспериментальной теплицы обрели прощение, но даже подлому Дамблдору смотритель мысленно разрешил воспользоваться услугами адвоката.
Едва успев перевести дух после первого приятного сюрприза, Филч отчетливо услышал звук приближающихся шагов. Неужели судьба решила улыбнуться школьному смотрителю дважды за вечер? Словно отвечая на так и не заданный вслух вопрос, на пороге появился очередной вечерний гость. Сколь бы дерзкие мечты не грели воображение Филча в тот момент, реальность превзошла все его ожидания: на пороге застыл Драко Малфой. Без друзей. Без декана. Ну а дальше было дело техники – автоматически включалась наработанная годами схема. Осталось только прицепиться к явному опозданию (все сдававшие зачет были уже в замке), устроить выволочку за жуткое состояние обуви, и отработка слизеринцу была обеспечена.
В один момент завхоз испытал чувства, сродни тем, что заставили Колина Криви некоторое время назад остаться в кустах. Дело в том, что мистер Филч тоже имел собственную коллекцию. Она включала в себя свернутые листы пергамента, в которых были записаны имена всех студентов Хогвартса. Напротив каждой фамилии школьный смотритель с каким-то только ему понятным упоением выставлял жирные крестики. Количество крестов было прямо пропорционально числу отработок, заслуженных этим студентом. Вне зависимости от курса и факультета, все учащиеся были кавалерами этих фирменных иксообразных медалей. И лишь одна фамилия нарушала гармонию многолетней коллекции. За пять с половиной лет Филч никак не мог изловчиться, чтобы вручить свою знаменитую награду юному мистеру Малфою.
Это вовсе не означало, что тот вел безупречную жизнь праведника. Нет, на отработки слизеринец нарывался уже не раз, вот только законная добыча непостижимым образом ускользала из рук заядлого коллекционера. Главным виновником данной несправедливости был декан упомянутого факультета. В чем бы ни провинился Малфой, отработки его проходили исключительно в кабинете профессора Снейпа. И какие бы усилия ни прилагал Филч, покомандовать породистым слизеринским щенком ему никак не удавалось: стоило этому высокомерному нахалу сделать хотя бы одно вполне заслуженное замечание – в тот же самый миг из-за его спины, как по волшебству, вырастала внушительная черная тень Мастера зелий. После этого вести воспитательную работу было совершенно бессмысленно.
Вот почему мистер Филч так настойчиво мечтал когда-нибудь лично вручить слизеринскому принцу необходимый инвентарь, чтобы юный Малфой потрудился на благо любимой школы и дал возможность завхозу устранить дефект своей коллекции. И вот, похоже, долгожданный миг настал! Филч так быстро извлек откуда-то еще одно ведро и швабру, что можно было заподозрить у него наличие магических способностей.
Нельзя сказать, что Драко сдался сразу. О нет! Стратегия защиты была выстроена виртуозно, и периодически она сопровождалась стремительными контратаками, имеющими цель добиться решительного прорыва. Не раз слизеринский вояка прибегал и к шантажу, выкрикивая различные угрозы. Но противник оказался Малфою явно не по зубам: через несколько минут сопротивление было сломлено, слизеринец разоружен, и сияющий Филч вручил поверженному воину джентльменский набор юного полотера.
Колин Криви, на которого сейчас никто не обращал внимания, едва не выпрыгнул от радости из собственных штанов, фотографируя развернувшуюся на его глазах битву титанов. Да и о подобном напарнике по совместной трудовой деятельности можно было только мечтать!
А тем временем упомянутый напарник с изумлением, сдобренным солидной порцией недоумения и потрясения, рассматривал врученный ему Филчем предмет неизвестного происхождения и назначения.
- И долго вы еще будете разглядывать свою швабру, мистер Малфой? – послышался язвительный вопрос завхоза. – По-моему, времени для знакомства было предостаточно.
- Малфой, - почти дружелюбно подмигнул ему Колин, - ты лучше в ведро загляни. Там тебя дожидается такая особа! Посмотри, как она готовится к свиданию: видишь, в воде плавает – ванну принимает. А запах!
Заглянув в ведро и увидев плавающую серую тряпку из мешковины, которая и внешним видом, и распространяемым запахом указывала на свой весьма почтенный возраст, Драко сморщился от отвращения.
- Мистер Филч, мне кажется, что Малфой не сможет помыть пол, - озабоченно качая головой, заметил Колин. – Вы не обеспечили его всем необходимым для этого.
- Вот как?! – удивился смотритель. – Швабры и тряпки уже недостаточно? И что же еще может понадобиться Малфою, мистер Криви?
- Сэр, вполне очевидно, что он видит их впервые, - Колин повернулся к слизеринцу и получил от того уверенный кивок. Усмехнувшись, фотограф продолжил: - Поэтому к швабре и тряпке должны прилагаться подробные инструкции по их использованию!
Но мистер Криви ошибся – инструкции не понадобились. Проявив недюжинные педагогические способности, Филч буквально за пару минут все объяснил и всему научил кипящего от злости Малфоя. И вот уже слизеринский акселерат, буквально задыхаясь от брезгливости, вступил в свой первый рукопашный бой с хогвартской грязью.
Филч походил по периметру оттираемой поверхности, покричал на молодых людей, выражая недовольство их медлительностью, ленью и неумелыми руками, растущими из столь необычного места, из которого не только им, а вообще ничему расти не полагалось. Поиздевавшись вдоволь над чистокровным аристократом и творческим интеллигентом, завхоз вскоре заскучал. Его так тянуло в собственную комнату, к своим заветным спискам! Одна мысль, что напротив фамилии Малфой сегодня появится долгожданный крестик и не будет больше белых пятен в его коллекции, вызывала у Филча такой трепет, что сдерживаться он больше не мог. Дав бесплатной рабочей силе полчаса на наведение абсолютного блеска в убираемом холле, завхоз исчез в одно мгновение, преследуемый своей неизменной четвероногой спутницей.
Почти в тот же самый миг раздался грохот – разъяренный Малфой швырнул в сторону свой рабочий инструмент:
- Пусть сам наводит порядок в этом свинарнике! – отчаянно выкрикнул он первый лозунг. – Мы тут вкалываем, а этот…
Если бы Филч сейчас подслушивал, то он усомнился бы в том, что автором злополучной надписи на стене был директор школы, потому что слизеринец наградил завхоза теми же эпитетами, а в довершении всего и послал по тому же самому адресу. Колин сдавленно хихикнул, услышав выступление Малфоя, но работы прекращать не стал.
- Конечно, воля твоя, Малфой, но я бы советовал тебе прекратить саботаж, знаешь, скольким бунтарям Филч крылышки пообрезал?
- Да ты никак трусишь, Криви? Где же твоя гриффиндорская храбрость? – кривая усмешка исказила тонкие черты лица юноши, а в глазах вспыхнул презрительный огонек.
- Моя храбрость при мне, Малфой, но за беспокойство спасибо, не ожидал. Только вот в общении с Филчем обычные правила не срабатывают. Доказать ему что-либо почти невозможно. И не смотри на меня так. Хочешь испортить себе выходные – пожалуйста. Мне проще еще минут пятнадцать тряпкой помахать, чем потом всю субботу и воскресенье провести в компании Филча и его облезлой кошки.
Малфой ничего не ответил. С минуту он размышлял, но потом потянулся за валяющейся шваброй. Наблюдать за его действиями было одно удовольствие. Все, что только можно, он делал не так, как нужно. И стоял неловко, и двигался нелепо, и тряпку намотал неверно, и грязь не столько смывал, сколько развозил. А танго слизеринца со шваброй вообще не поддавалось оценке. Но Колина это не волновало: над оценкой пусть думает младший брат, а задача старшего – незаметно для избранного объекта запечатлеть его на пленке.
- Кстати, Малфой, а где Гарри Поттер? Он же за тобой в теплицу полез. Интересно получается: тебя спас, а сам пропал.
Внезапно побледневшее лицо Драко лишило юношу привычной привлекательности. События сегодняшнего вечера не прошли бесследно: глаза покраснели, щеку саднило от ожога. В этот момент Малфой здорово смахивал на бесцветного альбиноса. Информированность Криви на какое-то время лишила слизеринца хваленого самообладания. Драко и мысли допустить не мог, что в Хогвартсе станет известно о попытке Поттера спасти его, Драко Малфоя! Эти слухи следовало пресечь мгновенно и на корню.
- Откуда ты это узнал? – как-то слишком резко спросил он.
Колин закатил глаза и даже присвистнул:
- Ты серьезно полагаешь, что я тебе открою свои источники информации? Даже не надейся. Ну так что там с Гарри?
- Да жив твой Поттер, успокойся. Конечно, огурчики еще потешились над нашим героем, но все закончилось хорошо… Кстати, Криви, ты производишь впечатление неглупого человека. А с подобными людьми всегда можно договориться.
- И о чем же мы с тобой будем договариваться? – спросил явно удивленный Колин, автоматически начав незаметную для окружающих, но доведенную до совершенства операцию по экстренному спасению пленки.
- Скажем так: мне бы не хотелось, чтобы определенная информация разлетелась по Хогвартсу. Это касается сегодняшней спасительной операции вашего святого Поттера. Уж не знаю, какого Мерлина его понесло в теплицу. Но так как спасать в итоге пришлось его самого, то думаю, наш гриффиндорский герой не будет заинтересован болтать лишнее. Остаешься только ты. Сколько ты хочешь за молчание?
Колин опешил. Первым порывом было высмеять Малфоя, даже не подозревающего о том, что выкупаемая им тайна тайной вовсе не является. Но он вовремя остановился, посчитав, что грех отпихивать деньги, когда они сами плывут к тебе в руки. А когда в голове очень кстати возникли образы предполагаемых покупок, Колин уверенно выпалил:
- Десять галеонов. И считай, что мы договорились.
Неизвестно, какую сумму ожидал услышать Малфой, но он поворчал для приличия, а потом извлек из глубокого кармана блестящие монеты и передал их все еще не пришедшему в себя гриффиндорцу.
- Я надеюсь, что твоему слову можно верить? – губы Драко презрительно скривились.
- Не волнуйся, Малфой, от меня эту историю никто не услышит.
Облегченно вздохнув, слизеринец продолжил прерванную работу.
Прежде чем измученные шестикурсники попали в свои факультетские башни, они предстали перед школьным колдомедиком. Мадам Помфри, получившая послание профессора Макгонагалл, немного замешкалась, поскольку в больничное крыло попали три второкурсника, так напортачившие с домашним заданием по трансфигурации, что потребовалась медицинская помощь. Поэтому жертв бой - огурцов она едва успела перехватить перед тем, как разошлись пути представителей двух факультетов.
Слушая рассказ Минервы, охая и ахая от получаемой информации, мадам Помфри бегло осматривала пострадавших, называя тех, кому надлежало после душа появиться в больничном крыле для обработки ожогов.
Наконец-то путь в родные спальни был свободен. Гриффиндорцы рванулись в свою башню так, словно кто-то гнался за ними. Слизеринцы, ничуть не уступая им в скорости, буквально скатывались по мраморной лестнице в изученный вдоль и поперек лабиринт хогвартского подземелья, где скрывались их комнаты. Впереди была цель – теплый душ, разноцветные флаконы, наполненные всевозможными маслами и благовониями, душистое мыло…
Никого не замечая вокруг, шестикурсники миновали общие гостиные и буквально ввалились в уютные спальни, на ходу срывая ужасную одежду, и, схватив мягкие выглаженные полотенца, мгновенно исчезали в своих душевых.
Через полчаса расслабленные и благодушные, чистенькие и порозовевшие юноши и девушки источали умопомрачительные ароматы экзотических фруктов, душистых трав, полевых и садовых цветов, сладкой ванили и тягучего янтарного меда. В спальнях их дожидалась чистая одежда, приготовленная заботливыми руками домовых эльфов. Грязные же тряпки бесследно исчезли с глаз студентов и отправились в школьную прачечную.
На ужин шли, как на праздник. В Большом зале было непривычно тихо, парящие в воздухе свечи уже отошли ко сну, передав свои обязанности тяжелым факелам, вот уже несколько столетий прикованным к каменным стенам. Вечные узники хогвартского зала, время от времени недовольно шипя и потрескивая, приветствовали виновников импровизированной вечеринки приглушенным светом. В воцарившемся полумраке особенно уютным казался длинный стол факультета Хаффлпафф. Почему-то именно он был сервирован для совместного ужина двух непримиримых факультетов. Три десятка свечей, хаотично разбросанных по столу, пытались поддержать свет факелов. Словно боясь не справиться с нелегкой задачей, их огненные язычки волновались и дрожали, но продолжали при этом мужественно отпугивать наступающую тьму, даруя окружающему пространству какой-то особый покой и уют.
Шестикурсники, появляющиеся на пороге Большого зала, невольно замирали, оценивая произошедшие изменения, а потом охотно занимали свободные места. То ли бой – огурцы так измотали своих жертв, что лишили их привычной воинственности и непримиримости, то ли пережитый вместе кошмар растопил на время лед взаимной неприязни, но перемешавшиеся за столом гриффиндорцы и слизеринцы объявили временное перемирие, к великому облегчению Минервы Макгонагалл, сидевшей во главе стола.
Все вдруг стали удивительно вежливыми. «Подайте, пожалуйста…», «Вас не затруднит передать…», «Будьте так любезны…», «Я могу вас потревожить…» - эти и подобные фразы звучали в течение всего странного ужина. Темп поедания кулинарных шедевров хогвартских эльфов свидетельствовал о том, что обычный аппетит давно позорно капитулировал, уступив свое место зверскому голоду.
Но среди пирующих нельзя было не заметить четырех студентов, которые не отрывали тревожных взглядов от дверей. И если первым двум, Креббу и Гойлу, подобное созерцание явно не портило неуемный аппетит, то двум другим наблюдателям, мистеру Уизли и мисс Грейнджер, буквально кусок в горло не лез.
Все изменилось, когда в Большой зал вошла профессор Спраут. На эту жизнерадостную и очень милую толстушку сейчас нельзя было смотреть без сожаления. Чувство вины бесследно стерло ее неизменную дружелюбную улыбку. Но замечательная весть, без промедления доставленная преподавателем гербологии, мгновенно изменила настроение напрягшихся было студентов. Новость о счастливом избавлении из огуречного рабства Драко Малфоя и Гарри Поттера вызвала всеобщее ликование. Лица Рона и Гермионы, вмиг утратив озабоченность и тревогу, теперь буквально излучали радость. Минутой позже успокоившиеся гриффиндорцы набросились на содержимое своих тарелок. А вот Кребб и Гойл, напротив, теперь забеспокоились. Приближалась минута расплаты за собственное малодушие, и первое наказание не заставило себя ждать: впервые в жизни эти знаменитые обжоры абсолютно лишились аппетита.
Не осталась равнодушной к услышанной новости и мисс Паркинсон. Плоское лицо Панси побледнело, странные для столь юной девушки глубокие носогубные складки заметно подрагивали, губы презрительно кривились, а в больших выпуклых глазах время от времени вспыхивали недобрые искорки. Открытая тайна, подобно кипящей магме, делала извержение необратимым. Но последним усилием воли слизеринка удержалась от оглашения результатов своего расследования, посчитав, что место и условия не подходят для ее сенсационной новости. Вот только процесс кипения и бурления эмоций обуздать сразу не удается никому, поэтому необходимо было немедленно найти способ выпустить пар. С данной задачей Панси справилась успешно, выбрав из огромного блюда с мясным рагу весьма внушительную кость, которая, словно желая спрятаться от нацеленных на нее зубов, была экипирована в мясной «комбинезон». Этим деликатесом и заняла мисс Паркинсон свой болтливый рот, безжалостно срывая сочные кусочки и разгрызая со смачным хрустом попадающиеся хрящики.
Наевшиеся студенты, сразу подобревшие и размякшие, наслаждались приятными минутами уходящего пятничного вечера. То на одном конце стола, то на другом стихийно возникали весьма любопытные диалоги, иногда перерастающие в споры, впрочем, на этот раз абсолютно мирные. Время от времени слышались отдельные смешки, служившие своеобразными предвестниками дружного хохота. Конечно, речь шла о событиях в злополучной теплице.
- Может быть, все и обошлось бы, не начни вы сыпать боевыми заклинаниями, - высказал свое предположение Симус Финниган. Во время ужина он мило общался с соседом напротив – неуклюжим прыщавым слизеринцем.
- Да если бы мы не начали обороняться, то Рождество пришлось бы праздновать в компании этих растительных уродов, - безапелляционно заявила Панси Паркинсон, уже справившаяся с неподатливой костью и облюбовавшая сочный кукурузный початок. Через секунду острые, как у белки, передние зубы девушки уже безжалостно вонзились в аппетитную золотистую плоть.
- Обороняться?! – удивленно переспросила Парвати Патил, восседающая в середине стола. На правах первой красавицы курса она, как всегда, окруженная пылкими молодыми людьми, привычно купалась в знаках внимания и мастерски отражала завистливые взгляды менее удачливых соперниц. – Со стороны ваша оборона гораздо больше походила на атаку.
Девушке ответил Блейз Забини, сидевший напротив нее. Было очевидно, что сегодняшнее перемирие ни на градус не притупило его фирменное высокомерие. Слизеринец явно чувствовал себя не в своей тарелке с гриффиндорцами по соседству. Брови холеного шатена недовольно хмурились, нос презрительно морщился.
- Должен же был хоть кто-то положить конец этому безобразию. Мы, знаете ли, в отличие от вас, гриффиндорцев, не привыкли кувыркаться в грязи. Хорошо, что у Драко нашлось мужество нанести первый удар.
- Да уж, - перебивая Забини, воскликнул Рон Уизли, - наконец-то знаменитый дуэлянт Малфой нашел себе достойного противника! Просто мировая сенсация: впервые в истории волшебного мира историческая дуэль чистокровного мага и огурца –грязнокровки!
Ответом Рону был дружный смех шестикурсников. А Симус, стараясь перекричать развеселившихся одноклассников, продолжил выступление Уизли:
- Огорчает только смертельный исход этой дуэли! – увидев недоуменные взгляды ребят, Финниган уточнил: - Точный плевок овощного противника нанес смертельную рану раздутой гордыне Малфоя. С такими повреждениями не живут!
- Но вы тоже в конце концов не остались в стороне, - не сдавался Забини. – Если столь недостойные соперники вызывают осуждение, что же тогда вас понесло в это сражение?
- Инстинкт самосохранения, - уверенно ответила ему Гермиона Грейнджер.
Меньше всего Забини хотелось разговаривать с гриффиндорской грязнокровкой, но мысль Гермионы была ему пока не ясна, да и причину нескрываемой девушкой иронии разгадать не удалось. Неопределенность же и загадочность Блейз буквально не выносил. Преодолев отвращение к собеседнице, слизеринец надменно спросил:
- Инстинкт самосохранения? Неужели наши гриффиндорские безумцы так испугались каких-то там огурцов?
Гермиона Грейнджер получила в подарок от природы и хороший слух, и острый ум, поэтому она совершенно верно истолковала тональность заданного ей вопроса. Но девушка и ухом не повела, и смущаться, похоже, не собиралась. Она посмотрела Забини прямо в глаза и уверенно заявила:
- Кто же их не испугался? Даже создатели растерялись не на шутку. Правда, сидящим ничего не грозило со стороны огурцов. А вот славные слизеринские вояки представляли куда большую опасность. Когда в тебя попадает второе подряд заклинание, на самом деле адресованное бой – огурцам, тут уж поневоле придется сражаться.
- И кто же попал в тебя, Грейнджер? – в вопросе Забини было столько скепсиса, что без предъявления доказательств обойтись не удалось бы. Поняв это, Гермиона закатала до локтя рукав мантии и показала совсем свежий порез на предлечье. Мадам Помфри смазала его заживляющим зельем, но до полного выздоровления было еще далеко. Сидящий на краю стола Гойл неуклюже заерзал на длинной лавке. Опустив голову, он смущенно сознался:
- Я случайно попал.
- И в меня случайно? – послышался возмущенный вопрос Дина Томаса, который указал пальцем на голень левой ноги, намекая, что его новые брюки, надетые вместо испорченных, скрывают еще один порез. Увидев побагровевшего от стыда Гойла, бормотавшего что-то в свое оправдание, Дин неожиданно протянул правую руку Крэббу:
- А это узнаешь?
Студенты, вытянув шею, уважительно рассматривали глубокую колотую рану у основания большого пальца. Вот только Крэбба это зрелище явно не занимало – он упорно таращился в противоположную сторону. Почти одновременно раздалось несколько возмущенных голосов, и в то же мгновение буквально посыпался новый компромат. Выяснилось, что подобные отметины щедро раздавались представителям обоих факультетов. Крэбб багровел со скоростью света.
- Так я это… не хотел… случайно…
- Никудышные из вас снайперы! – убийственным тоном констатировал Симус Финниган, который тоже было хотел предъявить претензии к специалисту по болезненным уколам, но почему-то передумал. Вот только место ранения Симуса уже мало у кого вызывало сомнение – слишком уж неловко, криво он сидел на лавке, тщательно оберегая левую ягодицу от соприкосновения с твердой поверхностью. Постепенно выяснилось, что вообще мало кому удалось избежать повреждений и ран, причиненных боевыми заклинаниями. И виновны были не только Кребб и Гойл. Забини случайно наградил Миллисенту Буллдстроуд серьезным ожогом, а та, в свою очередь, решив ослабить корневую систему лиан, сыпала ватноножными заклинаниями. Неизвестно, досталось ли что-то мощным корням, но ее одноклассникам хватило сполна. От одного такого заклинания пострадала даже мадам Спраут.
- Да, - глубокомысленно вздохнула Гермиона, - мне вот тут стало интересно, а кто-нибудь из нас, пусть даже совершенно случайно, попал хоть раз в эти плюющиеся огурцы?
- Так Малфой попал, - неожиданно вмешался в разговор осмелевший Гойл.
- Попасть-то он попал, - согласился Рон Уизли. – Но мне гораздо больше понравился ответ огурца: «Плевать я хотел на такого соперника!»
Вспомнив злого Малфоя, растерянно стирающего «ответ» противника со щеки и разглядывающего омерзительную слизь на руке, многие не сдержали довольных улыбок. И здесь неожиданно раздался визгливый голосок Панси Паркинсон:
- Везунчиками нас сегодня не назовешь, это точно. Но вот Поттер точно был в ударе! Какое заклинание он применил?
- Любимое, - сквозь зубы пробормотал Рон, а потом, произнес отчетливо: - Expeliarmus!
Теперь произошедшее казалось смешным. Но там, в теплице, поступок Поттера вызвал ужас. Желание Гарри попробовать «разоружить» необычного противника обернулось против него самого. Юноша еще даже не успел опустить палочку после произнесенного заклинания, как с лианы, в которую метился Гарри, посыпались агрессивные шипастые шары. В считанные доли секунды эти увесистые ядра атаковали растерявшегося волшебника. Их было так много, что увернуться не удалось. Поцарапав ему руки, шею, серьезно разодрав защитный плащ, оторванные от стебля огурцы наконец угомонились и рассыпались у ног своего победителя, словно вымаливая пощаду. При этом победитель выглядел настолько растерянно и сконфуженно, что никто больше разоружающим заклинанием не пользовался.
Конечно, теперь произошедшее с Гарри вызвало волну смеха. Слизеринцы гоготали от души, не сдерживаясь. Гриффиндорцы, понимающие, что смеяться над приятелем, оказавшимся в беде, – грех, пытались сдержаться. Только ничего путного у них не вышло.Даже всегда серьезная Гермиона несколько раз весело прыснула, вспомнив обескураженное лицо друга.
Неизвестно, сколько бы еще продолжалось это веселье, если бы на столе вдруг не появилось огромное блюдо, наполненное свежими овощами. Оно было предложено на смену предыдущему, с которым шестикурсники расправились за несколько минут. Вот только в центре второго блюда, помимо помидоров, перца и зелени, пристроилась целая груда маленьких зеленых огурчиков, сорванных, очевидно, совсем недавно. Они распространяли удивительный тонкий аромат и радовали изумрудным цветом. Но на лицах студентов застыл ужас. Все разговоры утихли, смех сменила абсолютная тишина. Девушки брезгливо отворачивались, молодые люди сжали зубы и кулаки.
- Только не предлагайте их съесть, - в ужасе пропищала Лаванда Браун, - меня сейчас стошнит.
- Не тебя одну, - назидательно поправила подругу Парвати Патил.
- Поверить не могу, что из-за этих поганцев мы пережили сегодняшний кошмар, - послышалось признание Симуса Финнигана.
- Да, если бы не Гарри Поттер, сидели бы мы еще в теплице, - уверенно заявил Дин Томас. И ему никто не возразил. Всем сразу вспомнилось решительное лицо Гарри, который вылавливал их по одному, за пару минут выстраивал свои теперь уже знаменитые БМП и, не обращая внимание на потоки слизи у себя на лице и одежде, отправлял перепуганные экипажи на свободу.
- Ну что же, самое время предложить тост за нашего спасителя, - раздался голос Забини. Все посмотрели на него с нескрываемым удивлением. Но при всем своем высокомерии Блейз всегда уважал истину. – Я и сам не предполагал, что когда-нибудь скажу что-то хорошее о Поттере. Но трудно отрицать тот факт, что сегодня он действительно оказался на высоте и помог нам всем спастись.
- Он и за Малфоем вашим полез, - презрительно бросил Рон. – Среди вас почему-то добровольцев не нашлось.
- Ты предлагаешь поднять за Поттера кубки с тыквенным соком? – насмешливо спросила Забини мисс Паркинсон.
- Да нет, - интригующе начал Блейз. У меня совсем иное предложение, и я уверен, что вам оно понравится. А уж Поттер точно был бы в восторге!
Юноша потянулся к блюду с овощами и с явным отвращением на лице взял один огурец, делая знак одноклассникам поступить также. Еще не понимая, что происходит, все быстро разобрали ненавистные овощи. Блейз положил свой огурец на стол и занес над ним увесистый кулак. Идея его была понята мгновенно и принята безапелляционно. Над поверженными огурчиками зависли крепко сжатые кулаки пострадавших шестикурсников.
- За Поттера! – заговорщицки произнес Забини и, резко опустив карающую ладонь, расплющил несчастный овощ.
- За Поттера! – эхом отозвались шестикурсники, приводя в действие свои кулачные гильотины.
URL записиГлава 5
Которая является логическим продолжением предыдущей.
Все тот же вечер...
Все тот же вечер...
- 1 -
«Искусство требует жертв».
Аргус Филч не сразу отошел от шока, пережитого им после ухода шестикурсников. Гнев буквально заполонил его сердце, поэтому многочисленные обитатели Хогвартса должны были благодарить судьбу за то, что школьный смотритель родился сквибом. Взгляды, которые он бросал на обезображенный пол, вполне могли бы растопить лед и обратить реки вспять. Вот только против омерзительной мешанины из земли, навоза и снега они оказались абсолютно бессильными.
Появившаяся неизвестно откуда миссис Норрис, готовясь поздороваться и поприветствовать хозяина, привычно устремилась к его ногам, облаченным в старые серые брюки, которые стали для кошки загадочным, необъяснимым объектом нежности и страсти и буквально лоснились внизу от ее настырных притязаний и ухаживаний. Вот только романтическим планам миссис Норрис суждено было разбиться о жестокую будничную реальность: грязные лужи стали непреодолимым препятствием на пути пылкой кошки. Выбор для этого мудрого животного оказался непростой: сколь ни была бы велика ее привязанность к хозяину, природный инстинкт четвероногой чистюли оказался сильнее. Вот почему в создавшейся ситуации миссис Норрис резко поменяла направление и двинулась к парадной лестнице. Буквально через пару минут мохнатый комок уже возлежал на широких перилах из благородного мрамора, с высоты своего положения наблюдая за непонятными ее кошачьему уму действиями рассерженного смотрителя.
В такие минуты Филч проклинал собственную гордыню, которая мешала публично признаться, что он сквиб. Проведя столько лет в Хогвартсе, этот несостоявшийся волшебник наивно полагал, что никто, кроме нескольких посвященных, даже не подозревает о существовании его тщательно оберегаемой тайны. Вот только круг этих посвященных весьма расширился за последнее время. Если бы Филч знал о его истинном диаметре, он уже спокойно бы мог объявить о том, что начисто лишен магических способностей, в средствах массовой информации.
Его, конечно, порадовал тот факт, что, прежде чем позволить студентам двинуться дальше к парадной лестнице, Минерва настояла на очищающих заклинаниях для обуви. Правда, блестеть ботинки и сапожки после этого не стали, словно доказывая лишний раз своим хозяевам, что никакое магическое вмешательство не заменит влажной губки, теплой воды и специального крема для обуви.
Филч с откровенной завистью смотрел на ненавистные волшебные деревяшки, за считанные доли секунды творящие то, что ему пришлось бы делать долго и нудно. Несчастный сквиб очень надеялся, что Минерва задержится после того, как студенты отправятся в свои спальни. Учитывая произошедшее, он имел все основания ждать помощи от преподавателя трансфигурации. Во-первых, в том, что пол находится сейчас в таком состоянии, была и ее вина. Могла бы подумать об очищающих чарах прежде, чем эта оголтелая толпа уничтожила плоды его изнурительной часовой вахты. Во-вторых, Макгонагалл входила как раз в круг посвященных в его великую тайну, а потому не могла не понимать, что магическая помощь спасет несчастного смотрителя от изнурительной работы. Но женщина сегодня явно была не в себе: кроме доставленных в замок омерзительных поросят ее сейчас не волновало ничего.
Состояние пола вызывало ужас. Ненависть к юным волшебникам достигла своего апогея. Силы и терпение бесследно испарились. Переступая грязные лужи, Филч добрел до середины холла и внезапно остановился, беспомощно озираясь вокруг и не понимая, как быть дальше.
Возможно, именно в этот момент судьба - злодейка решила, что достаточно наигралась со своей очередной жертвой. Она не только прекратила страдания мистера Филча, но и преподнесла ему утешительный приз. Праздничной обертки и яркого бантика на нем, правда, не было. Их заменяли грязные ботинки, вымокшая, перепачканная мантия и фотоаппарат, висящий у «приза» на шее. Но даже столь непрезентабельная упаковка не омрачила минуту торжества школьного смотрителя.
Нельзя сказать, что Колин Криви возглавлял черный список школьного завхоза – шансы знаменитого фотографа на фоне близнецов Уизли выглядели весьма скромно. Пожалуй, на воображаемом пьедестале личной неприязни Филча мистеру Криви было отведено место бронзового призера.
Отношения юного папарацци и школьного смотрителя были серьезно испорчены, поскольку их взгляды на весьма тонкое искусство художественной фотографии не совпадали в принципе. Несмотря на то, что персональные выставки хогвартского фотографа имели грандиозный успех как среди студентов, так и среди профессоров, путь к сердцу мистера Филча вышеупомянутые шедевры так и не отыскали, как, впрочем, и любые другие шедевры, имевшие несчастье так опрометчиво попасться на глаза столь воинственного дилетанта.
Возможно, удайся смотрителю первая дерзкая затея, он совершил бы и следующий шаг, дерзнув избавить Школу магии и волшебства от главного, по его мнению, зла – никчемных и мерзких студентов. Так что юным волшебникам очень повезло, что профессора, попечительский совет и лично директор школы встали на защиту хогвартских шедевров, внеся серьезные коррективы в планы развоевавшегося завхоза и значительно умерив его пыл.
Поняв, что с бессмертной классикой ему не справиться, и картины останутся на стенах, а статуи, вазы и доспехи по-прежнему будут нести свою почетную вахту в коридорах и холлах замка, побежденный, но отнюдь не смирившийся Филч обратил свою неуемную энергию на беспощадную борьбу с современным искусством. Из всех создаваемых творений жесточайшую цензуру школьного смотрителя могли пройти только всевозможные приказы и лаконичные деловые объявления. По этой причине прочие творения, обретающие жизнь в Хогвартсе вопреки возродившейся инквизиции, радовали благодарную публику очень сильно, но очень недолго. Дальнейшая их судьба была предрешена: конфискация, инвентаризация, склад.
Многие авторы изъятых шедевров, получившие в подарок от природы весьма тонкую душевную организацию, сделавшую их очень ранимыми и уязвимыми, не выдерживали испытания на прочность. Но с творческим дуэтом братьев Криви Филч ничего поделать не мог, а его многочисленные попытки отыскать универсальное средство против настырных гриффиндорских журналистов к желаемому результату не приводили. В итоге дерзкие и смелые фотографии Колина появлялись на многочисленных досках объявлений с неизменной регулярностью, а едкие куплеты весьма талантливого стихоплета Дениса добавляли им такую пикантную остроту, что моменты, когда в Хогвартсе вывешивались творения братьев Криви, влекли за собой такие же действия, какие на кораблях обычно вызывала команда «Свистать всех наверх!».
Если бы только Филч мог изъять ненавистный фотоаппарат или изгнать из гриффиндорской башни явно загостившуюся там личную Музу юного Дениса, он бы это сделал, не задумываясь. Но, увы! Только вот, осознав заведомую обреченность любых боевых действий против гриффиндорской творческой интеллигенции, упрямый Филч решил просто сменить тактику: открытому столкновению он предпочел гораздо менее почетную, но зато удивительно действенную систему мелких пакостей, которые объединил под достаточно грозным названием – месть. После каждой успешной фотовыставки Дениса и Колина Криви непременно ждал фирменный приз от главного «почитателя» их таланта – утомительная отработка. Эти «награды» школьный завхоз раздавал так часто и так щедро, что площади вымытых братьями полов исчислялись квадратными километрами, а количество оттертых статуй и отчищенных до блеска средневековых доспехов уже приближалось к критической цифре, увенчанной тремя нулями.
Такова история непростых отношений наследников славной фамилии Криви и школьного завхоза. Вот почему едва появившегося на пороге замка Колина ожидала весьма «теплая» встреча и вот почему хогвартский папарацци временно был вынужден сменить основной вид деятельности. Сдав волшебную палочку на хранение завхозу, чтобы не быть уличенным в применении магии, сбросив мантию и оставшись в перепачканных брюках и легком полувере, гриффиндорец с покорностью корабельного юнги драил немыслимо грязный пол под строгим надзором боцмана Филча.
Едва успев перевести дух после первого приятного сюрприза, Филч отчетливо услышал звук приближающихся шагов. Неужели судьба решила улыбнуться школьному смотрителю дважды за вечер? Словно отвечая на так и не заданный вслух вопрос, на пороге появился очередной вечерний гость. Сколь бы дерзкие мечты не грели воображение Филча в тот момент, реальность превзошла все его ожидания: на пороге застыл Драко Малфой. Без друзей. Без декана. Ну а дальше было дело техники – автоматически включалась наработанная годами схема. Осталось только прицепиться к явному опозданию (все сдававшие зачет были уже в замке), устроить выволочку за жуткое состояние обуви, и отработка слизеринцу была обеспечена.
В один момент завхоз испытал чувства, сродни тем, что заставили Колина Криви некоторое время назад остаться в кустах. Дело в том, что мистер Филч тоже имел собственную коллекцию. Она включала в себя свернутые листы пергамента, в которых были записаны имена всех студентов Хогвартса. Напротив каждой фамилии школьный смотритель с каким-то только ему понятным упоением выставлял жирные крестики. Количество крестов было прямо пропорционально числу отработок, заслуженных этим студентом. Вне зависимости от курса и факультета, все учащиеся были кавалерами этих фирменных иксообразных медалей. И лишь одна фамилия нарушала гармонию многолетней коллекции. За пять с половиной лет Филч никак не мог изловчиться, чтобы вручить свою знаменитую награду юному мистеру Малфою.
Это вовсе не означало, что тот вел безупречную жизнь праведника. Нет, на отработки слизеринец нарывался уже не раз, вот только законная добыча непостижимым образом ускользала из рук заядлого коллекционера. Главным виновником данной несправедливости был декан упомянутого факультета. В чем бы ни провинился Малфой, отработки его проходили исключительно в кабинете профессора Снейпа. И какие бы усилия ни прилагал Филч, покомандовать породистым слизеринским щенком ему никак не удавалось: стоило этому высокомерному нахалу сделать хотя бы одно вполне заслуженное замечание – в тот же самый миг из-за его спины, как по волшебству, вырастала внушительная черная тень Мастера зелий. После этого вести воспитательную работу было совершенно бессмысленно.
Вот почему мистер Филч так настойчиво мечтал когда-нибудь лично вручить слизеринскому принцу необходимый инвентарь, чтобы юный Малфой потрудился на благо любимой школы и дал возможность завхозу устранить дефект своей коллекции. И вот, похоже, долгожданный миг настал! Филч так быстро извлек откуда-то еще одно ведро и швабру, что можно было заподозрить у него наличие магических способностей.
Нельзя сказать, что Драко сдался сразу. О нет! Стратегия защиты была выстроена виртуозно, и периодически она сопровождалась стремительными контратаками, имеющими цель добиться решительного прорыва. Не раз слизеринский вояка прибегал и к шантажу, выкрикивая различные угрозы. Но противник оказался Малфою явно не по зубам: через несколько минут сопротивление было сломлено, слизеринец разоружен, и сияющий Филч вручил поверженному воину джентльменский набор юного полотера.
Колин Криви, на которого сейчас никто не обращал внимания, едва не выпрыгнул от радости из собственных штанов, фотографируя развернувшуюся на его глазах битву титанов. Да и о подобном напарнике по совместной трудовой деятельности можно было только мечтать!
А тем временем упомянутый напарник с изумлением, сдобренным солидной порцией недоумения и потрясения, рассматривал врученный ему Филчем предмет неизвестного происхождения и назначения.
- И долго вы еще будете разглядывать свою швабру, мистер Малфой? – послышался язвительный вопрос завхоза. – По-моему, времени для знакомства было предостаточно.
- Малфой, - почти дружелюбно подмигнул ему Колин, - ты лучше в ведро загляни. Там тебя дожидается такая особа! Посмотри, как она готовится к свиданию: видишь, в воде плавает – ванну принимает. А запах!
Заглянув в ведро и увидев плавающую серую тряпку из мешковины, которая и внешним видом, и распространяемым запахом указывала на свой весьма почтенный возраст, Драко сморщился от отвращения.
- Мистер Филч, мне кажется, что Малфой не сможет помыть пол, - озабоченно качая головой, заметил Колин. – Вы не обеспечили его всем необходимым для этого.
- Вот как?! – удивился смотритель. – Швабры и тряпки уже недостаточно? И что же еще может понадобиться Малфою, мистер Криви?
- Сэр, вполне очевидно, что он видит их впервые, - Колин повернулся к слизеринцу и получил от того уверенный кивок. Усмехнувшись, фотограф продолжил: - Поэтому к швабре и тряпке должны прилагаться подробные инструкции по их использованию!
Но мистер Криви ошибся – инструкции не понадобились. Проявив недюжинные педагогические способности, Филч буквально за пару минут все объяснил и всему научил кипящего от злости Малфоя. И вот уже слизеринский акселерат, буквально задыхаясь от брезгливости, вступил в свой первый рукопашный бой с хогвартской грязью.
Филч походил по периметру оттираемой поверхности, покричал на молодых людей, выражая недовольство их медлительностью, ленью и неумелыми руками, растущими из столь необычного места, из которого не только им, а вообще ничему расти не полагалось. Поиздевавшись вдоволь над чистокровным аристократом и творческим интеллигентом, завхоз вскоре заскучал. Его так тянуло в собственную комнату, к своим заветным спискам! Одна мысль, что напротив фамилии Малфой сегодня появится долгожданный крестик и не будет больше белых пятен в его коллекции, вызывала у Филча такой трепет, что сдерживаться он больше не мог. Дав бесплатной рабочей силе полчаса на наведение абсолютного блеска в убираемом холле, завхоз исчез в одно мгновение, преследуемый своей неизменной четвероногой спутницей.
Почти в тот же самый миг раздался грохот – разъяренный Малфой швырнул в сторону свой рабочий инструмент:
- Пусть сам наводит порядок в этом свинарнике! – отчаянно выкрикнул он первый лозунг. – Мы тут вкалываем, а этот…
Если бы Филч сейчас подслушивал, то он усомнился бы в том, что автором злополучной надписи на стене был директор школы, потому что слизеринец наградил завхоза теми же эпитетами, а в довершении всего и послал по тому же самому адресу. Колин сдавленно хихикнул, услышав выступление Малфоя, но работы прекращать не стал.
- Конечно, воля твоя, Малфой, но я бы советовал тебе прекратить саботаж, знаешь, скольким бунтарям Филч крылышки пообрезал?
- Да ты никак трусишь, Криви? Где же твоя гриффиндорская храбрость? – кривая усмешка исказила тонкие черты лица юноши, а в глазах вспыхнул презрительный огонек.
- Моя храбрость при мне, Малфой, но за беспокойство спасибо, не ожидал. Только вот в общении с Филчем обычные правила не срабатывают. Доказать ему что-либо почти невозможно. И не смотри на меня так. Хочешь испортить себе выходные – пожалуйста. Мне проще еще минут пятнадцать тряпкой помахать, чем потом всю субботу и воскресенье провести в компании Филча и его облезлой кошки.
Малфой ничего не ответил. С минуту он размышлял, но потом потянулся за валяющейся шваброй. Наблюдать за его действиями было одно удовольствие. Все, что только можно, он делал не так, как нужно. И стоял неловко, и двигался нелепо, и тряпку намотал неверно, и грязь не столько смывал, сколько развозил. А танго слизеринца со шваброй вообще не поддавалось оценке. Но Колина это не волновало: над оценкой пусть думает младший брат, а задача старшего – незаметно для избранного объекта запечатлеть его на пленке.
- Кстати, Малфой, а где Гарри Поттер? Он же за тобой в теплицу полез. Интересно получается: тебя спас, а сам пропал.
Внезапно побледневшее лицо Драко лишило юношу привычной привлекательности. События сегодняшнего вечера не прошли бесследно: глаза покраснели, щеку саднило от ожога. В этот момент Малфой здорово смахивал на бесцветного альбиноса. Информированность Криви на какое-то время лишила слизеринца хваленого самообладания. Драко и мысли допустить не мог, что в Хогвартсе станет известно о попытке Поттера спасти его, Драко Малфоя! Эти слухи следовало пресечь мгновенно и на корню.
- Откуда ты это узнал? – как-то слишком резко спросил он.
Колин закатил глаза и даже присвистнул:
- Ты серьезно полагаешь, что я тебе открою свои источники информации? Даже не надейся. Ну так что там с Гарри?
- Да жив твой Поттер, успокойся. Конечно, огурчики еще потешились над нашим героем, но все закончилось хорошо… Кстати, Криви, ты производишь впечатление неглупого человека. А с подобными людьми всегда можно договориться.
- И о чем же мы с тобой будем договариваться? – спросил явно удивленный Колин, автоматически начав незаметную для окружающих, но доведенную до совершенства операцию по экстренному спасению пленки.
- Скажем так: мне бы не хотелось, чтобы определенная информация разлетелась по Хогвартсу. Это касается сегодняшней спасительной операции вашего святого Поттера. Уж не знаю, какого Мерлина его понесло в теплицу. Но так как спасать в итоге пришлось его самого, то думаю, наш гриффиндорский герой не будет заинтересован болтать лишнее. Остаешься только ты. Сколько ты хочешь за молчание?
Колин опешил. Первым порывом было высмеять Малфоя, даже не подозревающего о том, что выкупаемая им тайна тайной вовсе не является. Но он вовремя остановился, посчитав, что грех отпихивать деньги, когда они сами плывут к тебе в руки. А когда в голове очень кстати возникли образы предполагаемых покупок, Колин уверенно выпалил:
- Десять галеонов. И считай, что мы договорились.
Неизвестно, какую сумму ожидал услышать Малфой, но он поворчал для приличия, а потом извлек из глубокого кармана блестящие монеты и передал их все еще не пришедшему в себя гриффиндорцу.
- Я надеюсь, что твоему слову можно верить? – губы Драко презрительно скривились.
- Не волнуйся, Малфой, от меня эту историю никто не услышит.
Облегченно вздохнув, слизеринец продолжил прерванную работу.
- 2 -
« Пирво время после чумы...»
« Пир
Прежде чем измученные шестикурсники попали в свои факультетские башни, они предстали перед школьным колдомедиком. Мадам Помфри, получившая послание профессора Макгонагалл, немного замешкалась, поскольку в больничное крыло попали три второкурсника, так напортачившие с домашним заданием по трансфигурации, что потребовалась медицинская помощь. Поэтому жертв бой - огурцов она едва успела перехватить перед тем, как разошлись пути представителей двух факультетов.
Слушая рассказ Минервы, охая и ахая от получаемой информации, мадам Помфри бегло осматривала пострадавших, называя тех, кому надлежало после душа появиться в больничном крыле для обработки ожогов.
Наконец-то путь в родные спальни был свободен. Гриффиндорцы рванулись в свою башню так, словно кто-то гнался за ними. Слизеринцы, ничуть не уступая им в скорости, буквально скатывались по мраморной лестнице в изученный вдоль и поперек лабиринт хогвартского подземелья, где скрывались их комнаты. Впереди была цель – теплый душ, разноцветные флаконы, наполненные всевозможными маслами и благовониями, душистое мыло…
Никого не замечая вокруг, шестикурсники миновали общие гостиные и буквально ввалились в уютные спальни, на ходу срывая ужасную одежду, и, схватив мягкие выглаженные полотенца, мгновенно исчезали в своих душевых.
Через полчаса расслабленные и благодушные, чистенькие и порозовевшие юноши и девушки источали умопомрачительные ароматы экзотических фруктов, душистых трав, полевых и садовых цветов, сладкой ванили и тягучего янтарного меда. В спальнях их дожидалась чистая одежда, приготовленная заботливыми руками домовых эльфов. Грязные же тряпки бесследно исчезли с глаз студентов и отправились в школьную прачечную.
На ужин шли, как на праздник. В Большом зале было непривычно тихо, парящие в воздухе свечи уже отошли ко сну, передав свои обязанности тяжелым факелам, вот уже несколько столетий прикованным к каменным стенам. Вечные узники хогвартского зала, время от времени недовольно шипя и потрескивая, приветствовали виновников импровизированной вечеринки приглушенным светом. В воцарившемся полумраке особенно уютным казался длинный стол факультета Хаффлпафф. Почему-то именно он был сервирован для совместного ужина двух непримиримых факультетов. Три десятка свечей, хаотично разбросанных по столу, пытались поддержать свет факелов. Словно боясь не справиться с нелегкой задачей, их огненные язычки волновались и дрожали, но продолжали при этом мужественно отпугивать наступающую тьму, даруя окружающему пространству какой-то особый покой и уют.
Шестикурсники, появляющиеся на пороге Большого зала, невольно замирали, оценивая произошедшие изменения, а потом охотно занимали свободные места. То ли бой – огурцы так измотали своих жертв, что лишили их привычной воинственности и непримиримости, то ли пережитый вместе кошмар растопил на время лед взаимной неприязни, но перемешавшиеся за столом гриффиндорцы и слизеринцы объявили временное перемирие, к великому облегчению Минервы Макгонагалл, сидевшей во главе стола.
Все вдруг стали удивительно вежливыми. «Подайте, пожалуйста…», «Вас не затруднит передать…», «Будьте так любезны…», «Я могу вас потревожить…» - эти и подобные фразы звучали в течение всего странного ужина. Темп поедания кулинарных шедевров хогвартских эльфов свидетельствовал о том, что обычный аппетит давно позорно капитулировал, уступив свое место зверскому голоду.
Но среди пирующих нельзя было не заметить четырех студентов, которые не отрывали тревожных взглядов от дверей. И если первым двум, Креббу и Гойлу, подобное созерцание явно не портило неуемный аппетит, то двум другим наблюдателям, мистеру Уизли и мисс Грейнджер, буквально кусок в горло не лез.
Все изменилось, когда в Большой зал вошла профессор Спраут. На эту жизнерадостную и очень милую толстушку сейчас нельзя было смотреть без сожаления. Чувство вины бесследно стерло ее неизменную дружелюбную улыбку. Но замечательная весть, без промедления доставленная преподавателем гербологии, мгновенно изменила настроение напрягшихся было студентов. Новость о счастливом избавлении из огуречного рабства Драко Малфоя и Гарри Поттера вызвала всеобщее ликование. Лица Рона и Гермионы, вмиг утратив озабоченность и тревогу, теперь буквально излучали радость. Минутой позже успокоившиеся гриффиндорцы набросились на содержимое своих тарелок. А вот Кребб и Гойл, напротив, теперь забеспокоились. Приближалась минута расплаты за собственное малодушие, и первое наказание не заставило себя ждать: впервые в жизни эти знаменитые обжоры абсолютно лишились аппетита.
Не осталась равнодушной к услышанной новости и мисс Паркинсон. Плоское лицо Панси побледнело, странные для столь юной девушки глубокие носогубные складки заметно подрагивали, губы презрительно кривились, а в больших выпуклых глазах время от времени вспыхивали недобрые искорки. Открытая тайна, подобно кипящей магме, делала извержение необратимым. Но последним усилием воли слизеринка удержалась от оглашения результатов своего расследования, посчитав, что место и условия не подходят для ее сенсационной новости. Вот только процесс кипения и бурления эмоций обуздать сразу не удается никому, поэтому необходимо было немедленно найти способ выпустить пар. С данной задачей Панси справилась успешно, выбрав из огромного блюда с мясным рагу весьма внушительную кость, которая, словно желая спрятаться от нацеленных на нее зубов, была экипирована в мясной «комбинезон». Этим деликатесом и заняла мисс Паркинсон свой болтливый рот, безжалостно срывая сочные кусочки и разгрызая со смачным хрустом попадающиеся хрящики.
Наевшиеся студенты, сразу подобревшие и размякшие, наслаждались приятными минутами уходящего пятничного вечера. То на одном конце стола, то на другом стихийно возникали весьма любопытные диалоги, иногда перерастающие в споры, впрочем, на этот раз абсолютно мирные. Время от времени слышались отдельные смешки, служившие своеобразными предвестниками дружного хохота. Конечно, речь шла о событиях в злополучной теплице.
- Может быть, все и обошлось бы, не начни вы сыпать боевыми заклинаниями, - высказал свое предположение Симус Финниган. Во время ужина он мило общался с соседом напротив – неуклюжим прыщавым слизеринцем.
- Да если бы мы не начали обороняться, то Рождество пришлось бы праздновать в компании этих растительных уродов, - безапелляционно заявила Панси Паркинсон, уже справившаяся с неподатливой костью и облюбовавшая сочный кукурузный початок. Через секунду острые, как у белки, передние зубы девушки уже безжалостно вонзились в аппетитную золотистую плоть.
- Обороняться?! – удивленно переспросила Парвати Патил, восседающая в середине стола. На правах первой красавицы курса она, как всегда, окруженная пылкими молодыми людьми, привычно купалась в знаках внимания и мастерски отражала завистливые взгляды менее удачливых соперниц. – Со стороны ваша оборона гораздо больше походила на атаку.
Девушке ответил Блейз Забини, сидевший напротив нее. Было очевидно, что сегодняшнее перемирие ни на градус не притупило его фирменное высокомерие. Слизеринец явно чувствовал себя не в своей тарелке с гриффиндорцами по соседству. Брови холеного шатена недовольно хмурились, нос презрительно морщился.
- Должен же был хоть кто-то положить конец этому безобразию. Мы, знаете ли, в отличие от вас, гриффиндорцев, не привыкли кувыркаться в грязи. Хорошо, что у Драко нашлось мужество нанести первый удар.
- Да уж, - перебивая Забини, воскликнул Рон Уизли, - наконец-то знаменитый дуэлянт Малфой нашел себе достойного противника! Просто мировая сенсация: впервые в истории волшебного мира историческая дуэль чистокровного мага и огурца –грязнокровки!
Ответом Рону был дружный смех шестикурсников. А Симус, стараясь перекричать развеселившихся одноклассников, продолжил выступление Уизли:
- Огорчает только смертельный исход этой дуэли! – увидев недоуменные взгляды ребят, Финниган уточнил: - Точный плевок овощного противника нанес смертельную рану раздутой гордыне Малфоя. С такими повреждениями не живут!
- Но вы тоже в конце концов не остались в стороне, - не сдавался Забини. – Если столь недостойные соперники вызывают осуждение, что же тогда вас понесло в это сражение?
- Инстинкт самосохранения, - уверенно ответила ему Гермиона Грейнджер.
Меньше всего Забини хотелось разговаривать с гриффиндорской грязнокровкой, но мысль Гермионы была ему пока не ясна, да и причину нескрываемой девушкой иронии разгадать не удалось. Неопределенность же и загадочность Блейз буквально не выносил. Преодолев отвращение к собеседнице, слизеринец надменно спросил:
- Инстинкт самосохранения? Неужели наши гриффиндорские безумцы так испугались каких-то там огурцов?
Гермиона Грейнджер получила в подарок от природы и хороший слух, и острый ум, поэтому она совершенно верно истолковала тональность заданного ей вопроса. Но девушка и ухом не повела, и смущаться, похоже, не собиралась. Она посмотрела Забини прямо в глаза и уверенно заявила:
- Кто же их не испугался? Даже создатели растерялись не на шутку. Правда, сидящим ничего не грозило со стороны огурцов. А вот славные слизеринские вояки представляли куда большую опасность. Когда в тебя попадает второе подряд заклинание, на самом деле адресованное бой – огурцам, тут уж поневоле придется сражаться.
- И кто же попал в тебя, Грейнджер? – в вопросе Забини было столько скепсиса, что без предъявления доказательств обойтись не удалось бы. Поняв это, Гермиона закатала до локтя рукав мантии и показала совсем свежий порез на предлечье. Мадам Помфри смазала его заживляющим зельем, но до полного выздоровления было еще далеко. Сидящий на краю стола Гойл неуклюже заерзал на длинной лавке. Опустив голову, он смущенно сознался:
- Я случайно попал.
- И в меня случайно? – послышался возмущенный вопрос Дина Томаса, который указал пальцем на голень левой ноги, намекая, что его новые брюки, надетые вместо испорченных, скрывают еще один порез. Увидев побагровевшего от стыда Гойла, бормотавшего что-то в свое оправдание, Дин неожиданно протянул правую руку Крэббу:
- А это узнаешь?
Студенты, вытянув шею, уважительно рассматривали глубокую колотую рану у основания большого пальца. Вот только Крэбба это зрелище явно не занимало – он упорно таращился в противоположную сторону. Почти одновременно раздалось несколько возмущенных голосов, и в то же мгновение буквально посыпался новый компромат. Выяснилось, что подобные отметины щедро раздавались представителям обоих факультетов. Крэбб багровел со скоростью света.
- Так я это… не хотел… случайно…
- Никудышные из вас снайперы! – убийственным тоном констатировал Симус Финниган, который тоже было хотел предъявить претензии к специалисту по болезненным уколам, но почему-то передумал. Вот только место ранения Симуса уже мало у кого вызывало сомнение – слишком уж неловко, криво он сидел на лавке, тщательно оберегая левую ягодицу от соприкосновения с твердой поверхностью. Постепенно выяснилось, что вообще мало кому удалось избежать повреждений и ран, причиненных боевыми заклинаниями. И виновны были не только Кребб и Гойл. Забини случайно наградил Миллисенту Буллдстроуд серьезным ожогом, а та, в свою очередь, решив ослабить корневую систему лиан, сыпала ватноножными заклинаниями. Неизвестно, досталось ли что-то мощным корням, но ее одноклассникам хватило сполна. От одного такого заклинания пострадала даже мадам Спраут.
- Да, - глубокомысленно вздохнула Гермиона, - мне вот тут стало интересно, а кто-нибудь из нас, пусть даже совершенно случайно, попал хоть раз в эти плюющиеся огурцы?
- Так Малфой попал, - неожиданно вмешался в разговор осмелевший Гойл.
- Попасть-то он попал, - согласился Рон Уизли. – Но мне гораздо больше понравился ответ огурца: «Плевать я хотел на такого соперника!»
Вспомнив злого Малфоя, растерянно стирающего «ответ» противника со щеки и разглядывающего омерзительную слизь на руке, многие не сдержали довольных улыбок. И здесь неожиданно раздался визгливый голосок Панси Паркинсон:
- Везунчиками нас сегодня не назовешь, это точно. Но вот Поттер точно был в ударе! Какое заклинание он применил?
- Любимое, - сквозь зубы пробормотал Рон, а потом, произнес отчетливо: - Expeliarmus!
Теперь произошедшее казалось смешным. Но там, в теплице, поступок Поттера вызвал ужас. Желание Гарри попробовать «разоружить» необычного противника обернулось против него самого. Юноша еще даже не успел опустить палочку после произнесенного заклинания, как с лианы, в которую метился Гарри, посыпались агрессивные шипастые шары. В считанные доли секунды эти увесистые ядра атаковали растерявшегося волшебника. Их было так много, что увернуться не удалось. Поцарапав ему руки, шею, серьезно разодрав защитный плащ, оторванные от стебля огурцы наконец угомонились и рассыпались у ног своего победителя, словно вымаливая пощаду. При этом победитель выглядел настолько растерянно и сконфуженно, что никто больше разоружающим заклинанием не пользовался.
Конечно, теперь произошедшее с Гарри вызвало волну смеха. Слизеринцы гоготали от души, не сдерживаясь. Гриффиндорцы, понимающие, что смеяться над приятелем, оказавшимся в беде, – грех, пытались сдержаться. Только ничего путного у них не вышло.Даже всегда серьезная Гермиона несколько раз весело прыснула, вспомнив обескураженное лицо друга.
Неизвестно, сколько бы еще продолжалось это веселье, если бы на столе вдруг не появилось огромное блюдо, наполненное свежими овощами. Оно было предложено на смену предыдущему, с которым шестикурсники расправились за несколько минут. Вот только в центре второго блюда, помимо помидоров, перца и зелени, пристроилась целая груда маленьких зеленых огурчиков, сорванных, очевидно, совсем недавно. Они распространяли удивительный тонкий аромат и радовали изумрудным цветом. Но на лицах студентов застыл ужас. Все разговоры утихли, смех сменила абсолютная тишина. Девушки брезгливо отворачивались, молодые люди сжали зубы и кулаки.
- Только не предлагайте их съесть, - в ужасе пропищала Лаванда Браун, - меня сейчас стошнит.
- Не тебя одну, - назидательно поправила подругу Парвати Патил.
- Поверить не могу, что из-за этих поганцев мы пережили сегодняшний кошмар, - послышалось признание Симуса Финнигана.
- Да, если бы не Гарри Поттер, сидели бы мы еще в теплице, - уверенно заявил Дин Томас. И ему никто не возразил. Всем сразу вспомнилось решительное лицо Гарри, который вылавливал их по одному, за пару минут выстраивал свои теперь уже знаменитые БМП и, не обращая внимание на потоки слизи у себя на лице и одежде, отправлял перепуганные экипажи на свободу.
- Ну что же, самое время предложить тост за нашего спасителя, - раздался голос Забини. Все посмотрели на него с нескрываемым удивлением. Но при всем своем высокомерии Блейз всегда уважал истину. – Я и сам не предполагал, что когда-нибудь скажу что-то хорошее о Поттере. Но трудно отрицать тот факт, что сегодня он действительно оказался на высоте и помог нам всем спастись.
- Он и за Малфоем вашим полез, - презрительно бросил Рон. – Среди вас почему-то добровольцев не нашлось.
- Ты предлагаешь поднять за Поттера кубки с тыквенным соком? – насмешливо спросила Забини мисс Паркинсон.
- Да нет, - интригующе начал Блейз. У меня совсем иное предложение, и я уверен, что вам оно понравится. А уж Поттер точно был бы в восторге!
Юноша потянулся к блюду с овощами и с явным отвращением на лице взял один огурец, делая знак одноклассникам поступить также. Еще не понимая, что происходит, все быстро разобрали ненавистные овощи. Блейз положил свой огурец на стол и занес над ним увесистый кулак. Идея его была понята мгновенно и принята безапелляционно. Над поверженными огурчиками зависли крепко сжатые кулаки пострадавших шестикурсников.
- За Поттера! – заговорщицки произнес Забини и, резко опустив карающую ладонь, расплющил несчастный овощ.
- За Поттера! – эхом отозвались шестикурсники, приводя в действие свои кулачные гильотины.
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:30
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл", глава 4
В частности, если обратиться к дням недели, то мистер Филч недолюбливал все семь. Выражаясь точнее, шесть из них могли бы претендовать на скромную роль аутсайдеров, а вот пятнице была уготована иная судьба: она занимала в его личной иерархии ненависти одну ступень вместе с необходимостью здороваться и улыбаться, головной и зубной болью, лимонными дольками Дамблдора и небезызвестным магазином близнецов Уизли.
Подобную неприязнь пятница обрела потому, что студенты Хогвартса, не желавшие портить себе заслуженные выходные, проявляли чудеса изворотливости и осторожности, дабы избежать фирменных отработок школьного смотрителя. В иные дни лежащую на его плечах ответственность за порядок и чистоту замка он охотно перекладывал на проштрафившихся юных волшебников, благо, таких было всегда немало. А вот каждую пятницу возникал необъяснимый парадокс: работа, порученная смотрителю, оставалась нетронутой, а жертв, готовых освободить от нее, отловить так и не удавалось. Здесь не помогали ни устраиваемые засады, ни вездесущая миссис Норрис, ни даже специальные рейды по поимке нарушителей, проводимые совместно с профессором Снейпом. Домовые эльфы тоже были не слишком полезны в решении данной проблемы, так как их рабочий день начинался ночью, а холл и Большой зал должны сиять чистотой уже вечером.
Вот почему, едва не давясь злостью и желчью, Филч сейчас собственноручно драил полы перед главным входом в замок. Причем делал он это с таким остервенением, что создавалось впечатление, будто древние камни, которыми был вымощен пол весьма обширного холла, в чем-то лично провинились перед школьным смотрителем. Но в подобном фантастическом усердии сегодняшнего полотера и водовоза были виноваты отнюдь не почтенные булыжники. Основные события произошли часом раньше.
Покидая Большой зал после сытного ужина, Филч, не спеша, шел в свои личные покои. Вот уже несколько дней он был избавлен от весьма унизительной вечерней процедуры – оттирать очередную оскорбительную надпись прямо напротив собственной двери. Если раньше такие и появлялись, то вычислить автора и исполнителя не составляло никакого труда. Ими, как правило, являлись жертвы особенно трудоемких отработок. Оставалось лишь снабдить опознанных и сознавшихся во всем малолетних преступников необходимым инвентарем, и сразу же наблюдалось явление обратной прогрессии: по мере того, как надпись на стене убывала, количество будущих отработок незадачливых любителей наскальной росписи соответственно увеличивалось. Но так было раньше. Только вот с недавних пор наметился весьма значительный рост мастерства настырных художников, да и созданные их безудержным вдохновением граффити стали настолько прочными и качественными, что самые едкие средства были против них по-детски бессильны.
Вычислить безымянных авторов пока не удалось, но Филч был почти уверен, что за всем этим безобразием стоят его главные враги: рыжеголовые переростки-близнецы Уизли. Время, проведенное без парочки гриффиндорских обормотов, было блаженным, но ушло в прошлое. Настойчивостью матери, уговорами друзей и личным приказом директора школы они были выдернуты из-за прилавка собственного магазина и помещены обратно в Хогвартс, чтобы иметь возможность закончить образование. Напрасно юные и весьма удачливые бизнесмены упирались полгода. И время ушло, и цели не достигли. А вот теперь, потеряв целый год, они вынуждены были коротать время до выпускных экзаменов в новом классе. Поэтому, изнывая от скуки, неугомонные близнецы от души развлекали школьников и доставляли немало хлопот профессорам. Надо ли говорить, что со стариной Филчем у них были давние счеты.
Но как доказать свои предположения, школьный смотритель не имел понятия. Поэтому теперь каждый раз, прочитав очередную пакость о себе, которая, к слову сказать, была удивительно близка к истине, Филч галопом несся в покои профессора Флитвика за магической помощью. Тот никогда не отказывал. Напротив, казалось, ему доставляет удовольствие участвовать в вечерних спектаклях.
В этот памятный вечер Филч уже дошел до своей двери, как увидел ядовито-зеленую надпись на стене, передающую обитателям Хогвартса весьма занимательную информацию о школьном смотрителе. Из нее становилось совершенно ясно, чей он сын, и в какое место ему следует незамедлительно отправляться за все свои пригрешения. На унизительное родство с указанным млекопитающим Филч отреагировал яростным рычание, так что сомневаться в достоверности информации на стене почти не приходилось. Конечный же пункт назначения, предложенный анонимным автором, вырвал из горла жертвы такие жуткие звуки, ни описать, ни классифицировать которые не представляется возможным. Почти задыхаясь от возмущения, школьный завхоз стремглав влетел в собственный кабинет и победоносно схватил лежащий там свернутый трубочкой пергамент. Далее его маршрут было отмечен остановками у покоев профессора Флитвика и профессора Вектор. А уже спустя десять минут потревоженные преподаватели, едва сдерживая улыбку, топтались у злосчастной надписи.
- Мне с каждым разом все трудней и трудней уничтожать эти произведения, - качал головой Флитвик. – Конечно, я не оправдываю шутников, Аргус, но хотел бы увидеть этих весьма талантливых учеников.
- Вот сегодня и познакомимся с ними, - злобно проскрипел Филч, с надеждой оборачиваясь к преподавателю нумерологии. – Профессор Вектор, вы принесли магический проявитель?
- Ага, - возмутился обозленный смотритель, - сегодня мы все сотрем, а завтра эта дрянь снова появится на стене.
- Что вы говорите? – глаза Вектор округлились. – Так это не в первый раз?
Профессор Флитвик еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Уж кто-кто, а преподаватель нумерологии прекрасно знала о знаменитых анонимных посланиях многочисленных поклонников Филча. Это была одна из излюбленных тем для обсуждения среди профессорского состава Хогвартса. Иные надписи отличались таким завидным остроумием, что впору записывать их на память в свой дневник. Что и делала в тайне ото всех профессор Вектор, питавшая особую слабость к школьному фольклору.
Свое удивление женщина сыграла настолько убедительно, что Филч не только не усомнился, а даже одарил изумленных коллег весьма длительным монологом-жалобой. Из слов разобиженного смотрителя стало известно, что директор пошел ему навстречу и, желая помочь, попросил профессора Вектор поделиться имеющимся у нее редким сокровищем. В доказательство своих слов Филч протянул женщине свиток пергамента, полученный от Дамблдора.
Но та пергамент не взяла. Вместо этого профессор подошла к надписи и вытащила из кармана весьма увесистую баночку с магической краской, позволяющей вычислить автора любой произведенной надписи. Это изобретение являлось результатом их совместной деятельности с профессором Снейпом. Столь нужное открытие еще не получило широкой огласки: требовалось больше времени для опытов, но в пределах Хогвартса краска работала безупречно. Вот только для ее производства требовалось целое состояние.
Очень осторожно женщина открыла баночку и окунула в нее приготовленную смотрителем широкую кисть. Ярко-голубая краска уверенным движением была нанесена на стену чуть пониже преступной надписи. После этого, закрыв банку и убрав ее в карман, профессор Вектор дотронулась волшебной палочкой до нарисованного квадрата и четко произнесла:
- Студенты Хогвартса!
На голубом экране, созданном магической краской, мгновенно сменяя друг друга, появлялись имена учащихся. Тем временем профессор Вектор объясняла, что этот стремительный поток имен остановится, когда будет определен автор надписи.
- А ошибок быть не может? – прервал объяснение Филч.
- Мы уже давно проводим испытания этой краски, пока еще обмануть ее никому не удавалось. Не волнуйтесь, Аргус, сейчас мы обязательно найдем вашего обидчика. Имя его высветится ярко-красными буквами. Подождем немного.
Прошло минут десять, прежде чем на краске появилось и исчезло последнее имя. Но искомого ответа хогвартские оперуполномоченные так и не получили. Филч смотрел на растерянную женщину, едва скрывая ярость, а вот Флитвик, напротив, с трудом сдерживал торжество. Дело в том, что он давно уже оценил по достоинству мастерство безымянного любителя наскальной живописи и очень не хотел, чтобы этого гения так легко вычислили и изловили.
Но тем и отличалась от представителей своего пола профессор Вектор, что всегда полагалась на железную логику и редко сдавалась без борьбы. Так и сейчас, пораскинув мозгами, она вдруг внесла весьма дерзкое предложение:
- Но мы еще не проверили преподавателей. Не надо на меня так смотреть, Аргус. И я понимаю, что это абсурд, Филиус. Но попробовать-то можно. Что мы теряем в этом случае?
Профессор Вектор вновь коснулась драгоценной краски волшебной палочкой и произнесла:
- Профессора Хогвартса!
Хватило минуты, чтобы отразить весь список преподавательского состава школы Магии и Волшебства. И вдруг произошло чудо: экран замелькал, исчезли все имена, и почти сразу высветились большие ярко-красные буквы. Когда трио дотошных детективов прочитало имя, Филч от неожиданности плюхнулся на пол, Флитвик изумленно пискнул, а Вектор схватилась за сердце. Да и было отчего, ибо надпись гласила:
Когда профессора, пришедшие, наконец, в себя, смогли снова соображать и действовать, они старательно избегали взглядом друг друга. Вектор, выхватила из рук жертвы пергамент с запиской Дамблдора, мгновенно развернула его, сначала сличила почерк сама, потом дала полюбоваться компроматом обалдевшему Флитвику. Убедившись, что почерки на стене и пергаменте полностью совпадают, он мощным заклинанием поспешно уничтожил скандальную надпись. С минуту Вектор еще о чем-то раздумывала и вдруг, сославшись на срочные дела, поспешила ретироваться, захватив с собой малютку-профессора.
Оставшийся в гордом одиночестве Филч, яростно сжимал возвращенный ему свиток и, подобно хамелеону, менял цвет лица. Сейчас за основу была взята богатая палитра красного: от нежно-розового оттенка до свекольно-бордового. Результат исследования настолько потряс смотрителя, что он не сразу нашел в себе силы подняться. Но через пару минут набирающий обороты гнев весьма успешно вытеснял из его сердца и души все имевшиеся там эмоции и привязанности. Вот только с чувством долга справиться так и не удалось, ибо изгнать его из души Филча смогла бы, наверно, лишь смерть.
Служебный долг звал завхоза к главной двери Хогвартса. Не имея сил проигнорировать этот вечный зов, Филч привычно засеменил по коридору к лестнице, ругая на все лады старого маразматика с его дурацкими розыгрышами. Случайные свидетели столь эмоционального монолога могли бы сейчас узнать о почтенном директоре Хогвартса очень много нового. Например, то, что ему уже давно не место в школе, а вот палата для душевнобольных клиники Святого Мунго как будто специально создана для Дамблдора, впавшего в детство. А еще разъяренный Филч признался, что уже давно мечтает засунуть лимонные дольки, которыми директор угощает всех без разбору, в одно из тех мест, куда незамедлительно предлагалось отправиться сегодня школьному смотрителю.
Пообещав себе, что этого он так не оставит, Филч вылил всю свою ненависть на ни в чем не повинный пол, мощенный древними камнями, и остервенело оттирал каждый след, каждое пятнышко. Вот почему впервые за все долгое время своего существования самые обычные булыжники засверкали, как благороднейший мрамор после окончательной шлифовки.
Бросив довольный взгляд на блестящий (в прямом смысле этого слова) результат своего титанического труда, Филч вытер пот, ручьями сбегающий по раскрасневшемуся лицу. Пообещав себе, что вздернет на дыбе любого, кто попытается хотя бы приблизиться к стерильному холлу, он поднял драгоценный инвентарь и уже двинулся к лестнице, как вдруг…
Огромная дверь с шумом распахнулась, и на пороге возникли две фигуры. Мгновенно оценив их внешний вид, Филч поначалу даже обрадовался, что нашел-таки лауреатов воскресных отработок. Гордо выпрямившись, школьный смотритель двинулся к перепачканной парочке студентов, размышляя, в какой форме лучше озвучить ожидавший их сюрприз. Но в этот момент сюрпризы посыпались на него самого, причем настолько интенсивно, что самое время было поверить в существование легендарного рога изобилия. Шестикурсники, один другого «краше», заполнили холл перед лестницей. Их внешний вид заставил Филча буквально онеметь, а запах едва не сбил с ног. Вскоре сверкавший еще минуту назад пол был больше похож на настил в свинарнике.
Наглая толпа студентов уже направилась к лестнице, как на их пути возник буквально озверевший Филч со шваброй и ведром в руках.
- Могу я узнать, - раздался его срывающийся от возмущения голос, - куда это вы направляетесь, молодые люди?
- Возможно, в это и трудно поверить, но мы бы хотели пройти в свои спальни, мистер Филч, - ответила за всех Гермиона Грейнджер.
- И вы думаете, что я пущу вас в замок в таком виде? – Филч оскалил зубы, что в его случае обозначало улыбку.
- А вы предлагаете нам заночевать на улице? – почти истерично взвизгнула Панси Паркинсон.
- О! Об этом я мог бы только мечтать. К сожалению, мне этого не позволят сделать. Но я хотел бы знать, откуда вы явились в таком непотребном виде?
- Мы сдавали зачет! – раздалось сразу несколько возмущенных голосов.
Филч, отведавший этим вечером приличную порцию унижений, видел призрак скрытого издевательсва буквально в любой реплике, в самой безобидной фразе. Поэтому в ответ измученные шестикурсники вынуждены были прослушать весьма содержательную лекцию о бездушных, мерзких, малолетних преступниках, которых по недоразумению именуют студентами и место которым не в этом древнем замке, а в том хлеву, откуда они принесли столько грязи. Далее Филч заявил, что ни один из появившихся шестикурсников не войдет в замок до тех пор, пока деканы не полюбуются на их чудовищные костюмы и не поймут, каких поросят они вырастили.
Едва школьный смотритель закрыл рот, чтобы перевести дыхание, как в дверном проеме появилась профессор Макгонагалл. Взглянув на заместителя директора школы, Филч вновь лишился дара речи. Грязных пятен на одежде изможденной женщины не было, но смотрелась она ненамного приличнее собственных студентов: мантия Минервы была сильно измята, а перепачканные ботинки оставляли на каменном полу островки жуткого месива из грязи и подтаявшего снега. Всегда безупречный тугой пучок, венчавший ее голову, теперь сбился набок, вспотевшее лицо было в темных грязных пятнах.
- Аргус, - измученно спросила профессор Макгонагалл, - директор в школе?
Ох, не надо было Минерве в этот вечер задавать смотрителю подобный вопрос! Имя Дамблдора для Филча обозначало сейчас приблизительно то же самое, что красная тряпка для разъяренного быка. В ответ он так рявкнул, что находящиеся в холле волшебники разом вздрогнули:
- Нет его в школе!
- Ну что же, - Макгонагалл несколько опешила от подобного тона, но затем привычно взяла руководство в свои руки, - всем отправляться в факультетские башни. Полчаса даю на то, чтобы вы привели себя в порядок. Затем спускайтесь в Большой зал на ужин. Если кому-то понадобится медицинская помощь, немедленно отправляйтесь в Больничное крыло. И не забудьте, что смыть слизь с кожи можно только маслянистой жидкостью. Мыло вам не поможет. Пользуйтесь ароматическими маслами для душа. Если нужно будет обработать ожоги, обращайтесь к мадам Помфри.
Шестикурсники, злобно торжествуя, кидали победоносные взгляды на кипящего от негодования Филча и направлялись к лестнице, чтобы, наконец, добраться до спасительного душа, сытного ужина и вожделенной постели.
URL записиГлава 4
"Ах, этот вечер! Лукавый маг!"
"Ах, этот вечер! Лукавый маг!"
«Удивительный вопрос: почему я – водовоз?»
Утверждать, что этот декабрьский вечер запомнился только шестикурсникам Гриффиндора и Слизерина, было бы крайне несправедливо по отношению к прочим счастливчикам, познавшим на собственной шкуре, сколь нежелателен союз вполне безобидного, на первый взгляд, числа тринадцать и дня недели, носящего скромное название «пятница».
Среди упомянутых жертв первым следовало бы назвать школьного смотрителя Аргуса Филча. Он так многое и так многих не любил, что составить список неугодных его сердцу людей, предметов и явлений не взялся бы ни один мудрец, поскольку на это не хватило бы жизни даже легендарному Николасу Фламелю.
Среди упомянутых жертв первым следовало бы назвать школьного смотрителя Аргуса Филча. Он так многое и так многих не любил, что составить список неугодных его сердцу людей, предметов и явлений не взялся бы ни один мудрец, поскольку на это не хватило бы жизни даже легендарному Николасу Фламелю.
В частности, если обратиться к дням недели, то мистер Филч недолюбливал все семь. Выражаясь точнее, шесть из них могли бы претендовать на скромную роль аутсайдеров, а вот пятнице была уготована иная судьба: она занимала в его личной иерархии ненависти одну ступень вместе с необходимостью здороваться и улыбаться, головной и зубной болью, лимонными дольками Дамблдора и небезызвестным магазином близнецов Уизли.
Подобную неприязнь пятница обрела потому, что студенты Хогвартса, не желавшие портить себе заслуженные выходные, проявляли чудеса изворотливости и осторожности, дабы избежать фирменных отработок школьного смотрителя. В иные дни лежащую на его плечах ответственность за порядок и чистоту замка он охотно перекладывал на проштрафившихся юных волшебников, благо, таких было всегда немало. А вот каждую пятницу возникал необъяснимый парадокс: работа, порученная смотрителю, оставалась нетронутой, а жертв, готовых освободить от нее, отловить так и не удавалось. Здесь не помогали ни устраиваемые засады, ни вездесущая миссис Норрис, ни даже специальные рейды по поимке нарушителей, проводимые совместно с профессором Снейпом. Домовые эльфы тоже были не слишком полезны в решении данной проблемы, так как их рабочий день начинался ночью, а холл и Большой зал должны сиять чистотой уже вечером.
Вот почему, едва не давясь злостью и желчью, Филч сейчас собственноручно драил полы перед главным входом в замок. Причем делал он это с таким остервенением, что создавалось впечатление, будто древние камни, которыми был вымощен пол весьма обширного холла, в чем-то лично провинились перед школьным смотрителем. Но в подобном фантастическом усердии сегодняшнего полотера и водовоза были виноваты отнюдь не почтенные булыжники. Основные события произошли часом раньше.
Покидая Большой зал после сытного ужина, Филч, не спеша, шел в свои личные покои. Вот уже несколько дней он был избавлен от весьма унизительной вечерней процедуры – оттирать очередную оскорбительную надпись прямо напротив собственной двери. Если раньше такие и появлялись, то вычислить автора и исполнителя не составляло никакого труда. Ими, как правило, являлись жертвы особенно трудоемких отработок. Оставалось лишь снабдить опознанных и сознавшихся во всем малолетних преступников необходимым инвентарем, и сразу же наблюдалось явление обратной прогрессии: по мере того, как надпись на стене убывала, количество будущих отработок незадачливых любителей наскальной росписи соответственно увеличивалось. Но так было раньше. Только вот с недавних пор наметился весьма значительный рост мастерства настырных художников, да и созданные их безудержным вдохновением граффити стали настолько прочными и качественными, что самые едкие средства были против них по-детски бессильны.
Вычислить безымянных авторов пока не удалось, но Филч был почти уверен, что за всем этим безобразием стоят его главные враги: рыжеголовые переростки-близнецы Уизли. Время, проведенное без парочки гриффиндорских обормотов, было блаженным, но ушло в прошлое. Настойчивостью матери, уговорами друзей и личным приказом директора школы они были выдернуты из-за прилавка собственного магазина и помещены обратно в Хогвартс, чтобы иметь возможность закончить образование. Напрасно юные и весьма удачливые бизнесмены упирались полгода. И время ушло, и цели не достигли. А вот теперь, потеряв целый год, они вынуждены были коротать время до выпускных экзаменов в новом классе. Поэтому, изнывая от скуки, неугомонные близнецы от души развлекали школьников и доставляли немало хлопот профессорам. Надо ли говорить, что со стариной Филчем у них были давние счеты.
Но как доказать свои предположения, школьный смотритель не имел понятия. Поэтому теперь каждый раз, прочитав очередную пакость о себе, которая, к слову сказать, была удивительно близка к истине, Филч галопом несся в покои профессора Флитвика за магической помощью. Тот никогда не отказывал. Напротив, казалось, ему доставляет удовольствие участвовать в вечерних спектаклях.
В этот памятный вечер Филч уже дошел до своей двери, как увидел ядовито-зеленую надпись на стене, передающую обитателям Хогвартса весьма занимательную информацию о школьном смотрителе. Из нее становилось совершенно ясно, чей он сын, и в какое место ему следует незамедлительно отправляться за все свои пригрешения. На унизительное родство с указанным млекопитающим Филч отреагировал яростным рычание, так что сомневаться в достоверности информации на стене почти не приходилось. Конечный же пункт назначения, предложенный анонимным автором, вырвал из горла жертвы такие жуткие звуки, ни описать, ни классифицировать которые не представляется возможным. Почти задыхаясь от возмущения, школьный завхоз стремглав влетел в собственный кабинет и победоносно схватил лежащий там свернутый трубочкой пергамент. Далее его маршрут было отмечен остановками у покоев профессора Флитвика и профессора Вектор. А уже спустя десять минут потревоженные преподаватели, едва сдерживая улыбку, топтались у злосчастной надписи.
- Мне с каждым разом все трудней и трудней уничтожать эти произведения, - качал головой Флитвик. – Конечно, я не оправдываю шутников, Аргус, но хотел бы увидеть этих весьма талантливых учеников.
- Вот сегодня и познакомимся с ними, - злобно проскрипел Филч, с надеждой оборачиваясь к преподавателю нумерологии. – Профессор Вектор, вы принесли магический проявитель?
- Аргус, не волнуйтесь, краска со мной.
Но женщина явно не спешила передавать требуемый предмет школьному смотрителю. Очень высокая, очень стройная, под стать своему имени, преподаватель нумерологии была хорошо известна в Хогвартсе сильным, волевым характером и изумительной железной логикой. Пробить эмоциями ее было почти невозможно: она признавала лишь один язык – язык факта.
- Я просто хочу, чтобы вы поняли, насколько ценное и редкое средство у меня просите. Счастье, что оно вообще имеется в школе. Я просто не вижу смысла тратить ее на какую-то детскую шалость. Филиус, - обратилась она к Флитвику, - не могли бы вы просто стереть надпись на стене.
Но женщина явно не спешила передавать требуемый предмет школьному смотрителю. Очень высокая, очень стройная, под стать своему имени, преподаватель нумерологии была хорошо известна в Хогвартсе сильным, волевым характером и изумительной железной логикой. Пробить эмоциями ее было почти невозможно: она признавала лишь один язык – язык факта.
- Я просто хочу, чтобы вы поняли, насколько ценное и редкое средство у меня просите. Счастье, что оно вообще имеется в школе. Я просто не вижу смысла тратить ее на какую-то детскую шалость. Филиус, - обратилась она к Флитвику, - не могли бы вы просто стереть надпись на стене.
- Ага, - возмутился обозленный смотритель, - сегодня мы все сотрем, а завтра эта дрянь снова появится на стене.
- Что вы говорите? – глаза Вектор округлились. – Так это не в первый раз?
Профессор Флитвик еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. Уж кто-кто, а преподаватель нумерологии прекрасно знала о знаменитых анонимных посланиях многочисленных поклонников Филча. Это была одна из излюбленных тем для обсуждения среди профессорского состава Хогвартса. Иные надписи отличались таким завидным остроумием, что впору записывать их на память в свой дневник. Что и делала в тайне ото всех профессор Вектор, питавшая особую слабость к школьному фольклору.
Свое удивление женщина сыграла настолько убедительно, что Филч не только не усомнился, а даже одарил изумленных коллег весьма длительным монологом-жалобой. Из слов разобиженного смотрителя стало известно, что директор пошел ему навстречу и, желая помочь, попросил профессора Вектор поделиться имеющимся у нее редким сокровищем. В доказательство своих слов Филч протянул женщине свиток пергамента, полученный от Дамблдора.
Но та пергамент не взяла. Вместо этого профессор подошла к надписи и вытащила из кармана весьма увесистую баночку с магической краской, позволяющей вычислить автора любой произведенной надписи. Это изобретение являлось результатом их совместной деятельности с профессором Снейпом. Столь нужное открытие еще не получило широкой огласки: требовалось больше времени для опытов, но в пределах Хогвартса краска работала безупречно. Вот только для ее производства требовалось целое состояние.
Очень осторожно женщина открыла баночку и окунула в нее приготовленную смотрителем широкую кисть. Ярко-голубая краска уверенным движением была нанесена на стену чуть пониже преступной надписи. После этого, закрыв банку и убрав ее в карман, профессор Вектор дотронулась волшебной палочкой до нарисованного квадрата и четко произнесла:
- Студенты Хогвартса!
На голубом экране, созданном магической краской, мгновенно сменяя друг друга, появлялись имена учащихся. Тем временем профессор Вектор объясняла, что этот стремительный поток имен остановится, когда будет определен автор надписи.
- А ошибок быть не может? – прервал объяснение Филч.
- Мы уже давно проводим испытания этой краски, пока еще обмануть ее никому не удавалось. Не волнуйтесь, Аргус, сейчас мы обязательно найдем вашего обидчика. Имя его высветится ярко-красными буквами. Подождем немного.
Прошло минут десять, прежде чем на краске появилось и исчезло последнее имя. Но искомого ответа хогвартские оперуполномоченные так и не получили. Филч смотрел на растерянную женщину, едва скрывая ярость, а вот Флитвик, напротив, с трудом сдерживал торжество. Дело в том, что он давно уже оценил по достоинству мастерство безымянного любителя наскальной живописи и очень не хотел, чтобы этого гения так легко вычислили и изловили.
Но тем и отличалась от представителей своего пола профессор Вектор, что всегда полагалась на железную логику и редко сдавалась без борьбы. Так и сейчас, пораскинув мозгами, она вдруг внесла весьма дерзкое предложение:
- Но мы еще не проверили преподавателей. Не надо на меня так смотреть, Аргус. И я понимаю, что это абсурд, Филиус. Но попробовать-то можно. Что мы теряем в этом случае?
Профессор Вектор вновь коснулась драгоценной краски волшебной палочкой и произнесла:
- Профессора Хогвартса!
Хватило минуты, чтобы отразить весь список преподавательского состава школы Магии и Волшебства. И вдруг произошло чудо: экран замелькал, исчезли все имена, и почти сразу высветились большие ярко-красные буквы. Когда трио дотошных детективов прочитало имя, Филч от неожиданности плюхнулся на пол, Флитвик изумленно пискнул, а Вектор схватилась за сердце. Да и было отчего, ибо надпись гласила:
«АЛЬБУС ДАМБЛДОР»
Когда профессора, пришедшие, наконец, в себя, смогли снова соображать и действовать, они старательно избегали взглядом друг друга. Вектор, выхватила из рук жертвы пергамент с запиской Дамблдора, мгновенно развернула его, сначала сличила почерк сама, потом дала полюбоваться компроматом обалдевшему Флитвику. Убедившись, что почерки на стене и пергаменте полностью совпадают, он мощным заклинанием поспешно уничтожил скандальную надпись. С минуту Вектор еще о чем-то раздумывала и вдруг, сославшись на срочные дела, поспешила ретироваться, захватив с собой малютку-профессора.
Оставшийся в гордом одиночестве Филч, яростно сжимал возвращенный ему свиток и, подобно хамелеону, менял цвет лица. Сейчас за основу была взята богатая палитра красного: от нежно-розового оттенка до свекольно-бордового. Результат исследования настолько потряс смотрителя, что он не сразу нашел в себе силы подняться. Но через пару минут набирающий обороты гнев весьма успешно вытеснял из его сердца и души все имевшиеся там эмоции и привязанности. Вот только с чувством долга справиться так и не удалось, ибо изгнать его из души Филча смогла бы, наверно, лишь смерть.
Служебный долг звал завхоза к главной двери Хогвартса. Не имея сил проигнорировать этот вечный зов, Филч привычно засеменил по коридору к лестнице, ругая на все лады старого маразматика с его дурацкими розыгрышами. Случайные свидетели столь эмоционального монолога могли бы сейчас узнать о почтенном директоре Хогвартса очень много нового. Например, то, что ему уже давно не место в школе, а вот палата для душевнобольных клиники Святого Мунго как будто специально создана для Дамблдора, впавшего в детство. А еще разъяренный Филч признался, что уже давно мечтает засунуть лимонные дольки, которыми директор угощает всех без разбору, в одно из тех мест, куда незамедлительно предлагалось отправиться сегодня школьному смотрителю.
Пообещав себе, что этого он так не оставит, Филч вылил всю свою ненависть на ни в чем не повинный пол, мощенный древними камнями, и остервенело оттирал каждый след, каждое пятнышко. Вот почему впервые за все долгое время своего существования самые обычные булыжники засверкали, как благороднейший мрамор после окончательной шлифовки.
Бросив довольный взгляд на блестящий (в прямом смысле этого слова) результат своего титанического труда, Филч вытер пот, ручьями сбегающий по раскрасневшемуся лицу. Пообещав себе, что вздернет на дыбе любого, кто попытается хотя бы приблизиться к стерильному холлу, он поднял драгоценный инвентарь и уже двинулся к лестнице, как вдруг…
- 2-
«И так приятно возвращаться под крышу дома своего».
«И так приятно возвращаться под крышу дома своего».
Огромная дверь с шумом распахнулась, и на пороге возникли две фигуры. Мгновенно оценив их внешний вид, Филч поначалу даже обрадовался, что нашел-таки лауреатов воскресных отработок. Гордо выпрямившись, школьный смотритель двинулся к перепачканной парочке студентов, размышляя, в какой форме лучше озвучить ожидавший их сюрприз. Но в этот момент сюрпризы посыпались на него самого, причем настолько интенсивно, что самое время было поверить в существование легендарного рога изобилия. Шестикурсники, один другого «краше», заполнили холл перед лестницей. Их внешний вид заставил Филча буквально онеметь, а запах едва не сбил с ног. Вскоре сверкавший еще минуту назад пол был больше похож на настил в свинарнике.
Наглая толпа студентов уже направилась к лестнице, как на их пути возник буквально озверевший Филч со шваброй и ведром в руках.
- Могу я узнать, - раздался его срывающийся от возмущения голос, - куда это вы направляетесь, молодые люди?
- Возможно, в это и трудно поверить, но мы бы хотели пройти в свои спальни, мистер Филч, - ответила за всех Гермиона Грейнджер.
- И вы думаете, что я пущу вас в замок в таком виде? – Филч оскалил зубы, что в его случае обозначало улыбку.
- А вы предлагаете нам заночевать на улице? – почти истерично взвизгнула Панси Паркинсон.
- О! Об этом я мог бы только мечтать. К сожалению, мне этого не позволят сделать. Но я хотел бы знать, откуда вы явились в таком непотребном виде?
- Мы сдавали зачет! – раздалось сразу несколько возмущенных голосов.
Филч, отведавший этим вечером приличную порцию унижений, видел призрак скрытого издевательсва буквально в любой реплике, в самой безобидной фразе. Поэтому в ответ измученные шестикурсники вынуждены были прослушать весьма содержательную лекцию о бездушных, мерзких, малолетних преступниках, которых по недоразумению именуют студентами и место которым не в этом древнем замке, а в том хлеву, откуда они принесли столько грязи. Далее Филч заявил, что ни один из появившихся шестикурсников не войдет в замок до тех пор, пока деканы не полюбуются на их чудовищные костюмы и не поймут, каких поросят они вырастили.
Едва школьный смотритель закрыл рот, чтобы перевести дыхание, как в дверном проеме появилась профессор Макгонагалл. Взглянув на заместителя директора школы, Филч вновь лишился дара речи. Грязных пятен на одежде изможденной женщины не было, но смотрелась она ненамного приличнее собственных студентов: мантия Минервы была сильно измята, а перепачканные ботинки оставляли на каменном полу островки жуткого месива из грязи и подтаявшего снега. Всегда безупречный тугой пучок, венчавший ее голову, теперь сбился набок, вспотевшее лицо было в темных грязных пятнах.
- Аргус, - измученно спросила профессор Макгонагалл, - директор в школе?
Ох, не надо было Минерве в этот вечер задавать смотрителю подобный вопрос! Имя Дамблдора для Филча обозначало сейчас приблизительно то же самое, что красная тряпка для разъяренного быка. В ответ он так рявкнул, что находящиеся в холле волшебники разом вздрогнули:
- Нет его в школе!
- Ну что же, - Макгонагалл несколько опешила от подобного тона, но затем привычно взяла руководство в свои руки, - всем отправляться в факультетские башни. Полчаса даю на то, чтобы вы привели себя в порядок. Затем спускайтесь в Большой зал на ужин. Если кому-то понадобится медицинская помощь, немедленно отправляйтесь в Больничное крыло. И не забудьте, что смыть слизь с кожи можно только маслянистой жидкостью. Мыло вам не поможет. Пользуйтесь ароматическими маслами для душа. Если нужно будет обработать ожоги, обращайтесь к мадам Помфри.
Шестикурсники, злобно торжествуя, кидали победоносные взгляды на кипящего от негодования Филча и направлялись к лестнице, чтобы, наконец, добраться до спасительного душа, сытного ужина и вожделенной постели.
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:30
Пишет Kaina*:"Кристалл..." глава 3
Сам же он, привычно движимый благим порывом, вновь предстал перед огуречным батальоном. И хотя с их последней встречи прошло несколько минут, обманутые бой – огурцы явно подготовились к его второму пришествию. Словно проклиная себя за допущенные тактические промахи, они смачно сплевывали образовавшуюся слизь, так что собранные для студентов желтовато-зеленые украшения теперь щедрыми дарами оседали на плодородной земле. Везде, куда бы Гарри ни бросил взгляд, блестели мутные лужи, а узкий проход, затейливо извиваясь между разросшимися растениями, напоминал сейчас скользкую санно - бобслейную трассу.
При появлении гриффиндорского камикадзе лианы приостановили свои замысловатые танцевальные па. Атака, правда, тоже не последовала. Возникало ощущение, что растения ожидают первых шагов именно от Гарри, чтобы достойно противодействовать ему потом. Дерзкая мысль, подобно яркой вспышке, осветила разум смельчака, и мгновение спустя он решился на отчаянный шаг. Легким движением руки волшебная палочка была отправлена в карман мантии, и юноша, подождав немного, медленно оглядел теплицу. Невероятно, но, похоже, противник потерял к нему всякий интерес. Еще не веря до конца своему предположению, Гарри сделал несколько шагов по теплице – никакой реакции не последовало. Тогда он двинулся к двери – несколько лиан зазмеилось по земле, преграждая путь. Исследовательский азарт охватил юношу, и он, решив довести эксперимент до конца, выхватил вновь палочку.
Реакция у бой – огурцов и впрямь была молниеносной: прицельный огонь полыхнул сразу из четырех рассерженных шаров. Было очевидно, что овощные снайперы били на поражение. Об этом свидетельствовало стопроцентное попадание в мишени, за которые противник принял лицо, шею и волосы экспериментатора. Кожу сильно обожгло, глаза защипало, а слезы настойчиво, но, к сожалению, совершенно напрасно пытались смыть ядовитую слизь с век и склеенных ресниц.
Гарри постыдно поднял руки вверх, словно признавая поражение, а затем медленно опустил волшебную палочку в карман.
- Шалость удалась! - печально констатировал он и, едва сдерживаясь от жгучей боли и пытаясь вернуть себе зрение, двинулся по теплице в поисках провалившегося куда-то Малфоя.
Продвигаться по узким проходам было сущим наказанием: ноги скользили, муть и жжение в глазах мешали обозревать пространство вокруг. Гарри чувствовал себя сейчас так, словно попал в густой туман. Двигаясь очень осторожно, он все-таки несколько раз поскользнулся, а потом упал на колени. Правда, поднимаясь, юноша радовался, что не растянулся плашмя в этой зловонной луже. Оценив состояние мантии, подол которой буквально пропитался грязью и отяжелел, Гарри подумал о том, что с большим интересом посмотрел бы на счастливчика, потерявшего равновесие и получившего возможность прилечь в это чудовищное месиво.
Гарри продолжил свой путь по узким тропинкам, которые время от времени образовывали небольшие поляны. Здесь обычно стояла бочка с водой и возвышались навозные холмы. На одной из таких полянок Гарри и нашел Драко Малфоя.
Неизвестно, какие картины рисовал в своем сознании гриффиндорец, но увиденное его потрясло. Малфой лежал плашмя на грязной земле. Его защитный плащ был буквально залит слизью. Создавалось впечатление, что он просто был сшит из какой-то необычной блестящей материи.
Лица юноши Гарри не видел, оно был закрыто грязными руками, но плечи Драко ритмично вздрагивали. Время от времени были слышны приглушенные всхлипывания. Имея богатый опыт общения со слизеринским старостой, Гарри видел того в разных ситуациях: в тесных объятиях с удачей, на пьедесталах славы и торжества и, наконец, попавшимся в сети своих же собственных козней и отведавшим вполне заслуженную порцию унижений. Но слез Драко он не видел никогда, да и сейчас, признаться, не горел желанием познакомиться с ними.
Увидев же рыдающего Малфоя, Гарри окончательно растерялся. В один миг тревога за судьбу слизеринца вытеснила весь гнев, всю злость, которые копились годами и которые, к слову сказать, упомянутый слизеринец тщательно поддерживал и подогревал. Правда, зная характер Драко, Гарри понимал, что подобные минуты слабости невольным свидетелям не прощают. Но об этом он подумает потом. Теперь же юноша решительно опустился на колени, а потом, окончательно махнув рукой на грязь, уселся рядом с поверженным противником.
Малфой, почувствовав чье-то присутствие, замер, но оборачиваться не стал. Гарри абсолютно не понимал, как себя вести. Он настроился на серьезную битву: готовился спасать, тащить, прикрывать. Но злая судьба вновь приготовила ему неприятный сюрприз: сегодня, похоже, Гарри Поттеру предстояло дебютировать в роли утешителя. Но с судьбой, как говорится, не поспоришь. Юноша посидел без действий какое-то время, а потом решил начать навязанный ему спектакль. Он несмело коснулся плеча Драко:
- Малфой, что случилось-то?
После вопроса, заданного Поттером, плечи Драко затряслись еще сильнее. Гарри почувствовал подступающую панику:
- Что они сделали с тобой? Ты ранен? Можешь сам передвигаться? Малфой, да не молчи ты!
Так как стоявшая тишина не устроила Гарри в качестве ответа, а всхлипывания информации не несли, он решился действовать:
- Давай попробуем подняться… Я помогу тебе… Есть способ выбраться отсюда. Ты слышишь меня, Малфой? Хватит рыдать!
Гарри встал на одно колено и, ухватив Драко повыше локтя, решительно потянул его вверх. Малфой и не думал сопротивляться – он, словно ожидая от гриффиндорца подобных действий, перевернулся на спину и быстро сел. Гарри бросил тревожный взгляд на лицо Малфоя и буквально оторопел. Глаз Драко не было видно – они превратились в узкие щелочки, лицо покраснело, нос сморщился, а рот… Рот производил те самые звуки, которые Поттер ошибочно принял за всхлипывания. Нет, это были вовсе не всхлипывания, а Малфой, как оказалось, и не думал рыдать. Он смеялся… Смеялся так, как, наверное, никогда в жизни. Всхлипываний уже было недостаточно - распирающие его эмоции вырвались наружу, и Драко разразился гомерическим хохотом.
У Гарри немного отлегло от сердца: его вечный неприятель не ранен, а смех, какой бы ужасный ни был, все-таки лучше плача. Но бежали секунды, им на смену приходили минуты, а хохот все не утихал. Наоборот, казалось, что он набирает все новые и новые обороты. Невольно закрадывалось подозрение, что именно так вот люди и сходят с ума.
Но все рано или поздно имеет обыкновение заканчиваться. Загадочный источник безудержного веселья, наконец, иссяк, и смех сразу прекратился. Драко словно выключил его. И здесь Гарри увидел в действии фирменное малфоевское искусство владеть собой. Если бы не яркий румянец и не слезы, блестевшие на ресницах, никто бы и не заподозрил, что буквально минуту назад обладатель этого абсолютно спокойного лица едва не лопался от смеха.
Почти надменно оглядев Гарри, задержавшись при этом на перепачканной грязью мантии и обожженном лице, Драко брезгливо сморщил нос и подвел весьма неутешительный итог:
- Да ты, Поттер, просто красавец!
- Мы оба сегодня неотразимы, Малфой. Видел бы ты сейчас себя, - Гарри довольно ухмыльнулся, заметив, как его товарищ по несчастью ощупывает свое лицо. Результат, похоже, вполне устроил слизеринца:
- Да нет, Поттер, мой макияж куда скромнее твоего! Где уж мне тягаться с тобой!
Эта излюбленная малфоевская манера подчеркивать собственное преимущество всегда и во всем тоже была хорошо известна Гарри. Поэтому, услышав последние слова, он невольно покачал головой: даже сидя в грязи, перепачканный смесью земли и слизи, воняющий навозом, Драко Малфой посмел рассуждать о собственном превосходстве! Если его не остановить, то через минуту выяснится, что и его навоз пахнет чуть ли не фиалками. Гарри решил задушить на корню этот приступ разгорающегося самодовольства:
- Да уж не скромничай, Малфой! Даже не знаю, кто из нас заслуживает пальму первенства! Сам посуди: мой потрясающий макияж против твоего навороченного прикида.
Заметив, как стремительно его собеседник метнул взгляд на собственное одеяние, и как побледнело холеное лицо, Гарри решил добить оппонента: он немного наклонился к нему и, захлебываясь он наигранного восторга, зашептал:
- А уж узоры на спине вообще не поддаются оценке!
Проверить эту информацию не представлялось возможным – оставалось поверить на слово. Малфой продолжал удивлять Гарри своим поведением: вместо очередной порции насмешек слизеринец решил объявить временное перемирие. Поэтому вскоре до Гарри донесся очередной смешок:
- Да уж, стилисты из этих овощных отморозков получились отменные… Просто неделя высокой моды в хогвартской теплице!
- Так ты в норме? – отсмеявшийся Гарри решил вернуться к прерванной теме.
- Поттер, я-то грешным делом всегда надеялся, что ты просто притворяешься, а ты и вправду тупой. По-твоему, быть публично униженным, оплеванным и вымазанным в дерьме – это норма? Да ты, Поттер, извращенец!
- Ну уж нет, Малфой. Если из нас двоих кто и тянет на извращенца, то это ты, - Гарри не позволил перебить себя входящему в азарт собеседнику: - Не ты один здесь был унижен и оплеван. Но посмотри вокруг: ты видишь в этой теплице кого-то, помимо нас? Все нормальные люди уже на свободе. Я не в счет, потому что торчу здесь по твоей вине. А вот тебя здесь явно что-то задержало. Ну и кто из нас извращенец? Что ты здесь делал один?
Щеки Малфоя покраснели, он, явно задетый за живое, обдумывал ответы, а потом продолжил это импровизированное интервью:
- Не слишком ли много вопросов, Поттер. Ну, положим, я и впрямь извращенец, раз остался. Ты не представляешь, как меня заводят их удары. Когда еще выпадет случай так полно удовлетворить мои мазохистские наклонности?! – Малфой получал откровенное удовольствие, явно издеваясь над соперником. – Что же тогда задержало здесь тебя? Неужели наши вкусы совпадают, вот уж никогда бы не подумал, Поттер, - увидев побагровевшее лицо Гарри, Малфой язвительно продолжил: - Да ладно тебе стесняться, сейчас эти овощные молодчики обслужат нас по полной программе.
- Да пошел ты… - это все, что смог ответить откровенно смущенный Гарри.
- Жаль, Поттер, жаль. Мы весело могли бы провести время. Но ты ведь так и не сказал, зачем вернулся сюда. Дай-ка я предположу: неужели опять заделался спасателем? Ну, знаешь, это уже навязчивая идея. Да ты маньяк, Поттер!
Обескураженный Гарри даже не нашелся что ответить: под таким соусом его страсть к приключениям еще никто не преподносил. Глядя на онемевшего противника, Малфой на правах победителя первого раунда словесной дуэли продолжал:
- Поттер, а тебе никогда не приходило в голову не брать инициативу в свои руки? Лучше уступить ее какому-нибудь другому идиоту, а потом просто собрать плоды.
- Если я правильно понял, ты предлагаешь мне попробовать себя в роли паразита? – презрительно усмехнулся Гарри.
- Не паразита, Поттер, а просто здравомыслящего человека.
- Значит я – идиот, а ты у нас – здравомыслящий человек? – несколько повысив голос, переспросил Поттер.
- А разве это не так? – Малфой и не думал смущаться. – Как же еще можно назвать человека, который так наплевательски относится к жизни? За те пять лет, что мы знакомы, ты только и делал, что нарывался на неприятности. Слушай, Поттер, скажи честно: тебе не надоело?
Поняв, что диалог явно затягивается, Гарри переместился к бочке и привалился к ней спиной. Лицо горело просто нестерпимо, глаза словно заволокло дымкой. Помощь теперь явно нужна была ему самому. Но признаться в этом Малфою, внезапно проникшемуся любовью к задушевной беседе, не позволяла гордость.
- А твою здравомыслящую голову хоть однажды посещала мысль, что эти неприятности сами льнут ко мне, как надоедливые репейники?
- Репейники, говоришь, - усмехнулся Малфой. – Так какого ж Мерлина ты шляешься среди лопухов? Что ты забыл в этих зарослях?
Гарри ответил не сразу. Мешало так некстати начавшееся головокружение.
- Весь волшебный мир сейчас загнан в эти заросли. Печальный парадокс: лопухи – в лопухах. Кстати, могу назвать тебе имя загонщика. Что это ты в лице так резко поменялся, Малфой? Ах, я и забыл: не любите вы это имя произносить. Ладно уж, пощажу твои уши. Но услуга за услугу: не поделишься ли своими ближайшими планами? Что же ты опять побледнел, Малфой?! Да уж, с такими нервами придется спокойно сидеть в лопухах, дожидаясь счастливого освобождения.
- Ты опять берешь крайности, Поттер. Почему же обязательно сидеть? И в лопухах жить можно. Твоя беда в том, что ты вечно прешь напролом… Поэтому и получаешь все колючки. Я всегда говорил, Поттер, что в тебе не хватает тонкости. Что поделаешь – издержки воспитания. Двигаться ведь можно гораздо изящнее. Если надо – обойти, если требуется – пригнуться.
- Пригнуться?! – Гарри, словно не веря самому себе, покачал головой: - Малфой! Да от тебя ли я слышу такое?!
- Чтобы сохранить голову на плечах, можно и пополам согнуться, и на брюхе ползти, если потребуется. Этот урок я усвоил четко. Пользуйся, Поттер, дарю!
- Весьма польщен, Малфой. А испачкаться не боишься?
- А ты про душ случайно не слышал, Поттер? Рекомендую попробовать.
Малфой только сейчась заметил странное поведение своего собеседника: он сидел, привалившись к бочке и закрыв глаза, а слезы непрерывным потоком струились по перепачканным щекам. Поттера явно лихорадило.
- Не все можно смыть, Малфой. Но уж если ты такой практичный, почему не нашел выхода из теплицы самостоятельно? Вместо того, чтобы проявить свою знаменитую изворотливость, ты тут валялся на земле и ржал, как сивый кентавр. Или это какая-то тактическая уловка?
* * *
Оказавшись в теплице, профессор Зельеварения Северус Снейп первым делом огляделся. Ничего, похожего на эйфорию шестикурсников во время первой встречи с бой – огурцами, Снейп вовсе не испытывал, поскольку еще пару минут назад видел жертв этих милых овощных созданий. Времени узнать, что произошло в теплице, у Северуса не было, но то, что с этими мощными лианами шутки плохи, он понял сразу.
А еще этот человек очень уважал правила. Одно из них строго – настрого запрещало пользоваться волшебными палочками в хогвартских теплицах. Правило номер два советовало держать себя очень уверенно и не позволять магическому растению главенствовать.
Так и повел себя Мастер зелий: он твердой походкой, почти гордо прошел к небольшой площадке и вызывающе посмотрел на лианы. Их знакомство длилось недолго – создалось впечатление, что мятежные растения каким-то образом почувствовали внутреннюю силу этого человека. По крайней мере, в противники они его записывать не стали, предоставив право вольного перемещения по теплице.
Где искать назойливое существо, которое звалось Гарри Поттер и которое заметно утомило всех своими приключениями и похождениями, Снейп совершенно не представлял. Ну не кричать же, в самом деле «Ау, Поттер!» Учитывая размеры теплицы, предстоящая спасательная операция явно будет затяжной.
Но сквозь этот знаменитый сарказм, сквозь маску язвительности и показного равнодушия пробивалась растущая с каждой минутой тревога. Северус видел, как отделали бой – огурцы сидящих на снегу шестикурсников. Но все они нашли в себе силы выбраться на свободу. Что же могло случиться с этим гриффиндорским недоразумением, если он все еще находился в таком зловонном кошмаре?
Подгоняемый своими опасениями, Мастер зелий устремился к первой же извилистой тропинке, ведущей в огуречное царство. Но излишнее волнение, как известно, притупляет бдительность. А как иначе можно было бы объяснить то, что произошло дальше?
Вглядываясь в глубину огуречных джунглей, Снейп совершенно позабыл о жидком месиве под ногами. Он рванулся с места, но, поскользнувшись, окончательно потерял равновесие. Падая, Северус интуитивно пытался зацепиться за соседние лианы, но их боковые отростки не имели необходимой прочности. Оборвав несколько бесполезных стебельков, профессор Зельеварения плюхнулся в омерзительную жижу. Лежа на спине, он, едва сдерживая рвотный позыв, подумал о том, что так, наверное, пахнет в аду. Мысль заработала лихорадочно, выстраивая дальнейший план действий. Взвесив все за и против, Снейп решился продолжить поиски, невзирая на случившийся конфуз.
Желая как можно быстрее подняться, он произвел ряд замысловатых телодвижений, которые наверняка бы возымели успех, не сделай он их на скользкой поверхности. Еще секунда, и тело Северуса обрело значительное ускорение, которое, вопреки жалким попыткам затормозить, только увеличивалось. Объяснить это явление было несложно: выбранная тропинка имела незначительный перепад высот. Мутная река из слизи обеспечила великолепное скольжение, а скорость, набранная при разгоне, замысловатые повороты и крутые виражи гарантировали Мастеру зелий незабываемое путешествие.
К чести Снейпа нужно заметить, что он не сдавался даже в такой ситуации. До самого вожделенного финиша профессор упорно старался остановить свой стремительный полет. Отчаянно цепляясь за отростки лиан, Северус каждый раз срывался, сжимая в руках на глазах растущий пучок из оторванных стеблей, увенчанных листьями и шарообразными плодами.
Никогда еще Мастер зелий не чувствовал себя настолько унизительно. Как и у всех язвительных от природы людей, была у него одна слабость – шуток над собой он не любил, а мысль оказаться в смешном положении вызывала у него почти панику. Сегодняшнее приключение побило все рекорды по своей нелепости. Буквально захлебываясь от собственного гнева, Снейп мысленно составлял довольно длинный список потенциальных жертв его неотвратимой мести. И под номером один в нем значился Гарри Поттер.
А в это время замерзающий, но вдохновленный наметившейся перспективой Колин Криви был самым беспардонным образом, буквально за шкирку, извлечен из своего, как оказалось, весьма ненадежного укрытия. И всего за несколько минут он узнал о себе очень много неприятного, где-то даже неожиданного, а подчас и откровенно нового. Но все это мало трогало школьного скандального фотографа - оно и неудивительно, так как за годы своего нелегкого промысла на подобные разборки у него уже выработался определенный иммунитет.
А вот волновало его сейчас два обстоятельства. Одно из них в эту минуту активно перемещалось по теплице в надежде взять след Поттера, а значит, вновь уходило от казалось бы неминуемой перспективы украсить своим изображением личную коллекцию Колина Криви. Но это можно было со временем поправить. А вот второе обстоятельство было куда серьезней. Оно нависло над ним в виде побелевших от гнева Рона Уизли и Винсента Крэбба. Молодые люди почти одновременно осознали, что обозначали те вспышки, которые сопровождали их торжественное освобождение из огуречного рабства. И теперь создавалось впечатление, что вытрясти из несчастного фотографа злополучную пленку, стало главным делом их жизни. Когда же к возмущенной парочке присоединились и остальные спасенные жертвы, внезапно вспомнившие, сколь компрометирующие обстоятельства сопровождали их освобождение, мистер Криви понял, что пленку не отбить. Он, признавая поражение, у всех на глазах распахнул гнездо фотоаппарата и извлек кассету с пленкой. Рон жадно вырвал ее из рук Колина и рывком вытащил черную полоску из кассеты, а секунду спустя она уже темнела на снегу, напоминая несчастную, свернувшуюся причудливым серпантином змейку. Все облегченно вздохнули и, даже не пытаясь оспорить приказ Снейпа, двинулись в сторону замка.
Мистер Криви проводил последнего шестикурсника глазами, еще раз бросил взгляд на одинокую черную полоску на снегу. Эмоции буквально распирали молодого человека. Колин смотрел вслед удаляющимся шестикурсникам и, уже не сдерживая злорадную улыбку, вслух выразил удивление их глупости и наивности: «Ну надо же, как дети!» Его правая рука опустилась в карман мантии и уверенно сжала чудом спасенную и ставшую теперь буквально бесценной кассету с пленкой. Нет, удача явно была сегодня на его стороне! Годы фотоохоты в экстремальных условиях даром не проходят. Запах опасности он буквально чувствовал носом, и для спасения своего драгоценного материала ему теперь требовалась пара – тройка секунд. На этот случай у мистера Криви всегда имелись заранее готовые пустые пленки-обманки, одна из которых сейчас и была отдана несчастным жертвам будущего скандального репортажа.
Признаться, до учиненной над ним расправы Колин был полон больших сомнений по поводу публикации некоторых кадров. Но после пережитого унижения сомнения отпали сами собой. Ну держись, шестой курс!
Малфою все меньше и меньше нравилось состояние своего невольного собеседника. В отличие от гриффиндорца, в планы Драко спасательная операция явно не входила.
- Ты и правда не понял, Поттер, причину моего смеха? Эти лонгботтомские уроды почти сразу оттащили меня сюда. Так что за вашей исторической битвой я наблюдал со стороны. Поверь, Поттер, я видел много смешного в своей жизни, но все оно вместе взятое буквально меркнет в сравнении с этим сражением.
- А почему бой-огурцы изолировали тебя? Ты считаешь, что это была их личная месть?
- Все не так просто, Поттер. Как бы я не относился к Лонгботтому, надо признать, что он создал действительно думающих тварей. Почему-то во мне они увидели главную угрозу.
- Почему-то?! Малфой, не ты ли первым применил магию? По-моему, они тебя просто обезоружили.
- Этого им было мало, Поттер. Они желали, чтобы их враг был самым позорным образом повержен. Эти твари до сих пор не позволяют мне подняться. Разве поверженный враг, стоящий на коленях, не самая светлая мечта всех гриффиндорцев?! Очевидно, Лонгботтом вложил в свое изобретение свои самые дерзкие мечты и желания.
Гарри уже едва сдерживался, чтобы не стонать. Слезы лились буквально рекой. Да и речи Малфоя стали ему явно неприятны. Испытанное раздражение готово было вылиться на собеседника:
- Не надо мерить людей по себе, Малфой. Никогда не поверю, что Невиллу понравилось бы унижать людей и мстить кому-то.
- Но вашему Лонгботтому частенько достается от окружающих. Ты что же, полагаешь, что после очередной порции унижений он утирается, всех прощает и любит? Ты же и сам понимаешь, Поттер, что это полная ахинея.
- Так по-твоему выходит, что в момент создания бой-огурцов Невилл на кого-то злился? Поэтому они такие агрессивные?
- Слава Мерлину, что это так. Почему ты так на меня вылупился? – в глазах Малфоя вдруг блеснул недобрый огонек. – А представь-ка, Поттер, чем бы все это могло закончиться, если бы твой Лонгботтом не злился, а, наоборот, предавался сексуальным грезам или, скажем, элементарно решил бы подрочить?
Гарри открыл, было, рот, чтобы поспорить, но разыгравшееся воображение нарисовало настолько чудовищно-непристойную картину, что не засмеяться, вторя ржущему Малфою, было просто невозможно.
Когда смех сошел на нет, Драко продолжил:
- Теперь касаемо твоего второго вопроса. Зачем рисковать лишний раз? Спешка хороша не всегда. Полагаю, что просто нужно дать время желающим спасти тебя. Мало что ли дураков вокруг? Вот один уже сидит рядом. Правда, толку от тебя, Поттер, никакого. Тебя самого спасать нужно.
- Но я единственный, кто рискнул вернуться сюда. Никто из твоих друзей не предложил мне составить компанию. Боюсь, что больше нам ждать некого – придется как-то выбираться самостоятельно.
- Поттер, есть немало людей, которые готовы рискнуть, спасая меня. Наверняка наше отсутствие уже наделало много шуму. Уверен, что с минуты на минуту появится твой полоумный Дамблдор. Уж он-то, надеюсь, справится с этими чудовищами.
- Я бы не стал так надеяться на Дамблдора – его часто не бывает в школе. У меня есть план, он уже сработал несколько раз. Давай попробуем, пока я еще могу двигаться.
В глазах Малфоя читался явный испуг. Силы же Гарри убывали с каждой минутой. Он попытался встать, но закружившаяся голова не позволила ему этого сделать.
- Сиди уж, спасатель! – язвительно посоветовал ему Драко. Если нет Дамблдора, дождемся Снейпа.
- Ты и впрямь думаешь, что он полезет в эту клоаку спасать нас? Да и что он сможет сделать, если уж сама Спраут была бессильна?
- О, Снейп – большой специалист по нахождению выхода из безвыходных ситуаций, - усмехнулся Малфой. – Что касается этой клоаки, то за тобой он и впрямь вряд ли бы полез. А вот ради меня он и не на такое способен.
- И чем же ты, Малфой, завоевал подобное расположение этого сальноволосого мерзавца?
- Уж я и сам не знаю. Просто он мне с самого сентября прохода не дает. За каждым шагом следит. Не могу сказать, что я от этого в восторге, но понять Снейпа можно, учитывая его ориентацию. Поттер, да у тебя сейчас глаза из орбит вылезут. Только не говори мне, что ты не знаешь о сексуальных предпочтениях нашего Мастера зелий. Неужели никто из славных гриффиндорцев тебе этого не рассказал?
- У нас что, тем других для разговоров нет? Я действительно этого не знал. Так ты думаешь, что он неровно дышит к тебе и примчится спасать?
- Я почти в этом уверен, Поттер.
- Какой же ты наивный, Малфой. Твой Снейп, небось, уже десятый сон видит, а ты тут ждешь своего рыцаря. Размечтался! Как же! Сейчас он примчится, приедет к…
Гарри не договорил – раздался треск ломаемых веток, и на поляну, лежа на спине, действительно стремительно въехал Северус Снейп, закончивший, наконец, свой виртуозный слалом и финишировавший прямо у ног Малфоя.
Несколько минут стояла убийственная тишина, ибо все трое участников пребывали в шоковом состоянии. Первым очухался Малфой.
- Я же говорил! Профессор Снейп, добро пожаловать к нам на огонек! Уж как я вас ждал! Признаться, никогда еще не видел своего декана в таком состоянии, но, понимая, как вы спешили, ничему не удивляюсь, - Малфой едва сдерживался от хохота, видя совершенно обалдевшее лицо Снейпа. Заметив в его руках целую охапку оборванных отростков и веток, украшенных ненавистными шипастыми шарами, Драко продолжил: - О, да вы никак с цветами?! Здорово подготовились. Только у нас самих этого добра хоть отбавляй. Но все равно приятно.
Снейп, едва веря в счастливое избавление, порывисто сел. Казалось, он совсем не слушал болтовню Драко, а жадно озирался по сторонам. Наконец, у бочки он заметил того, кого искал и, облегченно вздохнув, обратился к Малфою с неожиданным вопросом:
- Вы-то откуда здесь взялись, мистер Малфой?
Драко с недоумением посмотрел на профессора и, видимо сразу что-то сообразив, хитро усмехнулся:
- Так значит это цветочки не мне? Какая жалость! Уж и не знаю, как я это переживу! Поттер, сегодня твой звездный час. Что же, поздравляю! Особенно учитывая последние новости, полученные тобой, - Драко заговорщицки подмигнул Поттеру, а потом продолжил, обращаясь к своему декану: - Самое интересное, профессор Снейп, что я здесь был с самого начала. Потом сюда явился Поттер, чтобы спасти меня. Теперь сюда же заявляетесь вы, чтобы спасти Поттера. Подождем еще и вашего спасителя или все-таки попытаемся выбраться самостоятельно?
Пока шел этот разговор, Гарри почувствовал сильный озноб. Правда, он странным образом сочетался с обильным потом, выступившим на лбу. Столь стремительное появление профессора Снейпа было очень кстати, потому что помощь была нужна срочно.
Неожиданно юноша почувствовал рядом с собой чье-то дыхание, он мгновенно распахнул глаза и сквозь слезы посмотрел в черные глаза профессора Снейпа, присевшего около него на колени. Гарри вспомнил, как, поскользнувшись почти у самого входа в теплицу, он мечтал увидеть красавчика, потерявшего равновесие. При взгляде на Снейпа он понял, что его мечта осуществилась. Профессор и впрямь выглядел, как человек, только что принявший грязевую ванну.
На объяснения уже не было сил, но полгода занятий окклюменцией сделали свое дело - Мастер зелий понял его без слов. И пока Драко вкратце рассказывал своему декану о сегодняшнем зачете по Гербологии, профессор пытался разгадать причину столь странного состояния Поттера. Посмотрев на вполне миролюбивые лианы, Снейп наклонился над гриффиндорцем и спросил:
- Вы сможете идти сами, мистер Поттер? Пора выбираться отсюда.
А дальше Гарри все помнил, как в тумане. Чьи-то сильные руки оторвали его от спасительной опоры, и уже мгновение спустя он был прижат к крепкой груди. Приоткрыв один глаз, Гарри увидел у самого лица черную ткань мантии и несколько прядей длинных черных волос. Испытывая непреодолимое желание отстраниться от этого ненавистного человека, Гарри протестующее дернулся в руках Мастера зелий. Но тот еще крепче прижал юношу к себе, бормоча, что скоро все будет хорошо. Понимая бессмысленность борьбы, Гарри сдался и немного расслабился.
Малфой очень осторожно поднялся, ожидая привычного свиста лианы и удара по ногам. Но создавалось впечатление, что появление Снейпа настроило бойцовые овощи на мирный лад. Они вообще не реагировали на медленно движущуюся процессию.
Но недалеко от выхода история повторилась: несколько змеевидных лиан вновь преградили дорогу. Терпение Малфоя иссякло, и он, перепрыгивая через извивающиеся ленты, бросился к выходу. Стремительность пошла ему на пользу, он почти избежал расправы, и лишь у самого выхода одна настырная ветвь изловчилась и стеганула поперек спины сбежавшего пленника. Дверь теплицы с грохотом захлопнулась, Малфой упал на снег и захохотал от счастья.
Повторить подобный трюк с Поттером на руках было невозможно. Мастер зелий осторожно посадил Гарри на землю. Снейп уже не сомневался в диагнозе: у Поттера было сильнейшее отравление. На его руках и шее он заметил кровоточащие ссадины, нанесенные шипами огурцов. Слизь, попавшая в рану, вызвала интоксикацию организма. Медлить было нельзя, но пути решения Снейп пока даже представить себе не мог.
И надеяться было не на кого: Малфой позорно бежал, бросив на произвол судьбы людей, пришедших ему на помощь. Но с ним Северус разберется позже.
Из рассказа Драко он уяснил, что измученные диетой растения взяли своих спасителей в заложники. Что-то подсказывало Снейпу, что ответ нужно искать именно здесь. В этот миг он почувствовал некое подобие легкой ментальной атаки – кто-то рвался в его сознание. Выставив блок, Северус стремительно развернулся к Поттеру, но тот просто лежал на земле, закрыв глаза. Мастер зелий огляделся, но они с Гарри были здесь одни. Вот тут-то ему и вспомнились утверждения Малфоя, что растения умеют мыслить. В ту минуту Снейп вдоволь посмеялся над словами Драко. А вот сейчас… А вдруг и правда?
Еще чуть-чуть поколебавшись, профессор Снейп осторжно снял блок, защищающий его мысли. И в ту же самую секунду в его сознании возникла совершенно незнакомая, но очень отчетливая картина. Северус видел непроходимые джунгли, где произрастали тысячи разнообразных лиан. Тучи заволокли небесную синь и надежно укутали яркое солнце. Хлынул сильный дождь, омывая мощные кроны деревьев, прибивая к земле траву, экзотические цветы и одевая в серебристый кокон из дождевых капелек многочисленные змеевидные лианы.
Картина была очень реальна, и Снейп удивился, что его одежды не коснулись мощные дождевые струи. В тот же самый миг видение покинуло сознание Мастера зелий. Он потрясенно разглядывал удивительные растения, словно видел их впервые. Они не только умеют мыслить, эти чудо – растения способны общаться на ментальном уровне. И вовсе не заложники нужны были бой – огурцам. Дав им навоза и полив лианы, студенты выполнили лишь половину необходимой работы. Удерживали своих спасителей лианы лишь для того, чтобы получить от них все необходимое. Мыслящие существа долго стучались в сознание студентов, но поняты не были.
Северус Снейп, теперь прекрасно понимающий потребности этого настоящего селекционного чуда, медленно поднял волшебную палочку и громко воскликнул, призывая дождь:
- Exsister Aqua!
Мощные потоки воды обрушились на истосковавшиеся лианы, преображая их буквально на глазах. Через пару минут магический дождь прекратился, а от воинственности лиан не осталось и следа. Живительные капли вновь вернули изумрудную зелень листьям, а плоды стремительно поменяли свою агрессивную шарообразную форму на привычные цилиндрики с едва заметным мягким пушком.
Гарри, вымокший под дождем до последней нитки, очнулся и смотрел на преобразившихся до неузнаваемости неприятелей во все глаза. Прав оказался Драко: они больше часа воевали с этими лианами, а Снейп нашел выход за считанные минуты.
И вот уже этот самый Снейп наклонился над гриффиндорцем, собираясь вновь поднять его. Но Гарри решительным жестом оттолкнул протянутые к нему руки и уверенно произнес:
- Я пойду сам.
Бровь Мастера зелий привычно изогнулась, выражая смесь сомнения и удивления:
- Как вам будет угодно, мистер Поттер.
Попытки подняться самостоятельно явно провалились. Снейп какое-то время терпеливо наблюдал за бесполезными усилиями настырного гриффиндорца. Потом решительно приблизился к Гарри и, поддерживая его за талию, двинулся к выходу. Вскоре они победоносно покинули экспериментальную теплицу.
У выхода их поджидала заплаканная профессор Спраут. Увидев Гарри, она бросилась к нему, но была остановлена резким окриком Снейпа:
- Помона! Оставь его, пожалуйста. Слизь ядовита, а Поттер как будто купался в ней. У него сильнейшее отравление.
Почувствовав свежий воздух, Гарри пришел в себя, но озноб только усилился: вся его одежда промокла насквозь. Пытаясь сохранить остатки тепла, он обнял сам себя руками, опускаясь на снег. Подошедшая профессор Спраут заботливо потрогала лоб Гарри.
- Северус, у него сильный жар. Нужно скорее доставить его в замок.
Снейп ответил ей не сразу. Казалось, он никак не может придти к определенному решению. Наконец раздался его уверенный голос.
- Это далеко, а яд впитывается быстро. Необходимо срочно смыть его с кожи. Это остановит дальнейшее заражение. Помона, здесь раньше был душ. Он сохранился?
- Душ есть, Северус, но пользуемся мы им крайне редко. Он довольно старый, ну и сам понимаешь, в каком состоянии…
- Вода там есть? – перебил преподавателя Гербологии Снейп. Он смотрел на дрожащего Поттера и явно нервничал.
Получив необходимый кивок, Мастер Зелий подхватил растерянного Гарри и, ничего не объясняя, буквально поволок его к небольшому домику, где находился душ.
URL записиГлава 3
"Я приду к тебе на помощь"
"Я приду к тебе на помощь"
Когда Гарри Поттер пришел в себя, его спасенные друзья уже пребывали в пленительных объятиях завоеванной свободы.
Сам же он, привычно движимый благим порывом, вновь предстал перед огуречным батальоном. И хотя с их последней встречи прошло несколько минут, обманутые бой – огурцы явно подготовились к его второму пришествию. Словно проклиная себя за допущенные тактические промахи, они смачно сплевывали образовавшуюся слизь, так что собранные для студентов желтовато-зеленые украшения теперь щедрыми дарами оседали на плодородной земле. Везде, куда бы Гарри ни бросил взгляд, блестели мутные лужи, а узкий проход, затейливо извиваясь между разросшимися растениями, напоминал сейчас скользкую санно - бобслейную трассу.
При появлении гриффиндорского камикадзе лианы приостановили свои замысловатые танцевальные па. Атака, правда, тоже не последовала. Возникало ощущение, что растения ожидают первых шагов именно от Гарри, чтобы достойно противодействовать ему потом. Дерзкая мысль, подобно яркой вспышке, осветила разум смельчака, и мгновение спустя он решился на отчаянный шаг. Легким движением руки волшебная палочка была отправлена в карман мантии, и юноша, подождав немного, медленно оглядел теплицу. Невероятно, но, похоже, противник потерял к нему всякий интерес. Еще не веря до конца своему предположению, Гарри сделал несколько шагов по теплице – никакой реакции не последовало. Тогда он двинулся к двери – несколько лиан зазмеилось по земле, преграждая путь. Исследовательский азарт охватил юношу, и он, решив довести эксперимент до конца, выхватил вновь палочку.
Реакция у бой – огурцов и впрямь была молниеносной: прицельный огонь полыхнул сразу из четырех рассерженных шаров. Было очевидно, что овощные снайперы били на поражение. Об этом свидетельствовало стопроцентное попадание в мишени, за которые противник принял лицо, шею и волосы экспериментатора. Кожу сильно обожгло, глаза защипало, а слезы настойчиво, но, к сожалению, совершенно напрасно пытались смыть ядовитую слизь с век и склеенных ресниц.
Гарри постыдно поднял руки вверх, словно признавая поражение, а затем медленно опустил волшебную палочку в карман.
- Шалость удалась! - печально констатировал он и, едва сдерживаясь от жгучей боли и пытаясь вернуть себе зрение, двинулся по теплице в поисках провалившегося куда-то Малфоя.
Продвигаться по узким проходам было сущим наказанием: ноги скользили, муть и жжение в глазах мешали обозревать пространство вокруг. Гарри чувствовал себя сейчас так, словно попал в густой туман. Двигаясь очень осторожно, он все-таки несколько раз поскользнулся, а потом упал на колени. Правда, поднимаясь, юноша радовался, что не растянулся плашмя в этой зловонной луже. Оценив состояние мантии, подол которой буквально пропитался грязью и отяжелел, Гарри подумал о том, что с большим интересом посмотрел бы на счастливчика, потерявшего равновесие и получившего возможность прилечь в это чудовищное месиво.
Гарри продолжил свой путь по узким тропинкам, которые время от времени образовывали небольшие поляны. Здесь обычно стояла бочка с водой и возвышались навозные холмы. На одной из таких полянок Гарри и нашел Драко Малфоя.
* * *
Неизвестно, какие картины рисовал в своем сознании гриффиндорец, но увиденное его потрясло. Малфой лежал плашмя на грязной земле. Его защитный плащ был буквально залит слизью. Создавалось впечатление, что он просто был сшит из какой-то необычной блестящей материи.
Лица юноши Гарри не видел, оно был закрыто грязными руками, но плечи Драко ритмично вздрагивали. Время от времени были слышны приглушенные всхлипывания. Имея богатый опыт общения со слизеринским старостой, Гарри видел того в разных ситуациях: в тесных объятиях с удачей, на пьедесталах славы и торжества и, наконец, попавшимся в сети своих же собственных козней и отведавшим вполне заслуженную порцию унижений. Но слез Драко он не видел никогда, да и сейчас, признаться, не горел желанием познакомиться с ними.
Увидев же рыдающего Малфоя, Гарри окончательно растерялся. В один миг тревога за судьбу слизеринца вытеснила весь гнев, всю злость, которые копились годами и которые, к слову сказать, упомянутый слизеринец тщательно поддерживал и подогревал. Правда, зная характер Драко, Гарри понимал, что подобные минуты слабости невольным свидетелям не прощают. Но об этом он подумает потом. Теперь же юноша решительно опустился на колени, а потом, окончательно махнув рукой на грязь, уселся рядом с поверженным противником.
Малфой, почувствовав чье-то присутствие, замер, но оборачиваться не стал. Гарри абсолютно не понимал, как себя вести. Он настроился на серьезную битву: готовился спасать, тащить, прикрывать. Но злая судьба вновь приготовила ему неприятный сюрприз: сегодня, похоже, Гарри Поттеру предстояло дебютировать в роли утешителя. Но с судьбой, как говорится, не поспоришь. Юноша посидел без действий какое-то время, а потом решил начать навязанный ему спектакль. Он несмело коснулся плеча Драко:
- Малфой, что случилось-то?
После вопроса, заданного Поттером, плечи Драко затряслись еще сильнее. Гарри почувствовал подступающую панику:
- Что они сделали с тобой? Ты ранен? Можешь сам передвигаться? Малфой, да не молчи ты!
Так как стоявшая тишина не устроила Гарри в качестве ответа, а всхлипывания информации не несли, он решился действовать:
- Давай попробуем подняться… Я помогу тебе… Есть способ выбраться отсюда. Ты слышишь меня, Малфой? Хватит рыдать!
Гарри встал на одно колено и, ухватив Драко повыше локтя, решительно потянул его вверх. Малфой и не думал сопротивляться – он, словно ожидая от гриффиндорца подобных действий, перевернулся на спину и быстро сел. Гарри бросил тревожный взгляд на лицо Малфоя и буквально оторопел. Глаз Драко не было видно – они превратились в узкие щелочки, лицо покраснело, нос сморщился, а рот… Рот производил те самые звуки, которые Поттер ошибочно принял за всхлипывания. Нет, это были вовсе не всхлипывания, а Малфой, как оказалось, и не думал рыдать. Он смеялся… Смеялся так, как, наверное, никогда в жизни. Всхлипываний уже было недостаточно - распирающие его эмоции вырвались наружу, и Драко разразился гомерическим хохотом.
У Гарри немного отлегло от сердца: его вечный неприятель не ранен, а смех, какой бы ужасный ни был, все-таки лучше плача. Но бежали секунды, им на смену приходили минуты, а хохот все не утихал. Наоборот, казалось, что он набирает все новые и новые обороты. Невольно закрадывалось подозрение, что именно так вот люди и сходят с ума.
Но все рано или поздно имеет обыкновение заканчиваться. Загадочный источник безудержного веселья, наконец, иссяк, и смех сразу прекратился. Драко словно выключил его. И здесь Гарри увидел в действии фирменное малфоевское искусство владеть собой. Если бы не яркий румянец и не слезы, блестевшие на ресницах, никто бы и не заподозрил, что буквально минуту назад обладатель этого абсолютно спокойного лица едва не лопался от смеха.
Почти надменно оглядев Гарри, задержавшись при этом на перепачканной грязью мантии и обожженном лице, Драко брезгливо сморщил нос и подвел весьма неутешительный итог:
- Да ты, Поттер, просто красавец!
- Мы оба сегодня неотразимы, Малфой. Видел бы ты сейчас себя, - Гарри довольно ухмыльнулся, заметив, как его товарищ по несчастью ощупывает свое лицо. Результат, похоже, вполне устроил слизеринца:
- Да нет, Поттер, мой макияж куда скромнее твоего! Где уж мне тягаться с тобой!
Эта излюбленная малфоевская манера подчеркивать собственное преимущество всегда и во всем тоже была хорошо известна Гарри. Поэтому, услышав последние слова, он невольно покачал головой: даже сидя в грязи, перепачканный смесью земли и слизи, воняющий навозом, Драко Малфой посмел рассуждать о собственном превосходстве! Если его не остановить, то через минуту выяснится, что и его навоз пахнет чуть ли не фиалками. Гарри решил задушить на корню этот приступ разгорающегося самодовольства:
- Да уж не скромничай, Малфой! Даже не знаю, кто из нас заслуживает пальму первенства! Сам посуди: мой потрясающий макияж против твоего навороченного прикида.
Заметив, как стремительно его собеседник метнул взгляд на собственное одеяние, и как побледнело холеное лицо, Гарри решил добить оппонента: он немного наклонился к нему и, захлебываясь он наигранного восторга, зашептал:
- А уж узоры на спине вообще не поддаются оценке!
Проверить эту информацию не представлялось возможным – оставалось поверить на слово. Малфой продолжал удивлять Гарри своим поведением: вместо очередной порции насмешек слизеринец решил объявить временное перемирие. Поэтому вскоре до Гарри донесся очередной смешок:
- Да уж, стилисты из этих овощных отморозков получились отменные… Просто неделя высокой моды в хогвартской теплице!
- Так ты в норме? – отсмеявшийся Гарри решил вернуться к прерванной теме.
- Поттер, я-то грешным делом всегда надеялся, что ты просто притворяешься, а ты и вправду тупой. По-твоему, быть публично униженным, оплеванным и вымазанным в дерьме – это норма? Да ты, Поттер, извращенец!
- Ну уж нет, Малфой. Если из нас двоих кто и тянет на извращенца, то это ты, - Гарри не позволил перебить себя входящему в азарт собеседнику: - Не ты один здесь был унижен и оплеван. Но посмотри вокруг: ты видишь в этой теплице кого-то, помимо нас? Все нормальные люди уже на свободе. Я не в счет, потому что торчу здесь по твоей вине. А вот тебя здесь явно что-то задержало. Ну и кто из нас извращенец? Что ты здесь делал один?
Щеки Малфоя покраснели, он, явно задетый за живое, обдумывал ответы, а потом продолжил это импровизированное интервью:
- Не слишком ли много вопросов, Поттер. Ну, положим, я и впрямь извращенец, раз остался. Ты не представляешь, как меня заводят их удары. Когда еще выпадет случай так полно удовлетворить мои мазохистские наклонности?! – Малфой получал откровенное удовольствие, явно издеваясь над соперником. – Что же тогда задержало здесь тебя? Неужели наши вкусы совпадают, вот уж никогда бы не подумал, Поттер, - увидев побагровевшее лицо Гарри, Малфой язвительно продолжил: - Да ладно тебе стесняться, сейчас эти овощные молодчики обслужат нас по полной программе.
- Да пошел ты… - это все, что смог ответить откровенно смущенный Гарри.
- Жаль, Поттер, жаль. Мы весело могли бы провести время. Но ты ведь так и не сказал, зачем вернулся сюда. Дай-ка я предположу: неужели опять заделался спасателем? Ну, знаешь, это уже навязчивая идея. Да ты маньяк, Поттер!
Обескураженный Гарри даже не нашелся что ответить: под таким соусом его страсть к приключениям еще никто не преподносил. Глядя на онемевшего противника, Малфой на правах победителя первого раунда словесной дуэли продолжал:
- Поттер, а тебе никогда не приходило в голову не брать инициативу в свои руки? Лучше уступить ее какому-нибудь другому идиоту, а потом просто собрать плоды.
- Если я правильно понял, ты предлагаешь мне попробовать себя в роли паразита? – презрительно усмехнулся Гарри.
- Не паразита, Поттер, а просто здравомыслящего человека.
- Значит я – идиот, а ты у нас – здравомыслящий человек? – несколько повысив голос, переспросил Поттер.
- А разве это не так? – Малфой и не думал смущаться. – Как же еще можно назвать человека, который так наплевательски относится к жизни? За те пять лет, что мы знакомы, ты только и делал, что нарывался на неприятности. Слушай, Поттер, скажи честно: тебе не надоело?
Поняв, что диалог явно затягивается, Гарри переместился к бочке и привалился к ней спиной. Лицо горело просто нестерпимо, глаза словно заволокло дымкой. Помощь теперь явно нужна была ему самому. Но признаться в этом Малфою, внезапно проникшемуся любовью к задушевной беседе, не позволяла гордость.
- А твою здравомыслящую голову хоть однажды посещала мысль, что эти неприятности сами льнут ко мне, как надоедливые репейники?
- Репейники, говоришь, - усмехнулся Малфой. – Так какого ж Мерлина ты шляешься среди лопухов? Что ты забыл в этих зарослях?
Гарри ответил не сразу. Мешало так некстати начавшееся головокружение.
- Весь волшебный мир сейчас загнан в эти заросли. Печальный парадокс: лопухи – в лопухах. Кстати, могу назвать тебе имя загонщика. Что это ты в лице так резко поменялся, Малфой? Ах, я и забыл: не любите вы это имя произносить. Ладно уж, пощажу твои уши. Но услуга за услугу: не поделишься ли своими ближайшими планами? Что же ты опять побледнел, Малфой?! Да уж, с такими нервами придется спокойно сидеть в лопухах, дожидаясь счастливого освобождения.
- Ты опять берешь крайности, Поттер. Почему же обязательно сидеть? И в лопухах жить можно. Твоя беда в том, что ты вечно прешь напролом… Поэтому и получаешь все колючки. Я всегда говорил, Поттер, что в тебе не хватает тонкости. Что поделаешь – издержки воспитания. Двигаться ведь можно гораздо изящнее. Если надо – обойти, если требуется – пригнуться.
- Пригнуться?! – Гарри, словно не веря самому себе, покачал головой: - Малфой! Да от тебя ли я слышу такое?!
- Чтобы сохранить голову на плечах, можно и пополам согнуться, и на брюхе ползти, если потребуется. Этот урок я усвоил четко. Пользуйся, Поттер, дарю!
- Весьма польщен, Малфой. А испачкаться не боишься?
- А ты про душ случайно не слышал, Поттер? Рекомендую попробовать.
Малфой только сейчась заметил странное поведение своего собеседника: он сидел, привалившись к бочке и закрыв глаза, а слезы непрерывным потоком струились по перепачканным щекам. Поттера явно лихорадило.
- Не все можно смыть, Малфой. Но уж если ты такой практичный, почему не нашел выхода из теплицы самостоятельно? Вместо того, чтобы проявить свою знаменитую изворотливость, ты тут валялся на земле и ржал, как сивый кентавр. Или это какая-то тактическая уловка?
* * *
Оказавшись в теплице, профессор Зельеварения Северус Снейп первым делом огляделся. Ничего, похожего на эйфорию шестикурсников во время первой встречи с бой – огурцами, Снейп вовсе не испытывал, поскольку еще пару минут назад видел жертв этих милых овощных созданий. Времени узнать, что произошло в теплице, у Северуса не было, но то, что с этими мощными лианами шутки плохи, он понял сразу.
А еще этот человек очень уважал правила. Одно из них строго – настрого запрещало пользоваться волшебными палочками в хогвартских теплицах. Правило номер два советовало держать себя очень уверенно и не позволять магическому растению главенствовать.
Так и повел себя Мастер зелий: он твердой походкой, почти гордо прошел к небольшой площадке и вызывающе посмотрел на лианы. Их знакомство длилось недолго – создалось впечатление, что мятежные растения каким-то образом почувствовали внутреннюю силу этого человека. По крайней мере, в противники они его записывать не стали, предоставив право вольного перемещения по теплице.
Где искать назойливое существо, которое звалось Гарри Поттер и которое заметно утомило всех своими приключениями и похождениями, Снейп совершенно не представлял. Ну не кричать же, в самом деле «Ау, Поттер!» Учитывая размеры теплицы, предстоящая спасательная операция явно будет затяжной.
Но сквозь этот знаменитый сарказм, сквозь маску язвительности и показного равнодушия пробивалась растущая с каждой минутой тревога. Северус видел, как отделали бой – огурцы сидящих на снегу шестикурсников. Но все они нашли в себе силы выбраться на свободу. Что же могло случиться с этим гриффиндорским недоразумением, если он все еще находился в таком зловонном кошмаре?
Подгоняемый своими опасениями, Мастер зелий устремился к первой же извилистой тропинке, ведущей в огуречное царство. Но излишнее волнение, как известно, притупляет бдительность. А как иначе можно было бы объяснить то, что произошло дальше?
Вглядываясь в глубину огуречных джунглей, Снейп совершенно позабыл о жидком месиве под ногами. Он рванулся с места, но, поскользнувшись, окончательно потерял равновесие. Падая, Северус интуитивно пытался зацепиться за соседние лианы, но их боковые отростки не имели необходимой прочности. Оборвав несколько бесполезных стебельков, профессор Зельеварения плюхнулся в омерзительную жижу. Лежа на спине, он, едва сдерживая рвотный позыв, подумал о том, что так, наверное, пахнет в аду. Мысль заработала лихорадочно, выстраивая дальнейший план действий. Взвесив все за и против, Снейп решился продолжить поиски, невзирая на случившийся конфуз.
Желая как можно быстрее подняться, он произвел ряд замысловатых телодвижений, которые наверняка бы возымели успех, не сделай он их на скользкой поверхности. Еще секунда, и тело Северуса обрело значительное ускорение, которое, вопреки жалким попыткам затормозить, только увеличивалось. Объяснить это явление было несложно: выбранная тропинка имела незначительный перепад высот. Мутная река из слизи обеспечила великолепное скольжение, а скорость, набранная при разгоне, замысловатые повороты и крутые виражи гарантировали Мастеру зелий незабываемое путешествие.
К чести Снейпа нужно заметить, что он не сдавался даже в такой ситуации. До самого вожделенного финиша профессор упорно старался остановить свой стремительный полет. Отчаянно цепляясь за отростки лиан, Северус каждый раз срывался, сжимая в руках на глазах растущий пучок из оторванных стеблей, увенчанных листьями и шарообразными плодами.
Никогда еще Мастер зелий не чувствовал себя настолько унизительно. Как и у всех язвительных от природы людей, была у него одна слабость – шуток над собой он не любил, а мысль оказаться в смешном положении вызывала у него почти панику. Сегодняшнее приключение побило все рекорды по своей нелепости. Буквально захлебываясь от собственного гнева, Снейп мысленно составлял довольно длинный список потенциальных жертв его неотвратимой мести. И под номером один в нем значился Гарри Поттер.
* * *
А в это время замерзающий, но вдохновленный наметившейся перспективой Колин Криви был самым беспардонным образом, буквально за шкирку, извлечен из своего, как оказалось, весьма ненадежного укрытия. И всего за несколько минут он узнал о себе очень много неприятного, где-то даже неожиданного, а подчас и откровенно нового. Но все это мало трогало школьного скандального фотографа - оно и неудивительно, так как за годы своего нелегкого промысла на подобные разборки у него уже выработался определенный иммунитет.
А вот волновало его сейчас два обстоятельства. Одно из них в эту минуту активно перемещалось по теплице в надежде взять след Поттера, а значит, вновь уходило от казалось бы неминуемой перспективы украсить своим изображением личную коллекцию Колина Криви. Но это можно было со временем поправить. А вот второе обстоятельство было куда серьезней. Оно нависло над ним в виде побелевших от гнева Рона Уизли и Винсента Крэбба. Молодые люди почти одновременно осознали, что обозначали те вспышки, которые сопровождали их торжественное освобождение из огуречного рабства. И теперь создавалось впечатление, что вытрясти из несчастного фотографа злополучную пленку, стало главным делом их жизни. Когда же к возмущенной парочке присоединились и остальные спасенные жертвы, внезапно вспомнившие, сколь компрометирующие обстоятельства сопровождали их освобождение, мистер Криви понял, что пленку не отбить. Он, признавая поражение, у всех на глазах распахнул гнездо фотоаппарата и извлек кассету с пленкой. Рон жадно вырвал ее из рук Колина и рывком вытащил черную полоску из кассеты, а секунду спустя она уже темнела на снегу, напоминая несчастную, свернувшуюся причудливым серпантином змейку. Все облегченно вздохнули и, даже не пытаясь оспорить приказ Снейпа, двинулись в сторону замка.
Мистер Криви проводил последнего шестикурсника глазами, еще раз бросил взгляд на одинокую черную полоску на снегу. Эмоции буквально распирали молодого человека. Колин смотрел вслед удаляющимся шестикурсникам и, уже не сдерживая злорадную улыбку, вслух выразил удивление их глупости и наивности: «Ну надо же, как дети!» Его правая рука опустилась в карман мантии и уверенно сжала чудом спасенную и ставшую теперь буквально бесценной кассету с пленкой. Нет, удача явно была сегодня на его стороне! Годы фотоохоты в экстремальных условиях даром не проходят. Запах опасности он буквально чувствовал носом, и для спасения своего драгоценного материала ему теперь требовалась пара – тройка секунд. На этот случай у мистера Криви всегда имелись заранее готовые пустые пленки-обманки, одна из которых сейчас и была отдана несчастным жертвам будущего скандального репортажа.
Признаться, до учиненной над ним расправы Колин был полон больших сомнений по поводу публикации некоторых кадров. Но после пережитого унижения сомнения отпали сами собой. Ну держись, шестой курс!
* * *
Малфою все меньше и меньше нравилось состояние своего невольного собеседника. В отличие от гриффиндорца, в планы Драко спасательная операция явно не входила.
- Ты и правда не понял, Поттер, причину моего смеха? Эти лонгботтомские уроды почти сразу оттащили меня сюда. Так что за вашей исторической битвой я наблюдал со стороны. Поверь, Поттер, я видел много смешного в своей жизни, но все оно вместе взятое буквально меркнет в сравнении с этим сражением.
- А почему бой-огурцы изолировали тебя? Ты считаешь, что это была их личная месть?
- Все не так просто, Поттер. Как бы я не относился к Лонгботтому, надо признать, что он создал действительно думающих тварей. Почему-то во мне они увидели главную угрозу.
- Почему-то?! Малфой, не ты ли первым применил магию? По-моему, они тебя просто обезоружили.
- Этого им было мало, Поттер. Они желали, чтобы их враг был самым позорным образом повержен. Эти твари до сих пор не позволяют мне подняться. Разве поверженный враг, стоящий на коленях, не самая светлая мечта всех гриффиндорцев?! Очевидно, Лонгботтом вложил в свое изобретение свои самые дерзкие мечты и желания.
Гарри уже едва сдерживался, чтобы не стонать. Слезы лились буквально рекой. Да и речи Малфоя стали ему явно неприятны. Испытанное раздражение готово было вылиться на собеседника:
- Не надо мерить людей по себе, Малфой. Никогда не поверю, что Невиллу понравилось бы унижать людей и мстить кому-то.
- Но вашему Лонгботтому частенько достается от окружающих. Ты что же, полагаешь, что после очередной порции унижений он утирается, всех прощает и любит? Ты же и сам понимаешь, Поттер, что это полная ахинея.
- Так по-твоему выходит, что в момент создания бой-огурцов Невилл на кого-то злился? Поэтому они такие агрессивные?
- Слава Мерлину, что это так. Почему ты так на меня вылупился? – в глазах Малфоя вдруг блеснул недобрый огонек. – А представь-ка, Поттер, чем бы все это могло закончиться, если бы твой Лонгботтом не злился, а, наоборот, предавался сексуальным грезам или, скажем, элементарно решил бы подрочить?
Гарри открыл, было, рот, чтобы поспорить, но разыгравшееся воображение нарисовало настолько чудовищно-непристойную картину, что не засмеяться, вторя ржущему Малфою, было просто невозможно.
Когда смех сошел на нет, Драко продолжил:
- Теперь касаемо твоего второго вопроса. Зачем рисковать лишний раз? Спешка хороша не всегда. Полагаю, что просто нужно дать время желающим спасти тебя. Мало что ли дураков вокруг? Вот один уже сидит рядом. Правда, толку от тебя, Поттер, никакого. Тебя самого спасать нужно.
- Но я единственный, кто рискнул вернуться сюда. Никто из твоих друзей не предложил мне составить компанию. Боюсь, что больше нам ждать некого – придется как-то выбираться самостоятельно.
- Поттер, есть немало людей, которые готовы рискнуть, спасая меня. Наверняка наше отсутствие уже наделало много шуму. Уверен, что с минуты на минуту появится твой полоумный Дамблдор. Уж он-то, надеюсь, справится с этими чудовищами.
- Я бы не стал так надеяться на Дамблдора – его часто не бывает в школе. У меня есть план, он уже сработал несколько раз. Давай попробуем, пока я еще могу двигаться.
В глазах Малфоя читался явный испуг. Силы же Гарри убывали с каждой минутой. Он попытался встать, но закружившаяся голова не позволила ему этого сделать.
- Сиди уж, спасатель! – язвительно посоветовал ему Драко. Если нет Дамблдора, дождемся Снейпа.
- Ты и впрямь думаешь, что он полезет в эту клоаку спасать нас? Да и что он сможет сделать, если уж сама Спраут была бессильна?
- О, Снейп – большой специалист по нахождению выхода из безвыходных ситуаций, - усмехнулся Малфой. – Что касается этой клоаки, то за тобой он и впрямь вряд ли бы полез. А вот ради меня он и не на такое способен.
- И чем же ты, Малфой, завоевал подобное расположение этого сальноволосого мерзавца?
- Уж я и сам не знаю. Просто он мне с самого сентября прохода не дает. За каждым шагом следит. Не могу сказать, что я от этого в восторге, но понять Снейпа можно, учитывая его ориентацию. Поттер, да у тебя сейчас глаза из орбит вылезут. Только не говори мне, что ты не знаешь о сексуальных предпочтениях нашего Мастера зелий. Неужели никто из славных гриффиндорцев тебе этого не рассказал?
- У нас что, тем других для разговоров нет? Я действительно этого не знал. Так ты думаешь, что он неровно дышит к тебе и примчится спасать?
- Я почти в этом уверен, Поттер.
- Какой же ты наивный, Малфой. Твой Снейп, небось, уже десятый сон видит, а ты тут ждешь своего рыцаря. Размечтался! Как же! Сейчас он примчится, приедет к…
Гарри не договорил – раздался треск ломаемых веток, и на поляну, лежа на спине, действительно стремительно въехал Северус Снейп, закончивший, наконец, свой виртуозный слалом и финишировавший прямо у ног Малфоя.
Несколько минут стояла убийственная тишина, ибо все трое участников пребывали в шоковом состоянии. Первым очухался Малфой.
- Я же говорил! Профессор Снейп, добро пожаловать к нам на огонек! Уж как я вас ждал! Признаться, никогда еще не видел своего декана в таком состоянии, но, понимая, как вы спешили, ничему не удивляюсь, - Малфой едва сдерживался от хохота, видя совершенно обалдевшее лицо Снейпа. Заметив в его руках целую охапку оборванных отростков и веток, украшенных ненавистными шипастыми шарами, Драко продолжил: - О, да вы никак с цветами?! Здорово подготовились. Только у нас самих этого добра хоть отбавляй. Но все равно приятно.
Снейп, едва веря в счастливое избавление, порывисто сел. Казалось, он совсем не слушал болтовню Драко, а жадно озирался по сторонам. Наконец, у бочки он заметил того, кого искал и, облегченно вздохнув, обратился к Малфою с неожиданным вопросом:
- Вы-то откуда здесь взялись, мистер Малфой?
Драко с недоумением посмотрел на профессора и, видимо сразу что-то сообразив, хитро усмехнулся:
- Так значит это цветочки не мне? Какая жалость! Уж и не знаю, как я это переживу! Поттер, сегодня твой звездный час. Что же, поздравляю! Особенно учитывая последние новости, полученные тобой, - Драко заговорщицки подмигнул Поттеру, а потом продолжил, обращаясь к своему декану: - Самое интересное, профессор Снейп, что я здесь был с самого начала. Потом сюда явился Поттер, чтобы спасти меня. Теперь сюда же заявляетесь вы, чтобы спасти Поттера. Подождем еще и вашего спасителя или все-таки попытаемся выбраться самостоятельно?
Пока шел этот разговор, Гарри почувствовал сильный озноб. Правда, он странным образом сочетался с обильным потом, выступившим на лбу. Столь стремительное появление профессора Снейпа было очень кстати, потому что помощь была нужна срочно.
Неожиданно юноша почувствовал рядом с собой чье-то дыхание, он мгновенно распахнул глаза и сквозь слезы посмотрел в черные глаза профессора Снейпа, присевшего около него на колени. Гарри вспомнил, как, поскользнувшись почти у самого входа в теплицу, он мечтал увидеть красавчика, потерявшего равновесие. При взгляде на Снейпа он понял, что его мечта осуществилась. Профессор и впрямь выглядел, как человек, только что принявший грязевую ванну.
На объяснения уже не было сил, но полгода занятий окклюменцией сделали свое дело - Мастер зелий понял его без слов. И пока Драко вкратце рассказывал своему декану о сегодняшнем зачете по Гербологии, профессор пытался разгадать причину столь странного состояния Поттера. Посмотрев на вполне миролюбивые лианы, Снейп наклонился над гриффиндорцем и спросил:
- Вы сможете идти сами, мистер Поттер? Пора выбираться отсюда.
А дальше Гарри все помнил, как в тумане. Чьи-то сильные руки оторвали его от спасительной опоры, и уже мгновение спустя он был прижат к крепкой груди. Приоткрыв один глаз, Гарри увидел у самого лица черную ткань мантии и несколько прядей длинных черных волос. Испытывая непреодолимое желание отстраниться от этого ненавистного человека, Гарри протестующее дернулся в руках Мастера зелий. Но тот еще крепче прижал юношу к себе, бормоча, что скоро все будет хорошо. Понимая бессмысленность борьбы, Гарри сдался и немного расслабился.
Малфой очень осторожно поднялся, ожидая привычного свиста лианы и удара по ногам. Но создавалось впечатление, что появление Снейпа настроило бойцовые овощи на мирный лад. Они вообще не реагировали на медленно движущуюся процессию.
Но недалеко от выхода история повторилась: несколько змеевидных лиан вновь преградили дорогу. Терпение Малфоя иссякло, и он, перепрыгивая через извивающиеся ленты, бросился к выходу. Стремительность пошла ему на пользу, он почти избежал расправы, и лишь у самого выхода одна настырная ветвь изловчилась и стеганула поперек спины сбежавшего пленника. Дверь теплицы с грохотом захлопнулась, Малфой упал на снег и захохотал от счастья.
Повторить подобный трюк с Поттером на руках было невозможно. Мастер зелий осторожно посадил Гарри на землю. Снейп уже не сомневался в диагнозе: у Поттера было сильнейшее отравление. На его руках и шее он заметил кровоточащие ссадины, нанесенные шипами огурцов. Слизь, попавшая в рану, вызвала интоксикацию организма. Медлить было нельзя, но пути решения Снейп пока даже представить себе не мог.
И надеяться было не на кого: Малфой позорно бежал, бросив на произвол судьбы людей, пришедших ему на помощь. Но с ним Северус разберется позже.
Из рассказа Драко он уяснил, что измученные диетой растения взяли своих спасителей в заложники. Что-то подсказывало Снейпу, что ответ нужно искать именно здесь. В этот миг он почувствовал некое подобие легкой ментальной атаки – кто-то рвался в его сознание. Выставив блок, Северус стремительно развернулся к Поттеру, но тот просто лежал на земле, закрыв глаза. Мастер зелий огляделся, но они с Гарри были здесь одни. Вот тут-то ему и вспомнились утверждения Малфоя, что растения умеют мыслить. В ту минуту Снейп вдоволь посмеялся над словами Драко. А вот сейчас… А вдруг и правда?
Еще чуть-чуть поколебавшись, профессор Снейп осторжно снял блок, защищающий его мысли. И в ту же самую секунду в его сознании возникла совершенно незнакомая, но очень отчетливая картина. Северус видел непроходимые джунгли, где произрастали тысячи разнообразных лиан. Тучи заволокли небесную синь и надежно укутали яркое солнце. Хлынул сильный дождь, омывая мощные кроны деревьев, прибивая к земле траву, экзотические цветы и одевая в серебристый кокон из дождевых капелек многочисленные змеевидные лианы.
Картина была очень реальна, и Снейп удивился, что его одежды не коснулись мощные дождевые струи. В тот же самый миг видение покинуло сознание Мастера зелий. Он потрясенно разглядывал удивительные растения, словно видел их впервые. Они не только умеют мыслить, эти чудо – растения способны общаться на ментальном уровне. И вовсе не заложники нужны были бой – огурцам. Дав им навоза и полив лианы, студенты выполнили лишь половину необходимой работы. Удерживали своих спасителей лианы лишь для того, чтобы получить от них все необходимое. Мыслящие существа долго стучались в сознание студентов, но поняты не были.
Северус Снейп, теперь прекрасно понимающий потребности этого настоящего селекционного чуда, медленно поднял волшебную палочку и громко воскликнул, призывая дождь:
- Exsister Aqua!
Мощные потоки воды обрушились на истосковавшиеся лианы, преображая их буквально на глазах. Через пару минут магический дождь прекратился, а от воинственности лиан не осталось и следа. Живительные капли вновь вернули изумрудную зелень листьям, а плоды стремительно поменяли свою агрессивную шарообразную форму на привычные цилиндрики с едва заметным мягким пушком.
Гарри, вымокший под дождем до последней нитки, очнулся и смотрел на преобразившихся до неузнаваемости неприятелей во все глаза. Прав оказался Драко: они больше часа воевали с этими лианами, а Снейп нашел выход за считанные минуты.
И вот уже этот самый Снейп наклонился над гриффиндорцем, собираясь вновь поднять его. Но Гарри решительным жестом оттолкнул протянутые к нему руки и уверенно произнес:
- Я пойду сам.
Бровь Мастера зелий привычно изогнулась, выражая смесь сомнения и удивления:
- Как вам будет угодно, мистер Поттер.
Попытки подняться самостоятельно явно провалились. Снейп какое-то время терпеливо наблюдал за бесполезными усилиями настырного гриффиндорца. Потом решительно приблизился к Гарри и, поддерживая его за талию, двинулся к выходу. Вскоре они победоносно покинули экспериментальную теплицу.
* * *
У выхода их поджидала заплаканная профессор Спраут. Увидев Гарри, она бросилась к нему, но была остановлена резким окриком Снейпа:
- Помона! Оставь его, пожалуйста. Слизь ядовита, а Поттер как будто купался в ней. У него сильнейшее отравление.
Почувствовав свежий воздух, Гарри пришел в себя, но озноб только усилился: вся его одежда промокла насквозь. Пытаясь сохранить остатки тепла, он обнял сам себя руками, опускаясь на снег. Подошедшая профессор Спраут заботливо потрогала лоб Гарри.
- Северус, у него сильный жар. Нужно скорее доставить его в замок.
Снейп ответил ей не сразу. Казалось, он никак не может придти к определенному решению. Наконец раздался его уверенный голос.
- Это далеко, а яд впитывается быстро. Необходимо срочно смыть его с кожи. Это остановит дальнейшее заражение. Помона, здесь раньше был душ. Он сохранился?
- Душ есть, Северус, но пользуемся мы им крайне редко. Он довольно старый, ну и сам понимаешь, в каком состоянии…
- Вода там есть? – перебил преподавателя Гербологии Снейп. Он смотрел на дрожащего Поттера и явно нервничал.
Получив необходимый кивок, Мастер Зелий подхватил растерянного Гарри и, ничего не объясняя, буквально поволок его к небольшому домику, где находился душ.
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:31
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл", глава 2
Одна за другой из злополучной теплицы вываливали группы шестикурсников. Тогда еще Минерва не знала, что своим чудесным спасением все обязаны Гарри Поттеру. Вырвавшись на свободу, ребята жадно глотали морозный воздух, а потом, абсолютно обессиленные, буквально валились на снег. Потребуется немало времени, чтобы эти бравые солдаты, прошедшие свое первое боевое крещение, смогли отойти от жестокого и позорного побоища.
Профессор Макгонагалл бросалась все к новым и новым жертвам, пыталась успокоить ничего не понимающих ребят, что-то шептала им, уговаривала. Конечно, толку от ее суеты было немного, но спасшиеся дети постепенно приходили в себя. Небольшим платочком Минерва старалась стереть с перепачканных лиц мерзкую маску из огуречной слизи. Но что мог сделать один маленький платочек с потоками ядовитой жидкости! Очищающее заклинание оказалось бессильным против этих студенистых «сувениров» от бойцовых огурцов.
Шестикурсники, словно сговорившись, хранили упорное молчание. Но, наблюдая за ними очень внимательно, Макгонагалл заметила, что огуречная слизь обжигала кожу. Выбравшиеся из теплицы остервенело расчесывали обожженные участки тела.
Встревоженная их долгим сидением на снегу, Минерва безуспешно пыталась поднять ребят, но не все было так просто. Нет, конечно же, услышав голос преподавателя Трансфигурации, они послушно вставали со снежного покрывала, но почти сразу же валились обратно, стоило ей отойти к следующей группе. Больше не мешкая, Минерва решила обратиться за помощью. Громкий, уверенный призыв нарушил царящую ночную тишину:
- Expecto Patronum!
Серебристый кот вырвался на свободу и мгновенно умчался в сторону Хогвартса, устремившись в больничное крыло - в лечебное царство мадам Помфри. Но на немой призыв откликнулась не она. Значительно раньше школьного колдомедика серебристого посланца приметил почти невидимый в ночной темноте человек. Одетый во все черное, он не спеша двигался в сторону школьных теплиц. Патронус Макгонагалл остановил его лишь на мгновение. Проводив грациозного кота тревожным взглядом, незнакомец продолжил свое движение в заданном направлении. Вот только темп этого движения изменился: фигура в черном почти бежала в сторону стеклянных домиков.
А в это время профессор Макгонагалл бессильно опустила руки. Темнота жадно поглотила последние серебристые искорки. Это все, что выдала ее внезапно заартачившаяся палочка в ответ на вторичный призыв Патронуса. Но винить благородное дерево с магической сердцевиной было бы верхом несправедливости. Причину неудачного заклинания нужно искать внутри себя. Минерва сделала верные выводы: все мысли ее сейчас были очень тревожные, в сердце прочно засела паника, поэтому сосредоточиться на самых приятных воспоминаниях больше не удалось. Это значит, надо смириться с мыслью, что послать второго Патронуса, призывающего Дамблдора, уже не удастся. Надеяться можно было только на себя.
Профессор Макгонагалл оглядела своих учеников и отметила произошедшие изменения: большинство сейчас подтянулось к входу в теплицу. Там Минерва и увидела того, кого искала все это время: на пороге стоял улыбающийся Гарри Поттер. Судя по его внешнему виду, Гарри опять досталось значительно больше других. Макгонагалл решительно направилась в сторону двери, но в тот же миг Гойл что-то неразборчиво промычал. Поттер, не сказав ни слова, стремительно развернулся и исчез в глубине теплицы. Минерва даже не успела среагировать. Ребята с ужасом отшатнулись от стеклянной двери, и лишь Гермиона Грейнджер и Рон Уизли сиротливо застыли на пороге, с каким-то отчаянием вглядываясь в густые заросли. Макгонагалл, воспользовавшись минутной заминкой, полностью сорвала планы встревоженной парочки по спасению их приятеля, который, очевидно, был напрочь лишен инстинкта самосохранения.
Глядя вслед убегающему Гарри, Рон и Гермиона несколько замешкались. Но годы дружбы с этим знаменитым искателем приключений на свое мягкое место кардинально изменили его когда-то очень рассудительную подругу и в недавнем прошлом весьма осторожного друга. Ежегодные тренинги в конце каждого учебного года, на которые они были обречены какой-то неведомой силой, абсолютно поменяли их отношение к опасности. Что бы ни случилось, они всегда встречали испытания втроем. Вот так, деля все радости и горести, дотянула знаменитая гриффиндорская троица до половины шестого курса. Учитывая ее славное боевое прошлое, невольно возникал вопрос: могли ли эти рано повзрослевшие дети - спасшие для школы философский камень и избавившие ее от василиска, летавшие на гиппогрифах и фестралах, взявшие приступом Министерство Магии и устроившие в Отделе Тайн весьма своеобразную ревизию, не раз сталкивающиеся с монстрами в человеческом обличии - испугаться каких-то (пусть даже и мыслящих) монстров овощных?!
Как оказалось, очень даже могли!
От неминуемого позора их спасла профессор Макгонагалл, не терпящим возражения голосом приказавшая мистеру Уизли и мисс Грейнджер отойти от единственной двери теплицы. Конечно, они вынуждены были подчиниться декану, но сделали это с явно демонстрируемым негодованием. Любопытно, что при этом оба они избегали взгляда друг друга, чтобы не прочитать там весьма постыдное, но такое объяснимое облегчение.
Но если с осуждающими взглядами они справились, то договориться с собственной совестью оказалось значительно сложней. Она устроила своим обладателям сеанс изощренных пыток, и первой сдалась Гермиона.
- Рон, нужно как-то его оттуда вытащить. Ты только посмотри, что вытворяют эти… Они отыграются на Гарри за всех нас!
Если бы Гермиона заглянула сейчас в душу Рона, то поняла бы, что все ее попытки призвать друга к сочувствию и призывы помочь Гарри, были заранее обречены. Рональд Уизли не испытывал в этот миг ничего, кроме злости, возведенной в абсолютную степень.
- А что он вообще забыл в этой теплице?! Неужели Гарри мало было дерьма и соплей?! Может, он отправился за добавкой?!
Гневная отповедь друга не смутила Гермиону:
- Ты прекрасно знаешь, Рон, зачем он туда пошел! Не строй из себя идиота!
- Как всегда, я – идиот, Гарри Поттер – герой! – Рон знаком остановил попытавшуюся ему возразить подругу. Он как-то незнакомо, по-взрослому, улыбнулся. - Мне даже не обидно. Наверное, просто привык. Нетрудно догадаться, зачем он туда пошел. Но знать - это одно, а понимать - совсем другое. Так вот я не понимаю.
Казалось, Гермиона сейчас задохнется от возмущения:
- Рон, в теплице остался человек!
- Разве?! А я вроде слышал, что там застрял один Малфой.
Увы, его иронию не оценили.
- Представь себе, вот именно за ним и отправился Гарри.
- Что ж тут представлять? Я видел это собственными глазами. Но как это понять? Если бы он бросился спасать Джинни или Сириуса, вопросов не возникло. Но Малфоя! - Рон театрально закатил глаза и развел руки, выражая тем самым полное недоумение.
- Каждый человек заслуживает помощи, Рон, - Гермиона бросила странный взгляд в сторону беспечно болтающих слизеринцев. Продолжила она не сразу, словно что-то обдумывая, споря сама с собой: - Кто-то же должен был его вытащить, особенно учитывая то, что спасительная миссия в планы друзей Малфоя явно не входила.
- Зато эта миссия удивительным образом совпала с планами его злейшего врага! Все это очень странно, не находишь, Гермиона?! Да Малфой – просто везунчик. Но Гарри-то, Гарри тоже хорош! Ты видела, как он ломанулся в эту теплицу?
- Не думаю, Рон, что он считает Малфоя своим врагом. Слишком много чести. А знаешь, что бы ты мне сейчас ни говорил, признайся, ты ведь мысленно уже в теплице.
Ответом Гермионе послужило продолжительное молчание, что являлось, как известно, знаком согласия.
- Ты становишься удивительным тугодумом, Рон.
- Я не тугодум. Просто все должно пройти без сучка и задоринки. Ты же понимаешь, что обмануть Макгонагалл очень непросто. Но у меня есть план, - он рывком притянул подругу к себе и что-то увлеченно зашептал ей в ухо. Пару минут спустя Гермиона, полностью одобрившая составленный наспех план, благодарно чмокнула его в переносицу. Довольный Рон усмехнулся: - А тебе не противно целоваться с идиотом? Ладно, проехали. Когда мы его вытащим оттуда, я сам задушу этого слабоумного героя. Нет, я придумал месть получше: он у меня месяц одними огурцами будет питаться!
Гермиона брезгливо сморщилась, едва сдерживая рвотные позывы.
- И все-таки кто-нибудь может мне объяснить, какого Мерлина его опять туда понесло? – допрашивала однокурсников Панси Паркинсон. Вместе с группой слизеринцев она стояла сейчас около задней стены ненавистной теплицы и пыталась хоть как-то облагородить свой внешний вид, избавившись от навозных пятен на руках и жгущей слизи на левой щеке.
Взволнованные слизеринцы, как и все, спасенные дерзкой идеей сообразительного гриффиндорца, живо обсуждали последние события. Имя Драко, правда, упорно обходили. Собственное малодушие крыть было нечем - идти обратно в огуречный ад они не согласились бы ни за какие блага мира. Поэтому поступок Поттера вызвал полнейшее недоумение. Конечно, молва о его вечной страсти спасать чужие жизни, бесстрашно жертвуя своей, доходила и до обитателей слизеринского подземелья. Но одно дело слухи и совершенно другое – собственными глазами увидеть Поттера в действии.
В головах слизеринцев явно не укладывалось: вытащив почти всех жертв и уже почти обретя собственную безопасность, человек просто поворачивается к этой самой выстраданной безопасности спиной и вновь устремляется в огуречные джунгли.
- Да уж явно он рванул туда не просто так! – не терпящим возражения голосом ответил на вопрос Панси Блейз Забини. Наморщив лоб, он все пытался угадать, какую корысть мог бы извлечь из этого Поттер. В том, что выгода обязательно должна быть, Забини не сомневался. Возможно, она скрыта для непосвященных зрителей разыгранного представления. Но юноша, знающий толк в выгодных сделках, сейчас обещал самому себе, что обязательно докопается до истины и решит интригующее уравнение, предложенное Поттером. Это просто необходимо сделать, а то еще чего доброго Блейзу Забини придется поверить в существование бескорыстия!
Панси Паркинсон, обдумывая случившееся, склонялась к иной версии. Эта особая точка зрения объяснялась исключительно ее принадлежностью к прекрасному полу. Так уж повелось, что за всеми мало-мальски интригующими событиями девушки часто видят романтический призрак очаровательного крылатого существа с тугим луком в руках и весьма меткими стрелами в изящном колчане. В случае же с Панси сомнительная, на первый взгляд, версия постепенно обретала статус наконец-то открывшейся истины.
Уже не первый год мисс Паркинсон тайно сохла по светловолосому слизеринскому красавцу. Войдя в мятежную пору юности, девушка позволила всему тайному стать явным, а посему многочисленные охи и вздохи сменились не менее многочисленными знаками внимания. Вот только ожидаемого результата не последовало: все ее далеко идущие планы потерпели полное фиаско. Драко Малфой, заметно утомленный ее бесконечными притязаниями, поставил настойчивую девушку перед фактом абсолютной бесперспективности оных.
Со стороны мистера Малфоя было очень наивно предполагать, что полученный отказ заставит Панси смириться. О нет! Отверженные девушки часто превращаются в весьма успешных детективов. Ей бы, глупенькой, за ответом достаточно было просто обратиться к зеркалу, и все стало бы на свои места. Но мисс Паркинсон решила примерить лавры незабвенной Агаты Кристи, и расследование началось.
К слову сказать, бессердечная природа, лишив Панси многого такого, чем она обычно щедро одаривала представительниц ее пола, явно поскупилась и здесь. Когда девушка столкнулась с бесконечным списком юных особ, неровно дышащих по слизеринскому принцу, позаимствованный из книг знаменитый дедуктивный метод оказался ей не по зубам. В результате организованное расследование запуталось так, что напоминало легендарный гордиев узел. Разрубить его удалось сегодня ничего не подозревающему Гарри Поттеру, и он сделал это, бросившись на помощь своему давнему неприятелю. Физиономию Панси Паркинсон, являющуюся неоспоримым доказательством, что есть на свете такая порода собак, как мопсы, осветила счастливая улыбка от внезапно открывшейся истины, и истина эта была окрашена в голубые тона.
Мозг, взбудораженный дерзким и почти неправдоподобным открытием, заработал столь активно, что вполне мог бы составить конкуренцию магловскому компьютеру. Сейчас, например, он пытался справиться с заданной программой переоценки уже известных событий и фактов. Вскоре все они уже были выстроены в совершенно новую и, на первый взгляд, вполне логичную цепочку, доказывающую, что между этой парочкой, явно злоупотребляющей сейчас гостеприимством бойцовых огурцов, всегда что-то было и есть.
Но если глаза Панси Паркинсон горели лихорадочным огнем, свойственным обычно гениям и первопроходцам, то сердце как-то сразу успокоилось, от него, как говорится, отлегло. Заочно ненавидя свою воображаемую соперницу, девушка мысленно вопрошала: ну что такого могла дать ему она, чего не нашлось бы у Панси. В случае с Поттером вопрос отпал как-то сам по себе.
И если Забини бился сейчас над поиском корыстной подоплеки благородного поступка Гарри Поттера, а Панси Паркинсон вела серьезную борьбу с приближающимся инсультом, спровоцированным сверхактивной мозговой деятельностью, то слизеринские исполины Крэбб и Гойл в умственной деятельности уличены не были. В их случае традиционно над разумом превалировали инстинкты, и этому можно было найти объяснение. Если их одноклассники уже чувствовали себя в безопасности, то сказать такое о телохранителях Драко Малфоя было пока нельзя. Вверенное им тело находилось сейчас далековато от своих не на шутку перепуганных хранителей. Поэтому не составляло никакого труда представить, что сулит им малфоевское возвращение из мест лишения свободы. Для этого даже не нужно было посещать уроки профессора Трелони.
А ведь слизеринским здоровякам изрядно досталось в теплице. Во-первых, бой – огурцы, лишний раз подтверждая свое умение мыслить, словно почувствовали особую близость Крэбба и Гойла к главному виновнику разгоревшегося сражения и явно не скупились на знаки внимания. Во-вторых, похоже, овощным снайперам пришелся по вкусу внушительный размер слизеринцев. Что и говорить, мишени из них действительно получились роскошные. А если учесть еще и то, что в маневренности они серьезно уступали своим однокурсникам, то описать состояние их плащей, мантий и открытых участков тела не представлялось возможным. Правда свое собственное состояние угнетало Гойла и Крэбба куда меньше, чем воспоминания о Драко Малфое в гневе. Больше всего горе - телохранители боялись того мига, когда Поттер вырвет слизеринского старосту из тесных объятий радушных хозяев теплицы. Уставившись на дверь, они ответили на вопрос Панси Паркинсон новыми вопросами:
- Что он там забыл-то?
- Ему что, больше всех надо?
Тем временем профессор МакГонагалл проиграла неравное сражение со своими студентами. Все попытки убедить их вернуться башню, привести себя в порядок и поужинать разбились об откровенный протест измученных шестикурсников. Они не желали уходить, пока все заложники не будут освобождены. Ни разумные доводы, ни настойчивые уговоры, ни угрозы не подействовали. Временно признав поражение, декан Гриффиндора смогла лишь заклинанием развести костер неподалеку от теплицы. Постепенно к яркому огню стягивались уставшие участники сегодняшнего импровизированного представления. Естественно разговор шел сейчас о Гарри Потере. Как всегда многочисленные упреки в адрес его безрассудства были смешаны с нескрываемым уважением со стороны юношей и обожанием, звучавших в устах девушек.
- Сидел бы сейчас здесь, с нами, в тепле, безопасности, - жалобно причитала Парвати Патил. Своим видом она невольно подтверждала одну известную истину о том, что красота – это страшная сила. Создавалось впечатление, что даже бой – огурцы оценили по достоинству гриффиндорскую красавицу: ни на ее лице, ни на роскошных черных локонах не было ни одного омерзительного студенистого «сувенира». В развернувшемся сражении мисс Патил явно отделалась легким испугом.
- Ох, Парвати, я совсем не уверен, что Гарри известно такое слово, как безопасность, - грустно усмехнулся Симус Финниган. – Мне кажется, он его и написать-то без ошибок не сможет.
- А парадокс заключается в том, - глубокомысленно произнес Дин Томас, - что без Гарри мы бы еще долго даже мечтать не могли ни о безопасности, ни об этом костре.
- С ним как-то… - Лаванда Браун не сразу подобрала нужные слова, - спокойнее, надежнее. Вот сегодня было очень страшно, правда? Но я постоянно искала глазами Гарри, потому что была уверена, что он обязательно найдет выход из этого кошмара.
- Вот-вот, - согласился Дин Томас, - это уже похоже на его постоянное персональное задание – находить выход из кошмаров.
Гриффиндорцы молчали, задумавшись над словами Дина и вглядываясь в пляшущие язычки вечно ненасытного пламени.
Студенты постепенно приходили в себя, и сердце МакГонагалл успокаивалось. Но взгляд, отыскивая еще кого-то, метался среди темных силуэтов на фоне снега, который ночью приобрел неожиданно нежный, фиолетовый оттенок. И вот женщина разглядела две едва различимые в темноте фигуры. Вздохнув с облегчением, Минерва стремительно направилась в противоположную от теплицы сторону, где в полумраке, словно желая укрыться от всего мира, сжались сейчас несчастные селекционеры, с которыми злодейка - судьба сыграла весьма скверную шутку. Профессор Спраут, не сдерживая себя, горько рыдала на плече смущенного и растерянного Невилла Лонгботтома.
- Мерлин мой! Помона! – профессор МакГонагалл быстро рванулась к несчастной коллеге и крепко обняла плачущую женщину. – Все обошлось, успокойся!
- Минерва, - с трудом прорываясь сквозь всхлипывания, произнесла профессор Гербологии, - мне так жаль! Разве я могла себе такое представить?! Все было так здорово задумано, а обернулась таким кошмаром… - в поисках поддержки она обратилась к своему любимому ученику. Невилл Лонгботтом, тоже изрядно получивший от неблагодарных плодов, сейчас напоминал убитого горем родителя, чей ребенок совершенно не оправдал надежд, которые с ним связывали. Он боязливо косился в сторону однокурсников, греющихся у небольшого костра. Очень хотелось туда, к ним. Но, опасаясь расправы, юноша робко топтался рядом с преподавателями, рассчитывая на их поддержку и защиту в случае необходимости.
Увидев, что профессор Спраут постепенно успокаивается, Минерва решилась на разговор:
- Помона, от студентов я уже слышала в общих чертах, что произошло в теплице. Как тебе пришла в голову идея отправить детей к этим монстрам?!
- Но они вовсе не монстры! – опередил своего учителя Невилл. Вот только его разорванная мантия и левое плечо, щедро украшенное застывшей полосой желтоватой слизи, напоминавшей аксельбант, многочисленные небольшие ссадины на руках и лице свидетельствовали об обратном. Но даже сейчас, растоптанный и униженный сорвавшимся опытом и провалившимся триумфом, Невилл не мог дать в обиду собственное детище. Как и профессор Спраут, он очень боялся за судьбу своих зеленых питомцев. Понимая, что они обрели сегодня огромное количество врагов, мистер Лонгботтом готов был драться со всем миром, доказывая, что произошедшее является пусть ужасным, но всего лишь недоразумением. – Мы просто их целую неделю не кормили и не поливали. Очень хотелось обрадовать ребят, преподнести им сюрприз…
- О, вот в этом вы, несомненно, преуспели, мистер Лонгботтом, - съязвила профессор МакГонагалл. – Такой сюрприз они точно не забудут! Но скажите мне, Невилл, вот что… Готовя этот самый сюрприз, вы хотя бы отдавали себе отчет, насколько опасны эти ваши огурцы. Я думаю, вы не даром назвали их бойцовыми?
- Минерва! – подключилась к разговору профессор Спраут, - да они выросли-то пару месяцев назад. Они, как маленькие дети. Никаких навыков мы в эти огурцы не закладывали. Это потом нам хотелось всему их научить.
- Но почему тогда бойцовые, Помона?
- Учитывая, какими ранимыми и беспомощными бывают растения, мы с Невиллом решили научить их навыкам самозащиты. Но позволять им нападать и атаковать – и в мыслях не было!
Профессор МакГонагалл, выслушав свою коллегу, невесело усмехнулась:
- Да ваши бойцовые огурчики – настоящие акселераты. Как говорится, молодые, да ранние. Они сами всему научились, и, похоже, это не предел их возможностей…
- Минерва, с растениями мы как-нибудь разберемся: в конце концов, сами наворотили – самим и расчищать. Правда, Невилл? – тот в ответ кивнул, конечно, хотя взгляд, брошенный на теплицу, особой готовности не выражал. – Но мне очень неловко перед детьми, – щеки профессора Спраут пылали, а губы опять предательски задрожали. – Им надо бы все объяснить, извиниться.
Женщина решительно поднялась, делая знак побледневшему Невиллу следовать за ней. Но профессор МакГонагалл пресекла их смелый порыв:
- Нет, Помона, сейчас это крайне неудачная мысль. Сама посуди, студенты много пережили. Они сегодня не могут быть ни объективны, ни гуманны – потрясение слишком велико. Просто дайте им придти в себя. У вас еще будет возможность им все рассказать и объяснить.
Ответом МакГонагалл был облегченный вздох мистера Лонгботтома.
А Минерва, решив эту проблему, словно забыла о своих собеседниках. Ее тревожный взгляд был вновь обращен на дверь, ведущую из теплицы. Женщина вдруг с ужасом сообразила, что с момента исчезновения Поттера прошло не меньше десяти минут. Но ни спасенный Малфой, ни сам спасатель еще не вернулись. Сейчас она уже жалела, что остановила его друзей на пороге теплицы. Но было уже слишком поздно. Теперь пора самой отправляться за пропавшими студентами и познакомиться с воинственными огурцами лично. Профессор поправила мантию и решительно направилась к двери, ведущей в экспериментальную теплицу. В голове была только одна мысль:
- Ох уж этот Поттер!
- Так, значит, Гарри полез обратно в теплицу! – чуть не выл от восторга еще один участник развернувшихся событий. Вот уже больше получаса он мерз на снегу, прячась от спасшихся шестикурсников в кустах. Его радость по поводу опасности, которой добровольно подверг себя Гарри Поттер, вовсе не свидетельствовала о душевной черствости или о личной неприязни к легендарному гриффиндорцу. Напротив, Колин Криви (а это именно он обосновал свой наблюдательный пункт в кустах рядом с теплицей) был бесконечно привязан к своему старшему факультетскому приятелю.
Тот детский фанатизм, с которым он преследовал Гарри, будучи студентом первого курса, конечно, уже исчез, уступив место уважительному почтению и необратимой привязанности. Шли годы, мальчик взрослел – менялись его вкусы и пристрастия. Но в личном рейтинге Колина Криви за Гарри Поттером прочно закрепилась первое место.
А поскольку основные ценности у мистера Криви не менялись, на втором месте уверенно обосновалась одна из форм досуга, выросшая у юноши до уровня всепоглощающей страсти. Это была фотоохота. Годы даром не прошли: из наивного мальчишки с нелепым фотоаппаратом в руках он превратился в настоящего мастера, виртуоза своего нелегкого ремесла.
В эту самую минуту фотографических дел мастер был готов пуститься в пляс от восторга. Такого богатого улова у юноши еще никогда не было. Степень этого счастья можно было оценить по тому, что призрак брошенной и забытой кукурузы больше не беспокоил его душу и не тревожил его воображение. Более того, Колин готов был даже примириться с пронзительным декабрьским ветром, затеявшим схватку с его мантией, под которую юноша так опрометчиво забыл надеть теплый свитер. Ради таких кадров можно было стерпеть все!
Колин еле сдерживался, чтобы не выть от восторга, представив лица шестикурсников, когда он развесит фоторепортаж о беспрецедентной спасательной операции из экспериментальной теплицы. Очень хотелось дождаться триумфального возвращения Гарри, но холод пробирал фотоохотника буквально до костей. И здесь на помощь пришла светлая мысль: а почему бы не подождать Гарри в Хогвартсе. Вполне можно было устроить засаду в замке – он знает немало потаенных уголков. Там он дождется своего кумира и зафиксирует на пленке его очередной триумф. Главное успеть перехватить Гарри до того, как тот отправится в душ. О, это будет незабываемый кадр!
Фотограф заметил, что большинство студентов устремилось к двери теплицы. Таким образом, путь к отступлению был открыт. Колин поднялся во весь рост – кусты предательски затрещали. Юноша уже поворачивался к студентам спиной, как вдруг боковым зрением заметил фигуру человека, мгновенно изменившего его планы. Нет, он явно поспешил ретироваться: самое интересное, похоже, еще впереди. Сегодня поистине великий день! У Колина впервые появилась реальная возможность заполучить в свою обширную коллекцию самый главный трофей. Пятый год неудачной охоты превратил желание запечатлеть этого человека на пленку в идею-фикс. Попросив Мерлина об удаче, Колин снова плюхнулся на снег. Кусты затрещали, принимая в свои объятья настойчивого фотоохотника. Пригласив ночную тьму в союзники, мистер Криви сжал в руках драгоценный фотоаппарат, и охота началась!
Когда Минерва МакГонагалл достигла входа в теплицу, выяснилось, что она вовсе не одинока в своем желании попасть в тесные объятия бушующих лиан. Наличие добровольцев в огуречный ад не удивляло – удивлял их состав. Конечно, присутствие мистера Уизли и мисс Грейнджер было закономерно, желание помочь Симуса Финнигана, Дина Томаса, Лаванды Браун и Парвати Патил можно было объяснить. Но вот нарисовавшиеся на фоне гриффиндорцев мощные фигуры малфоевских телохранителей были чем-то из разряда фантастики. А минуту спустя к этому и без того экзотическому коктейлю примкнула еще одна пара. Испытывая немыслимые угрызения совести, на сцену развернувшейся спасательной операции вышли профессор Спраут и Невилл Лонгботтом.
Общим у всех этих непохожих людей было сейчас одно – желание увидеть живым и здоровым Гарри Поттера. Крэбб и Гойл в общем-то хотели того же, только их Гарри Поттера звали Драко Малфой. Спор, кто пойдет, грозил перерасти в жуткую ссору, которая вполне могла быстро мутировать в серьезную потасовку. Говорили и кричали все одновременно. Авторитет преподавателей был безжалостно низвергнут с положенного им пьедестала. Казалось, уже никому не по силам остановить разгоревшееся пламя.
Неожиданно за спинами разгоряченных спорщиков раздался знакомый голос. Его услышали все и сразу. Почти мгновенно установилась абсолютная тишина.
Голосу профессора Снейпа можно было бы посвятить поэму. Он обладал удивительной способностью в один миг заполнять любое пространство. И сразу замолкало все, что звучало до него, потому что рядом с этим голосом иные звуки воспринимались почти как кощунство, ведущее к дисгармонии. Такие голоса природа создает исключительно для монологов – полифония явно не для них. А необыкновенная глубина и какой-то уникальный бархатистый тембр заставляют тревожно биться сердца и замирать впечатлительные души.
- Что здесь происходит? – вопрос прозвучал спокойно и совсем негромко. Все оживились, восприняв появление Мастера зелий как долгожданную помощь. Снейп ошеломленно разглядывал своих студентов. Такого он даже представить себе не мог. Не дождавшись разумного объяснения, профессор великодушно разрешил: - Впрочем, можете не отвечать. Судя по внешнему виду участников эксперимента, он явно удался. Мои поздравления, профессор Спраут.
- Профессор Снейп, - вступила в разговор МакГонагалл, - эксперимент провалился: растения оказались очень агрессивными и напали на студентов. Северус, они чудом спаслись. Там была настоящая бойня.
- Кто спровоцировал нападение? Кто напал первым? – деловой тон, которым Снейп задавал вопросы, не мог скрыть тревоги в его голосе.
- Малфой применил против них магию, - ответил Рон Уизли. Мастер зелий кивнул ему, словно давая понять, что он в этом и не сомневался. Сквозь стекло теплицы профессор с интересом рассматривал диковинные растения. Оценив мощь их стебля, Снейп вновь спросил:
- Как же вы выбрались?
- Это Гарри придумал способ, - послышался голос Гермионы.
- Вот как… Вы в очередной раз вышли сухим из воды, мистер Поттер. Знаете, ваше везение… - он не договорил. Глаза безуспешно искали удачливого гриффиндорца среди собравшихся студентов. Не найдя юношу, Снейп бросил стремительный и очень требовательный взгляд на мисс Грейнджер: - Где он?
- Гарри в теплице, сэр. Он вернулся. Был вынужден. Там…
Но Снейп уже не слушал ее. Он лишь обернулся к шестикурсникам и коротко приказал:
- Всем возвращаться в замок. Немедленно. Всю эту гадость смыть с кожи маслом для душа. Профессор МакГонагалл, попросите мадам Помфри обработать ожоги, - Мастер зелий уже собрался войти в теплицу, как вдруг, словно что-то внезапно вспомнив, вновь обратился к Минерве: - Кстати, вон в тех кустах засел наш хогвартский папарацци. Забери его с собой, Минерва, а то еще замерзнет.
Снейп решительно направился к стеклянной двери. Все мгновенно расступились, освобождая ему дорогу. Замешкавшийся Дин Томас был буквально отброшен в сторону.
Мастер зелий вошел в теплицу и мгновение спустя скрылся в огуречных зарослях. Ему вслед неслось запоздалое предупреждение Гойла:
- Сэр, там еще и Драко!
URL записиГлава 2
Ох уж этот Поттер!
Профессор Макгонагалл, преподаватель Трансфигурации, декан факультета Гриффиндор, в эту минуту гораздо больше напоминала перепуганную наседку, которая пытается спасти свое многочисленное потомство из разоренного курятника. Куда-то исчезла ее знаменитая строгость. Сейчас глаза растерянной женщины были полны тревоги и заботы.
Одна за другой из злополучной теплицы вываливали группы шестикурсников. Тогда еще Минерва не знала, что своим чудесным спасением все обязаны Гарри Поттеру. Вырвавшись на свободу, ребята жадно глотали морозный воздух, а потом, абсолютно обессиленные, буквально валились на снег. Потребуется немало времени, чтобы эти бравые солдаты, прошедшие свое первое боевое крещение, смогли отойти от жестокого и позорного побоища.
Профессор Макгонагалл бросалась все к новым и новым жертвам, пыталась успокоить ничего не понимающих ребят, что-то шептала им, уговаривала. Конечно, толку от ее суеты было немного, но спасшиеся дети постепенно приходили в себя. Небольшим платочком Минерва старалась стереть с перепачканных лиц мерзкую маску из огуречной слизи. Но что мог сделать один маленький платочек с потоками ядовитой жидкости! Очищающее заклинание оказалось бессильным против этих студенистых «сувениров» от бойцовых огурцов.
Шестикурсники, словно сговорившись, хранили упорное молчание. Но, наблюдая за ними очень внимательно, Макгонагалл заметила, что огуречная слизь обжигала кожу. Выбравшиеся из теплицы остервенело расчесывали обожженные участки тела.
Встревоженная их долгим сидением на снегу, Минерва безуспешно пыталась поднять ребят, но не все было так просто. Нет, конечно же, услышав голос преподавателя Трансфигурации, они послушно вставали со снежного покрывала, но почти сразу же валились обратно, стоило ей отойти к следующей группе. Больше не мешкая, Минерва решила обратиться за помощью. Громкий, уверенный призыв нарушил царящую ночную тишину:
- Expecto Patronum!
Серебристый кот вырвался на свободу и мгновенно умчался в сторону Хогвартса, устремившись в больничное крыло - в лечебное царство мадам Помфри. Но на немой призыв откликнулась не она. Значительно раньше школьного колдомедика серебристого посланца приметил почти невидимый в ночной темноте человек. Одетый во все черное, он не спеша двигался в сторону школьных теплиц. Патронус Макгонагалл остановил его лишь на мгновение. Проводив грациозного кота тревожным взглядом, незнакомец продолжил свое движение в заданном направлении. Вот только темп этого движения изменился: фигура в черном почти бежала в сторону стеклянных домиков.
А в это время профессор Макгонагалл бессильно опустила руки. Темнота жадно поглотила последние серебристые искорки. Это все, что выдала ее внезапно заартачившаяся палочка в ответ на вторичный призыв Патронуса. Но винить благородное дерево с магической сердцевиной было бы верхом несправедливости. Причину неудачного заклинания нужно искать внутри себя. Минерва сделала верные выводы: все мысли ее сейчас были очень тревожные, в сердце прочно засела паника, поэтому сосредоточиться на самых приятных воспоминаниях больше не удалось. Это значит, надо смириться с мыслью, что послать второго Патронуса, призывающего Дамблдора, уже не удастся. Надеяться можно было только на себя.
Профессор Макгонагалл оглядела своих учеников и отметила произошедшие изменения: большинство сейчас подтянулось к входу в теплицу. Там Минерва и увидела того, кого искала все это время: на пороге стоял улыбающийся Гарри Поттер. Судя по его внешнему виду, Гарри опять досталось значительно больше других. Макгонагалл решительно направилась в сторону двери, но в тот же миг Гойл что-то неразборчиво промычал. Поттер, не сказав ни слова, стремительно развернулся и исчез в глубине теплицы. Минерва даже не успела среагировать. Ребята с ужасом отшатнулись от стеклянной двери, и лишь Гермиона Грейнджер и Рон Уизли сиротливо застыли на пороге, с каким-то отчаянием вглядываясь в густые заросли. Макгонагалл, воспользовавшись минутной заминкой, полностью сорвала планы встревоженной парочки по спасению их приятеля, который, очевидно, был напрочь лишен инстинкта самосохранения.
* * *
Глядя вслед убегающему Гарри, Рон и Гермиона несколько замешкались. Но годы дружбы с этим знаменитым искателем приключений на свое мягкое место кардинально изменили его когда-то очень рассудительную подругу и в недавнем прошлом весьма осторожного друга. Ежегодные тренинги в конце каждого учебного года, на которые они были обречены какой-то неведомой силой, абсолютно поменяли их отношение к опасности. Что бы ни случилось, они всегда встречали испытания втроем. Вот так, деля все радости и горести, дотянула знаменитая гриффиндорская троица до половины шестого курса. Учитывая ее славное боевое прошлое, невольно возникал вопрос: могли ли эти рано повзрослевшие дети - спасшие для школы философский камень и избавившие ее от василиска, летавшие на гиппогрифах и фестралах, взявшие приступом Министерство Магии и устроившие в Отделе Тайн весьма своеобразную ревизию, не раз сталкивающиеся с монстрами в человеческом обличии - испугаться каких-то (пусть даже и мыслящих) монстров овощных?!
Как оказалось, очень даже могли!
От неминуемого позора их спасла профессор Макгонагалл, не терпящим возражения голосом приказавшая мистеру Уизли и мисс Грейнджер отойти от единственной двери теплицы. Конечно, они вынуждены были подчиниться декану, но сделали это с явно демонстрируемым негодованием. Любопытно, что при этом оба они избегали взгляда друг друга, чтобы не прочитать там весьма постыдное, но такое объяснимое облегчение.
Но если с осуждающими взглядами они справились, то договориться с собственной совестью оказалось значительно сложней. Она устроила своим обладателям сеанс изощренных пыток, и первой сдалась Гермиона.
- Рон, нужно как-то его оттуда вытащить. Ты только посмотри, что вытворяют эти… Они отыграются на Гарри за всех нас!
Если бы Гермиона заглянула сейчас в душу Рона, то поняла бы, что все ее попытки призвать друга к сочувствию и призывы помочь Гарри, были заранее обречены. Рональд Уизли не испытывал в этот миг ничего, кроме злости, возведенной в абсолютную степень.
- А что он вообще забыл в этой теплице?! Неужели Гарри мало было дерьма и соплей?! Может, он отправился за добавкой?!
Гневная отповедь друга не смутила Гермиону:
- Ты прекрасно знаешь, Рон, зачем он туда пошел! Не строй из себя идиота!
- Как всегда, я – идиот, Гарри Поттер – герой! – Рон знаком остановил попытавшуюся ему возразить подругу. Он как-то незнакомо, по-взрослому, улыбнулся. - Мне даже не обидно. Наверное, просто привык. Нетрудно догадаться, зачем он туда пошел. Но знать - это одно, а понимать - совсем другое. Так вот я не понимаю.
Казалось, Гермиона сейчас задохнется от возмущения:
- Рон, в теплице остался человек!
- Разве?! А я вроде слышал, что там застрял один Малфой.
Увы, его иронию не оценили.
- Представь себе, вот именно за ним и отправился Гарри.
- Что ж тут представлять? Я видел это собственными глазами. Но как это понять? Если бы он бросился спасать Джинни или Сириуса, вопросов не возникло. Но Малфоя! - Рон театрально закатил глаза и развел руки, выражая тем самым полное недоумение.
- Каждый человек заслуживает помощи, Рон, - Гермиона бросила странный взгляд в сторону беспечно болтающих слизеринцев. Продолжила она не сразу, словно что-то обдумывая, споря сама с собой: - Кто-то же должен был его вытащить, особенно учитывая то, что спасительная миссия в планы друзей Малфоя явно не входила.
- Зато эта миссия удивительным образом совпала с планами его злейшего врага! Все это очень странно, не находишь, Гермиона?! Да Малфой – просто везунчик. Но Гарри-то, Гарри тоже хорош! Ты видела, как он ломанулся в эту теплицу?
- Не думаю, Рон, что он считает Малфоя своим врагом. Слишком много чести. А знаешь, что бы ты мне сейчас ни говорил, признайся, ты ведь мысленно уже в теплице.
Ответом Гермионе послужило продолжительное молчание, что являлось, как известно, знаком согласия.
- Ты становишься удивительным тугодумом, Рон.
- Я не тугодум. Просто все должно пройти без сучка и задоринки. Ты же понимаешь, что обмануть Макгонагалл очень непросто. Но у меня есть план, - он рывком притянул подругу к себе и что-то увлеченно зашептал ей в ухо. Пару минут спустя Гермиона, полностью одобрившая составленный наспех план, благодарно чмокнула его в переносицу. Довольный Рон усмехнулся: - А тебе не противно целоваться с идиотом? Ладно, проехали. Когда мы его вытащим оттуда, я сам задушу этого слабоумного героя. Нет, я придумал месть получше: он у меня месяц одними огурцами будет питаться!
Гермиона брезгливо сморщилась, едва сдерживая рвотные позывы.
* * *
- И все-таки кто-нибудь может мне объяснить, какого Мерлина его опять туда понесло? – допрашивала однокурсников Панси Паркинсон. Вместе с группой слизеринцев она стояла сейчас около задней стены ненавистной теплицы и пыталась хоть как-то облагородить свой внешний вид, избавившись от навозных пятен на руках и жгущей слизи на левой щеке.
Взволнованные слизеринцы, как и все, спасенные дерзкой идеей сообразительного гриффиндорца, живо обсуждали последние события. Имя Драко, правда, упорно обходили. Собственное малодушие крыть было нечем - идти обратно в огуречный ад они не согласились бы ни за какие блага мира. Поэтому поступок Поттера вызвал полнейшее недоумение. Конечно, молва о его вечной страсти спасать чужие жизни, бесстрашно жертвуя своей, доходила и до обитателей слизеринского подземелья. Но одно дело слухи и совершенно другое – собственными глазами увидеть Поттера в действии.
В головах слизеринцев явно не укладывалось: вытащив почти всех жертв и уже почти обретя собственную безопасность, человек просто поворачивается к этой самой выстраданной безопасности спиной и вновь устремляется в огуречные джунгли.
- Да уж явно он рванул туда не просто так! – не терпящим возражения голосом ответил на вопрос Панси Блейз Забини. Наморщив лоб, он все пытался угадать, какую корысть мог бы извлечь из этого Поттер. В том, что выгода обязательно должна быть, Забини не сомневался. Возможно, она скрыта для непосвященных зрителей разыгранного представления. Но юноша, знающий толк в выгодных сделках, сейчас обещал самому себе, что обязательно докопается до истины и решит интригующее уравнение, предложенное Поттером. Это просто необходимо сделать, а то еще чего доброго Блейзу Забини придется поверить в существование бескорыстия!
Панси Паркинсон, обдумывая случившееся, склонялась к иной версии. Эта особая точка зрения объяснялась исключительно ее принадлежностью к прекрасному полу. Так уж повелось, что за всеми мало-мальски интригующими событиями девушки часто видят романтический призрак очаровательного крылатого существа с тугим луком в руках и весьма меткими стрелами в изящном колчане. В случае же с Панси сомнительная, на первый взгляд, версия постепенно обретала статус наконец-то открывшейся истины.
Уже не первый год мисс Паркинсон тайно сохла по светловолосому слизеринскому красавцу. Войдя в мятежную пору юности, девушка позволила всему тайному стать явным, а посему многочисленные охи и вздохи сменились не менее многочисленными знаками внимания. Вот только ожидаемого результата не последовало: все ее далеко идущие планы потерпели полное фиаско. Драко Малфой, заметно утомленный ее бесконечными притязаниями, поставил настойчивую девушку перед фактом абсолютной бесперспективности оных.
Со стороны мистера Малфоя было очень наивно предполагать, что полученный отказ заставит Панси смириться. О нет! Отверженные девушки часто превращаются в весьма успешных детективов. Ей бы, глупенькой, за ответом достаточно было просто обратиться к зеркалу, и все стало бы на свои места. Но мисс Паркинсон решила примерить лавры незабвенной Агаты Кристи, и расследование началось.
К слову сказать, бессердечная природа, лишив Панси многого такого, чем она обычно щедро одаривала представительниц ее пола, явно поскупилась и здесь. Когда девушка столкнулась с бесконечным списком юных особ, неровно дышащих по слизеринскому принцу, позаимствованный из книг знаменитый дедуктивный метод оказался ей не по зубам. В результате организованное расследование запуталось так, что напоминало легендарный гордиев узел. Разрубить его удалось сегодня ничего не подозревающему Гарри Поттеру, и он сделал это, бросившись на помощь своему давнему неприятелю. Физиономию Панси Паркинсон, являющуюся неоспоримым доказательством, что есть на свете такая порода собак, как мопсы, осветила счастливая улыбка от внезапно открывшейся истины, и истина эта была окрашена в голубые тона.
Мозг, взбудораженный дерзким и почти неправдоподобным открытием, заработал столь активно, что вполне мог бы составить конкуренцию магловскому компьютеру. Сейчас, например, он пытался справиться с заданной программой переоценки уже известных событий и фактов. Вскоре все они уже были выстроены в совершенно новую и, на первый взгляд, вполне логичную цепочку, доказывающую, что между этой парочкой, явно злоупотребляющей сейчас гостеприимством бойцовых огурцов, всегда что-то было и есть.
Но если глаза Панси Паркинсон горели лихорадочным огнем, свойственным обычно гениям и первопроходцам, то сердце как-то сразу успокоилось, от него, как говорится, отлегло. Заочно ненавидя свою воображаемую соперницу, девушка мысленно вопрошала: ну что такого могла дать ему она, чего не нашлось бы у Панси. В случае с Поттером вопрос отпал как-то сам по себе.
И если Забини бился сейчас над поиском корыстной подоплеки благородного поступка Гарри Поттера, а Панси Паркинсон вела серьезную борьбу с приближающимся инсультом, спровоцированным сверхактивной мозговой деятельностью, то слизеринские исполины Крэбб и Гойл в умственной деятельности уличены не были. В их случае традиционно над разумом превалировали инстинкты, и этому можно было найти объяснение. Если их одноклассники уже чувствовали себя в безопасности, то сказать такое о телохранителях Драко Малфоя было пока нельзя. Вверенное им тело находилось сейчас далековато от своих не на шутку перепуганных хранителей. Поэтому не составляло никакого труда представить, что сулит им малфоевское возвращение из мест лишения свободы. Для этого даже не нужно было посещать уроки профессора Трелони.
А ведь слизеринским здоровякам изрядно досталось в теплице. Во-первых, бой – огурцы, лишний раз подтверждая свое умение мыслить, словно почувствовали особую близость Крэбба и Гойла к главному виновнику разгоревшегося сражения и явно не скупились на знаки внимания. Во-вторых, похоже, овощным снайперам пришелся по вкусу внушительный размер слизеринцев. Что и говорить, мишени из них действительно получились роскошные. А если учесть еще и то, что в маневренности они серьезно уступали своим однокурсникам, то описать состояние их плащей, мантий и открытых участков тела не представлялось возможным. Правда свое собственное состояние угнетало Гойла и Крэбба куда меньше, чем воспоминания о Драко Малфое в гневе. Больше всего горе - телохранители боялись того мига, когда Поттер вырвет слизеринского старосту из тесных объятий радушных хозяев теплицы. Уставившись на дверь, они ответили на вопрос Панси Паркинсон новыми вопросами:
- Что он там забыл-то?
- Ему что, больше всех надо?
* * *
Тем временем профессор МакГонагалл проиграла неравное сражение со своими студентами. Все попытки убедить их вернуться башню, привести себя в порядок и поужинать разбились об откровенный протест измученных шестикурсников. Они не желали уходить, пока все заложники не будут освобождены. Ни разумные доводы, ни настойчивые уговоры, ни угрозы не подействовали. Временно признав поражение, декан Гриффиндора смогла лишь заклинанием развести костер неподалеку от теплицы. Постепенно к яркому огню стягивались уставшие участники сегодняшнего импровизированного представления. Естественно разговор шел сейчас о Гарри Потере. Как всегда многочисленные упреки в адрес его безрассудства были смешаны с нескрываемым уважением со стороны юношей и обожанием, звучавших в устах девушек.
- Сидел бы сейчас здесь, с нами, в тепле, безопасности, - жалобно причитала Парвати Патил. Своим видом она невольно подтверждала одну известную истину о том, что красота – это страшная сила. Создавалось впечатление, что даже бой – огурцы оценили по достоинству гриффиндорскую красавицу: ни на ее лице, ни на роскошных черных локонах не было ни одного омерзительного студенистого «сувенира». В развернувшемся сражении мисс Патил явно отделалась легким испугом.
- Ох, Парвати, я совсем не уверен, что Гарри известно такое слово, как безопасность, - грустно усмехнулся Симус Финниган. – Мне кажется, он его и написать-то без ошибок не сможет.
- А парадокс заключается в том, - глубокомысленно произнес Дин Томас, - что без Гарри мы бы еще долго даже мечтать не могли ни о безопасности, ни об этом костре.
- С ним как-то… - Лаванда Браун не сразу подобрала нужные слова, - спокойнее, надежнее. Вот сегодня было очень страшно, правда? Но я постоянно искала глазами Гарри, потому что была уверена, что он обязательно найдет выход из этого кошмара.
- Вот-вот, - согласился Дин Томас, - это уже похоже на его постоянное персональное задание – находить выход из кошмаров.
Гриффиндорцы молчали, задумавшись над словами Дина и вглядываясь в пляшущие язычки вечно ненасытного пламени.
* * *
Студенты постепенно приходили в себя, и сердце МакГонагалл успокаивалось. Но взгляд, отыскивая еще кого-то, метался среди темных силуэтов на фоне снега, который ночью приобрел неожиданно нежный, фиолетовый оттенок. И вот женщина разглядела две едва различимые в темноте фигуры. Вздохнув с облегчением, Минерва стремительно направилась в противоположную от теплицы сторону, где в полумраке, словно желая укрыться от всего мира, сжались сейчас несчастные селекционеры, с которыми злодейка - судьба сыграла весьма скверную шутку. Профессор Спраут, не сдерживая себя, горько рыдала на плече смущенного и растерянного Невилла Лонгботтома.
- Мерлин мой! Помона! – профессор МакГонагалл быстро рванулась к несчастной коллеге и крепко обняла плачущую женщину. – Все обошлось, успокойся!
- Минерва, - с трудом прорываясь сквозь всхлипывания, произнесла профессор Гербологии, - мне так жаль! Разве я могла себе такое представить?! Все было так здорово задумано, а обернулась таким кошмаром… - в поисках поддержки она обратилась к своему любимому ученику. Невилл Лонгботтом, тоже изрядно получивший от неблагодарных плодов, сейчас напоминал убитого горем родителя, чей ребенок совершенно не оправдал надежд, которые с ним связывали. Он боязливо косился в сторону однокурсников, греющихся у небольшого костра. Очень хотелось туда, к ним. Но, опасаясь расправы, юноша робко топтался рядом с преподавателями, рассчитывая на их поддержку и защиту в случае необходимости.
Увидев, что профессор Спраут постепенно успокаивается, Минерва решилась на разговор:
- Помона, от студентов я уже слышала в общих чертах, что произошло в теплице. Как тебе пришла в голову идея отправить детей к этим монстрам?!
- Но они вовсе не монстры! – опередил своего учителя Невилл. Вот только его разорванная мантия и левое плечо, щедро украшенное застывшей полосой желтоватой слизи, напоминавшей аксельбант, многочисленные небольшие ссадины на руках и лице свидетельствовали об обратном. Но даже сейчас, растоптанный и униженный сорвавшимся опытом и провалившимся триумфом, Невилл не мог дать в обиду собственное детище. Как и профессор Спраут, он очень боялся за судьбу своих зеленых питомцев. Понимая, что они обрели сегодня огромное количество врагов, мистер Лонгботтом готов был драться со всем миром, доказывая, что произошедшее является пусть ужасным, но всего лишь недоразумением. – Мы просто их целую неделю не кормили и не поливали. Очень хотелось обрадовать ребят, преподнести им сюрприз…
- О, вот в этом вы, несомненно, преуспели, мистер Лонгботтом, - съязвила профессор МакГонагалл. – Такой сюрприз они точно не забудут! Но скажите мне, Невилл, вот что… Готовя этот самый сюрприз, вы хотя бы отдавали себе отчет, насколько опасны эти ваши огурцы. Я думаю, вы не даром назвали их бойцовыми?
- Минерва! – подключилась к разговору профессор Спраут, - да они выросли-то пару месяцев назад. Они, как маленькие дети. Никаких навыков мы в эти огурцы не закладывали. Это потом нам хотелось всему их научить.
- Но почему тогда бойцовые, Помона?
- Учитывая, какими ранимыми и беспомощными бывают растения, мы с Невиллом решили научить их навыкам самозащиты. Но позволять им нападать и атаковать – и в мыслях не было!
Профессор МакГонагалл, выслушав свою коллегу, невесело усмехнулась:
- Да ваши бойцовые огурчики – настоящие акселераты. Как говорится, молодые, да ранние. Они сами всему научились, и, похоже, это не предел их возможностей…
- Минерва, с растениями мы как-нибудь разберемся: в конце концов, сами наворотили – самим и расчищать. Правда, Невилл? – тот в ответ кивнул, конечно, хотя взгляд, брошенный на теплицу, особой готовности не выражал. – Но мне очень неловко перед детьми, – щеки профессора Спраут пылали, а губы опять предательски задрожали. – Им надо бы все объяснить, извиниться.
Женщина решительно поднялась, делая знак побледневшему Невиллу следовать за ней. Но профессор МакГонагалл пресекла их смелый порыв:
- Нет, Помона, сейчас это крайне неудачная мысль. Сама посуди, студенты много пережили. Они сегодня не могут быть ни объективны, ни гуманны – потрясение слишком велико. Просто дайте им придти в себя. У вас еще будет возможность им все рассказать и объяснить.
Ответом МакГонагалл был облегченный вздох мистера Лонгботтома.
А Минерва, решив эту проблему, словно забыла о своих собеседниках. Ее тревожный взгляд был вновь обращен на дверь, ведущую из теплицы. Женщина вдруг с ужасом сообразила, что с момента исчезновения Поттера прошло не меньше десяти минут. Но ни спасенный Малфой, ни сам спасатель еще не вернулись. Сейчас она уже жалела, что остановила его друзей на пороге теплицы. Но было уже слишком поздно. Теперь пора самой отправляться за пропавшими студентами и познакомиться с воинственными огурцами лично. Профессор поправила мантию и решительно направилась к двери, ведущей в экспериментальную теплицу. В голове была только одна мысль:
- Ох уж этот Поттер!
* * *
- Так, значит, Гарри полез обратно в теплицу! – чуть не выл от восторга еще один участник развернувшихся событий. Вот уже больше получаса он мерз на снегу, прячась от спасшихся шестикурсников в кустах. Его радость по поводу опасности, которой добровольно подверг себя Гарри Поттер, вовсе не свидетельствовала о душевной черствости или о личной неприязни к легендарному гриффиндорцу. Напротив, Колин Криви (а это именно он обосновал свой наблюдательный пункт в кустах рядом с теплицей) был бесконечно привязан к своему старшему факультетскому приятелю.
Тот детский фанатизм, с которым он преследовал Гарри, будучи студентом первого курса, конечно, уже исчез, уступив место уважительному почтению и необратимой привязанности. Шли годы, мальчик взрослел – менялись его вкусы и пристрастия. Но в личном рейтинге Колина Криви за Гарри Поттером прочно закрепилась первое место.
А поскольку основные ценности у мистера Криви не менялись, на втором месте уверенно обосновалась одна из форм досуга, выросшая у юноши до уровня всепоглощающей страсти. Это была фотоохота. Годы даром не прошли: из наивного мальчишки с нелепым фотоаппаратом в руках он превратился в настоящего мастера, виртуоза своего нелегкого ремесла.
В эту самую минуту фотографических дел мастер был готов пуститься в пляс от восторга. Такого богатого улова у юноши еще никогда не было. Степень этого счастья можно было оценить по тому, что призрак брошенной и забытой кукурузы больше не беспокоил его душу и не тревожил его воображение. Более того, Колин готов был даже примириться с пронзительным декабрьским ветром, затеявшим схватку с его мантией, под которую юноша так опрометчиво забыл надеть теплый свитер. Ради таких кадров можно было стерпеть все!
Колин еле сдерживался, чтобы не выть от восторга, представив лица шестикурсников, когда он развесит фоторепортаж о беспрецедентной спасательной операции из экспериментальной теплицы. Очень хотелось дождаться триумфального возвращения Гарри, но холод пробирал фотоохотника буквально до костей. И здесь на помощь пришла светлая мысль: а почему бы не подождать Гарри в Хогвартсе. Вполне можно было устроить засаду в замке – он знает немало потаенных уголков. Там он дождется своего кумира и зафиксирует на пленке его очередной триумф. Главное успеть перехватить Гарри до того, как тот отправится в душ. О, это будет незабываемый кадр!
Фотограф заметил, что большинство студентов устремилось к двери теплицы. Таким образом, путь к отступлению был открыт. Колин поднялся во весь рост – кусты предательски затрещали. Юноша уже поворачивался к студентам спиной, как вдруг боковым зрением заметил фигуру человека, мгновенно изменившего его планы. Нет, он явно поспешил ретироваться: самое интересное, похоже, еще впереди. Сегодня поистине великий день! У Колина впервые появилась реальная возможность заполучить в свою обширную коллекцию самый главный трофей. Пятый год неудачной охоты превратил желание запечатлеть этого человека на пленку в идею-фикс. Попросив Мерлина об удаче, Колин снова плюхнулся на снег. Кусты затрещали, принимая в свои объятья настойчивого фотоохотника. Пригласив ночную тьму в союзники, мистер Криви сжал в руках драгоценный фотоаппарат, и охота началась!
* * *
Когда Минерва МакГонагалл достигла входа в теплицу, выяснилось, что она вовсе не одинока в своем желании попасть в тесные объятия бушующих лиан. Наличие добровольцев в огуречный ад не удивляло – удивлял их состав. Конечно, присутствие мистера Уизли и мисс Грейнджер было закономерно, желание помочь Симуса Финнигана, Дина Томаса, Лаванды Браун и Парвати Патил можно было объяснить. Но вот нарисовавшиеся на фоне гриффиндорцев мощные фигуры малфоевских телохранителей были чем-то из разряда фантастики. А минуту спустя к этому и без того экзотическому коктейлю примкнула еще одна пара. Испытывая немыслимые угрызения совести, на сцену развернувшейся спасательной операции вышли профессор Спраут и Невилл Лонгботтом.
Общим у всех этих непохожих людей было сейчас одно – желание увидеть живым и здоровым Гарри Поттера. Крэбб и Гойл в общем-то хотели того же, только их Гарри Поттера звали Драко Малфой. Спор, кто пойдет, грозил перерасти в жуткую ссору, которая вполне могла быстро мутировать в серьезную потасовку. Говорили и кричали все одновременно. Авторитет преподавателей был безжалостно низвергнут с положенного им пьедестала. Казалось, уже никому не по силам остановить разгоревшееся пламя.
Неожиданно за спинами разгоряченных спорщиков раздался знакомый голос. Его услышали все и сразу. Почти мгновенно установилась абсолютная тишина.
Голосу профессора Снейпа можно было бы посвятить поэму. Он обладал удивительной способностью в один миг заполнять любое пространство. И сразу замолкало все, что звучало до него, потому что рядом с этим голосом иные звуки воспринимались почти как кощунство, ведущее к дисгармонии. Такие голоса природа создает исключительно для монологов – полифония явно не для них. А необыкновенная глубина и какой-то уникальный бархатистый тембр заставляют тревожно биться сердца и замирать впечатлительные души.
- Что здесь происходит? – вопрос прозвучал спокойно и совсем негромко. Все оживились, восприняв появление Мастера зелий как долгожданную помощь. Снейп ошеломленно разглядывал своих студентов. Такого он даже представить себе не мог. Не дождавшись разумного объяснения, профессор великодушно разрешил: - Впрочем, можете не отвечать. Судя по внешнему виду участников эксперимента, он явно удался. Мои поздравления, профессор Спраут.
- Профессор Снейп, - вступила в разговор МакГонагалл, - эксперимент провалился: растения оказались очень агрессивными и напали на студентов. Северус, они чудом спаслись. Там была настоящая бойня.
- Кто спровоцировал нападение? Кто напал первым? – деловой тон, которым Снейп задавал вопросы, не мог скрыть тревоги в его голосе.
- Малфой применил против них магию, - ответил Рон Уизли. Мастер зелий кивнул ему, словно давая понять, что он в этом и не сомневался. Сквозь стекло теплицы профессор с интересом рассматривал диковинные растения. Оценив мощь их стебля, Снейп вновь спросил:
- Как же вы выбрались?
- Это Гарри придумал способ, - послышался голос Гермионы.
- Вот как… Вы в очередной раз вышли сухим из воды, мистер Поттер. Знаете, ваше везение… - он не договорил. Глаза безуспешно искали удачливого гриффиндорца среди собравшихся студентов. Не найдя юношу, Снейп бросил стремительный и очень требовательный взгляд на мисс Грейнджер: - Где он?
- Гарри в теплице, сэр. Он вернулся. Был вынужден. Там…
Но Снейп уже не слушал ее. Он лишь обернулся к шестикурсникам и коротко приказал:
- Всем возвращаться в замок. Немедленно. Всю эту гадость смыть с кожи маслом для душа. Профессор МакГонагалл, попросите мадам Помфри обработать ожоги, - Мастер зелий уже собрался войти в теплицу, как вдруг, словно что-то внезапно вспомнив, вновь обратился к Минерве: - Кстати, вон в тех кустах засел наш хогвартский папарацци. Забери его с собой, Минерва, а то еще замерзнет.
Снейп решительно направился к стеклянной двери. Все мгновенно расступились, освобождая ему дорогу. Замешкавшийся Дин Томас был буквально отброшен в сторону.
Мастер зелий вошел в теплицу и мгновение спустя скрылся в огуречных зарослях. Ему вслед неслось запоздалое предупреждение Гойла:
- Сэр, там еще и Драко!
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:32
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл", глава 1
Во-первых, сразу же бросались в глаза их своеобразные мантии, уже потерявшие былую свежесть и обильно присыпанные плодородной землей. Ничто не спасало от этого бедствия: ни специальные плащи для работы в теплицах, ни отчаянные попытки некоторых неисправимых чистоплюев контролировать каждый жест и каждый шаг. А поэтому живописные земляные и травяные пятна на школьных мантиях стали своеобразным свидетельством пребывания в «святая святых» профессора Спраут.
Во-вторых, работавшие в теплицах распространяли в окрестностях замка весьма специфический запах. Ароматом его мог бы назвать разве только тот, кто страдает хроническим гайморитом. Остальные же, включая и несчастных носителей, иначе как вонь, его не называли. Но последние ни в чем не были виноваты, ибо навоз – он и в Хогвартсе навоз. И даже будучи драконьим, отродясь ничего другого, кроме вони, распространять не мог.
В этом же году к уже перечисленным особенностям добавилась еще одна. Ее обладателями стали шестикурсники, сдававшие зачет в экспериментальной теплице. К уже имеющимся пятнам и навозному «амбре» добавилось новое «украшение» - густая и липкая слизь изжелта-зеленого цвета. Ею были заляпаны мантии и шарфы студентов, она застыла в девичьих локонах и, подобно бездарно наложенной косметической маске, стекала с подбородков и щек шестикурсников.
Именно так помечал своих потенциальных жертв новый кошмар школьных теплиц. Это почетное звание прочно закрепилось за недавно выведенным селекционным чудом – бойцовыми огурцами. Они стали венцом трехлетней работы профессора Спраут и ее лучшего ученика Невилла Лонгботтома. Правда, каких-либо полезных свойств у этого ботанического ужаса выявить так и не удалось. Зато снайперской точности, с которой они выплевывали струю жалящей слизи, позавидовал бы любой аврор.
Шестой курс Гриффиндора и Слизерина сегодня сдавал зачет как раз в той самой теплице, где обитали растительные монстры.
- Занимаясь Гербологией шестой год, вы должны были научиться находить общий язык даже с самыми редкими и необычными растениями. Сейчас мы и проверим ваши умения на практике. Вам первым выпала честь поухаживать за бойцовыми огурцами, которые вырастил, точнее будет сказать, выпестовал мистер Лонгботтом, - слизеринцы снисходительно хмыкали, свысока поглядывая на Невилла, гриффиндорцы же с гордостью взирали на своего одноклассника и подбадривающе ему подмигивали. - Ваша задача проста: растение нужно полить и подкормить. Эта уникальная лиана питается исключительно навозом, без какой-либо примеси земли. Да, да, мистер Малфой, и не нужно делать такое недовольное лицо. Вам действительно предстоит работа с драконьим навозом. Всем хорошо известно, что корни любого другого растения обязательно бы сгорели от подобного кормления. Для наших же питомцев это основная пища. Теперь о безопасности. О том, чтобы вы не причинили ущерб огурцу, я предупреждать не буду - он сам этого никому не позволит. А вот ради вашей безопасности напомню, что пользоваться волшебными палочками в теплице строго запрещается. А теперь подойдите к лункам. В каждую посажено по одной лиане. Когда влаги и подкормки будет довольно, растение мгновенно отреагирует: его листья и плоды станут ярко-зеленого цвета. Путь каждый из вас возьмет на себя заботу об одном растении. Ну что же, мистер Лонгботтом, пора познакомить одноклассников с вашим чудом.
Щеки Невилла зарделись румянцем. Явно смущенный, он открыл дверь теплицы и осипшим от волнения голосом произнес:
- Добро пожаловать в гости к бойцовым огурцам!
Окрыленные перспективой получить зачет без особых усилий, шестикурсники буквально ввалились в теплицу. Каждый раз они не переставали удивляться, когда сталкивались с магическим расширением пространства. Небольшая снаружи теплица изнутри выглядела совершенно иначе. Размеры ее увеличились настолько, что, казалось, будто ребята попали в настоящий сад. Их взору предстала почти идиллическая картина. Словно готические изваяния, длинные лианы устремились вверх, туда, где толстая стеклянная крыша преграждала путь пугливым лучам зимнего солнца. Сама лиана была довольно мощной - подпорки ей просто не требовались. Многочисленные листья, по форме напоминавшие детскую ладошку, прикрывали увесистые плоды. Где-то там, за стеклянными стенами, хозяйничала зима: дули пронизывающие ветры и лежал пушистый снег. Здесь же царило вечное лето. Все было так спокойно и безмятежно, что становилось просто непонятно, почему эти безобидные плоды нарекли таким грозным именем.
Облачившись в специальные плащи, студенты разбрелись по просторной теплице. Первый же беглый осмотр резко поубавил господствовавшую до этого эйфорию. Обреченные вздохи девушек и пока еще сдержанные ругательства молодых людей дали ясно понять, что получить зачет будет значительно сложней (дело было в том, что при ближайшем рассмотрении создавалось впечатление, будто новое чудо селекции уже не меньше месяца держат на какой-то зверской диете, напрочь лишив его пищи и воды). Об этом явно свидетельствовал коричневатый цвет листьев и плодов. Вернуть им необходимый зеленый стало казаться утопией.
Правда, единственное питательное вещество, признаваемое профессором Спраут, действительно творило чудеса. Живописная гора неиссякаемых отходов от румынских драконов сейчас возвышалась в центре теплицы, вызывая ужас своими размерами и рвотные позывы своим запахом. Сначала такое количество заготовленного лакомства для бой-огурцов породило недоумение, которое мгновенно сменилось полным пониманием и одобрением, когда шестикурсники оценили размеры лунок. Назвав их так, профессор Спраут явно кривила душой. Дело в том, что эти углубления по своему объему больше напоминали воронки от маггловских снарядов. Да и корни экспериментальных лиан по размерам не уступали их далеким южноамериканским собратьям, произрастающим на воле в амазонской сельве. Сложив в своих головах размер «лунок» и вечную, неутолимую жажду диковинных лиан, хогвартские горе-ботаники заметно приуныли.
Но, как говорится, глаза боятся, а руки… А рукам все равно придется ворочать бесценные дары румынского экспорта. И работа закипела. Пользование волшебными палочками в теплицах было под строжайшим запретом, поэтому гриффиндорцы и слизеринцы превратились на время зачета в ассенизаторов и водовозов.
Два часа спустя шестикурсники устало стирали пот, ручьями бегущий по их раскрасневшимся лицам. Навозный Эверест постепенно таял, лунки исправно наполнялись животворящей смесью, изрядно приправленной постепенно крепчающими проклятиями и ругательствами одуревших студентов. И когда у абсолютно измученных шестикурсников одновременно закончились силы и терпение, когда работа подошла к заслуженному финалу и вот-вот все должно было закончиться, собственно, все и началось…
* * *
Получившие все необходимое, ухоженные и политые, бой-огурцы, подобно хамелеонам, быстро избавились от напугавшего всех коричневого цвета, сменив его на ярко-зеленый. И сейчас эти изумрудные красавцы купались в солнечных лучах, радуя глаз обессиленных студентов. Кто-то в шутку предложил поужинать прямо в теплице, намекая на спасенные огурцы, ставшие весьма аппетитными на вид. Кто-то добродушно посмеивался над Невиллом, советуя тому тщательней подбирать названия новым растениям, чтобы впредь избежать конфуза, как с этими миролюбивыми питомцами.
Но идиллическая картина изменилась в тот самый миг, когда группа слизеринцев первой попыталась покинуть теплицу. Готический мираж исчез, как по мановению волшебной палочки. Все лианы сейчас извивались над землей, их гибкие тела напоминали непрерывно движущихся змей в период весеннего спаривания. Причудливые листья стали больше походить на крепкие щиты, а еще минуту назад изумрудные и гладкие огурчики раздулись и обрели форму темно-зеленых шаров, усеянных острыми шипами. Путь к отступлению был отрезан. 
Растерянные ребята сбились в тесную кучку в самом центре теплицы. Они с тревогой наблюдали за внезапно изменившимися питомцами. На фоне всеобщей растерянности особенно нелепой выглядела безумная радость на лицах создателей этого загадочного растения. Возникало ощущение, что в поведении экспериментальных овощей ничего особенного не происходило. Скорее, наоборот, что-то похожее от них и ожидалось, поэтому режиссеры сегодняшнего представления были просто счастливы. Обычно всегда сдержанный Невилл сейчас едва не кричал от восторга:
- Получилось! У нас получилось, профессор! Первая мыслящая лиана! Посмотрите, она их не выпускает из теплицы! Поверить не могу!
Профессор Спраут выглядела не менее счастливой:
- Конечно, получилось! А иначе и быть не могло! Столько усилий! Я от души поздравляю вас, Невилл! Вы прославите Хогвартс! Представьте только, какое значение будет иметь ваше открытие, особенно теперь, когда эксперимент удался!
Профессор внезапно замолчала, покосившись на шестикурсников, а потом вытерла выступившие счастливые слезы. Ничего не понимавшие шестикурсники уважительно молчали. Первым не выдержал Гарри Поттер:
- Профессор Спраут, Невилл, а не могли бы вы рассказать нам, о каком открытии идет речь. Мы тоже хотим порадоваться, только пока не понимаем, что произошло.
Первой от счастливого шока отошла профессор Спраут.
- Вы пока не поняли, дети? – она не меняла своего обращения к ученикам еще с первого курса. – Вы можете поздравить Невилла: ваш однокурсник создал и вырастил единственную мыслящую лиану в мире!
Все удивленно загудели, и лишь язвительный голос Драко Малфоя сделал свое привычное дело: добавил ложку дегтя:
- То есть, профессор, вы со своим Лонгботтомом полагаете, что эти половецкие пляски взбесившихся огурцов – результат мыслительного процесса? А может, на них просто так навоз действует? Похоже на передозировку.
Слизеринцы дружным смехом поддержали шутку своего старосты.
- Видимо, мы все, сами того не зная, участвовали в каком-то важном эксперименте, - слова Гарри прервали веселье слизеринцев. Я ошибаюсь, профессор?
Невилл и профессор Спраут обменялись взглядами, словно решаясь, кто из них расскажет правду. Закрыть амбразуру собой взялась преподавательница:
- Нет, вы не ошиблись, мистер Поттер. А за вашу проницательность - десять баллов Гриффиндору! Мы действительно сегодня с вашей помощью закончили важнейший эксперимент.
- До сегодняшнего дня бой – огурцы никак не проявляли свое умение мыслить, - продолжил рассказ Невилл. - Как только их не провоцировали - все было впустую. А неделю назад мы решили сделать ставку на основной инстинкт любого живущего существа – инстинкт самосохранения. Вот и попытались создать невыносимые условия, а потом понаблюдать за их реакцией.
- Мы не кормили растения целую неделю, - вновь заговорила профессор Спраут. – Все это время они пользовались внутренними резервами, но сегодня был своеобразный пик – все запасы кончились. И тут появляетесь вы, и…
- Извините, профессор, - перебила ее Гермиона Грейнджер, на которую привычно снизошло озарение значительно раньше других. – Похоже, бой–огурцы восприняли нас как своих спасителей.
- Но если мы для них спасители, - не унимался дотошный Малфой, - какого же Мерлина они нас не выпускают?
- Да все очень просто, - успокоил его Невилл, - они взяли нас в заложники. Здорово, правда?
В эту минуту и правда было здорово, но только двоим: профессору Спраут и Невиллу Лонгботтому. В их светлых головах уже зрели грандиозные планы усовершенствования своего выдающегося изобретения. Мысли же прочих заложников были значительно приземленней: свобода, душ, ужин, постель! И все, что мешало осуществлению желаемого, воспринималось крайне враждебно. Поэтому с Малфоем были согласны не только слизеринцы, но и добрая половина гриффиндорцев.
- Ты совсем спятил в своей теплице, Лонгботтом?! – голос Драко был настолько язвительным и злым, что стало понятно – лимит терпения у участников эксперимента закончился. – Или ты тоже за компанию со своими баклажанами отведал драконьего дерьма?
Уши Невилла покраснели, он уже собрался что-то сказать в ответ, но его перебил резкий голос преподавателя:
- Немедленно замолчите, мистер Малфой! Следите за своей речью! Минус десять баллов Слизерину!
Но искра уже была брошена, и разгорающееся из нее пламя стало делом времени. Профессор Спраут еще пыталась контролировать ситуацию. Из ее объяснения шестикурсники поняли, что бойцовые огурцы, уже имевшие в своем послужном списке целую неделю голодной гауптвахты, наевшись и напившись до отвала, ассоциируют внезапно свалившиеся блага именно с этой группой учащихся.
- Вы теперь для них боги! – закатывая глаза, восклицала увлеченная женщина.
- Ну конечно, боги, - внезапно развеселился Поттер. – Особенно учитывая, как мы выглядим и пахнем!
- Ну что касается тебя, Поттер, привычно растягивая слова начал Малфой, - ты у нас, конечно, Зевс! Вы только послушайте, как звучит: Поттер Громовержец! Кстати, чуть не забыл: у него ведь и молния есть. Правда, Поттер?
Слизеринцы громко смеялись, гриффиндорцы из солидарности с Гарри мужественно пытались съесть свои улыбки. Все ждали ответной реплики Поттера, который изо всех сил сдерживал рвущегося в бой Рона. На самом деле Гарри был измотан так, что даже на препирательства сил уже не оставалось. Вместо этого он решил убить двух зайцев сразу: подыграть Малфою и постараться вырваться на свободу.
- А не кажется ли вам, что наше непредвиденное заседание олимпийских богов в добром славном Хогвартсе несколько затянулось? Так вот, на правах верховного божества, объявляю его закрытым.
В этот момент послышались аплодисменты – обалдевшие студенты явно вошли во вкус. Гарри продолжил, когда стихли рукоплескания:
- А теперь, с вашего позволения, мы покинем огуречный Олимп, – он игриво подхватил под руки Рона и Гермиону. - У нас там амброзия с нектаром остывают!
Давящаяся от смеха троица, словно забыв о зеленом террористическом окружении и о собственной плачевной роли заложников, уверенно двинулась к выходу. Несколько лиан мгновенно отрезали им путь. Но сдаваться Гарри не собирался. Внимательно наблюдая за раздувшимися огуречными шарами и ощетинившимися листьями, он, предупредив друзей, решил перепрыгнуть через змеевидные растения. Мгновенно оценив дерзкую попытку Поттера, шестикурсники с небывалым азартом ломанулись вслед за первопроходцами к двери. Но не тут-то было! Удачно перепрыгнув первые две огуречные веревки, Гарри сломался на третьей. Она со свистом сбила его с ног, а он невольно потянул за собой друзей. И дальше начался ад.
Бойцовые огурцы теперь полностью оправдывали свое название: агрессивные лианы извивались уже по всей теплице, хлестко нанося удары и сбивая с ног взбунтовавшихся заложников. Ребята падали, чертыхались, сыпали весьма неприличными проклятьями, девушки пронзительно визжали. Шарообразные плоды, испещренные острыми шипами, раздирали защитные плащи, царапали кожу. Шестикурсники буквально выли от злости и бессилия. В общем шуме и гаме едва можно было различить голоса создателей этих агрессивных монстров. Они наивно просили ребят остановиться, успокоиться. Но ситуация уже давно вышла из-под контроля.
Разбушевавшиеся овощи одержали временную победу - вскоре все заложники сидели или лежали на земле.
Обычно в экстремальной ситуации перестают действовать общепринятые законы и правила, поскольку основной задачей становится только одна – спасение собственной жизни. Так уж устроена была психология слизеринцев, что им эта идея была гораздо ближе. Поэтому они-то и решились первыми наплевать на существующие законы. Малфой, а следом за ним половина однокурсников выхватили волшебные палочки. К ним бросилась профессор Спраут:
- Немедленно опустите палочки! Магия спровоцирует их на боевые действия. Это опасно!
- Можно подумать, что сейчас мы присутствовали на светском приеме! - съязвил Малфой. – Давайте, боевые заклятья, одно за другим – все равно хуже уже не будет!
Малфой ошибся – стало гораздо хуже!
* * *
А в это время в Большом зале Хогвартса деканы Гриффиндора и Слизерина с недоумением смотрели на столы своих факультетов. Отсутствие всех шестикурсников не могло не броситься в глаза. Да и студенты, почувствовавшие неладное, увлеченно перешептывались, гадая о причинах внезапного бойкота весьма аппетитного ужина. Представители же Хаффлпаффа тщетно высматривали за преподавательским столом своего декана. Никто из сидящих не мог пролить свет на это происшествие. Высказывались различные версии - одна нелепей другой.
Многочисленные взгляды привычно обратились к пятикурснику Колину Криви, имевшему удивительный дар оказываться всегда в курсе всех хогвартских новостей. Но сегодня гриффиндорец недоуменно пожимал плечами, хотя в его глазах уже загорелся азартный огонек. Сама мысль, что что-то необычное посмело случиться за его спиной, воспринималась молодым человеком как вызов. А ко всем вызовам темпераментные представители красно-золотого факультета относились с большим уважением и сиюминутной готовностью. Потеряв всякий аппетит (а с учетом того, что на столах дымилась долгожданная и обожаемая кукуруза, подобное воздержание вполне могло бы сойти за подвиг), мистер Криви быстро прикидывал в уме, сколько времени займет пробежка до Гриффиндорской башни. В одной из спален, в видавшем виды сундуке, облаченный в новенький кожаный футляр покоился знаменитый фотоаппарат. К полученному результату Колин приплюсовал время, которое займет путь до школьных теплиц. Решительно поднявшись из-за стола и еще раз бросив жадный взгляд на золотистые кукурузные початки, он стремительно направился к выходу, бормоча себе под нос уже привычную до боли фразу о странных вкусовых предпочтениях требовательного искусства.
За преподавательским столом было значительно спокойней. И лишь Северус Снейп и Минерва Макгонагалл представляли собой яркую иллюстрацию знаменитого философского постулата о единстве и борьбе противоположностей. На самом деле, единства было маловато: объединял их сейчас лишь ужин за общим столом, стулья, расположенные по соседству, и отсутствие информации о местонахождении своих студентов. А вот дальше шла гораздо более привычная для противоположностей борьба. Если профессор Трансфигурации, отбросив всегда присущую ей сдержанность, сейчас была на грани взрыва, то Мастер зелий, казалось, был самим олицетворением невозмутимости. Вероятно, продолжая ведущийся за столом спор, он спокойным, равнодушным голосом отвечал своей взволнованной коллеге:
- И я по-прежнему, Минерва, не вижу никаких причин для беспокойства. На зачетах всякое случается – мы и сами не раз задерживали некоторых студентов.
- Возможно, ты и прав, Северус, но ведь не всех студентов сразу! А поводов поволноваться более чем достаточно. Начнем с того, что это экспериментальная теплица. Ты там был? Ты видел эти растения?
- Меня туда не приглашали, Минерва, да и тебя, насколько я помню, тоже. Спраут со своим гриффиндорским гением держит все в строжайшем секрете.
- Вот-вот, наши студенты первыми увидели сегодня результаты этого творчества. Но одно меня смущает: видишь ли, Северус, я отношусь к экспериментам профессора Спраут так же, как к фокусам Хагрида. Отсюда и волнение.
- Возможно, ты и права, что не находишь себе места.
Макгонагалл уже было подумала, что ее проникновенная речь помогла обрести единомышленника. Но разве профессор Снейп упустит возможность угостить расслабившегося оппонента доброй порцией своей знаменитой язвительности?
- А знаешь, Минерва, я на твоем месте сейчас бы тоже очень волновался. Учитывая, что в этой теплице всем заправляет Лонгботтом, я был бы крайне удивлен, что обошлось без неприятностей. А, зная, что там еще и Поттер, уверен, что у этих неприятностей просто не будет шансов разминуться с нашими студентами. Они у тебя, как два взрывающихся зелья в одном флаконе.
- Но ведь там и твои студенты!
- Минерва, мои слизеринцы – образцы сдержанности и спокойствия. Они всегда с достоинством выходят из разных переплетов, чего не скажешь… - Снейп так и не договорил, поскольку собеседницы уже не было рядом. Она стремительно шла между рядов, покидая Большой зал.
Убедившись, что внимание большинства было сосредоточено на Макгонагалл, Снейп в одно мгновение преобразился. Презрительность и равнодушие, служившие прекрасной маской в разговоре с Минервой, сейчас бесследно исчезли, позволяя читать на его лице и недоумение, и серьезное волнение. А взгляд, брошенный вслед удаляющемуся декану Гриффиндора, был полон уже нескрываемой тревоги.
* * *
Разъяренного Драко Малфоя остановить было уже невозможно. Напрасно профессор Спраут грозила ему потерей баллов. Ответом послужило первое боевое заклинание. Резко рассекая палочкой воздух, Малфой выкрикнул:
- Rumpere!
Луч стального цвета полетел в самую большую лиану, извивающуюся у входа. Режущее заклинание отсекло от растения значительный отросток с парой листьев и одним круглым огурцом. Эта упавшая частица послужила своеобразным сигналом к началу боевых действий.
Реакция бой – огурцов потрясла всех. Малфой еще не успел опустить палочку, как был тут же атакован: один из колючих зеленых ежей метко выпустил струю жидкости, напоминающей слюну, и она украсила правую щеку Драко омерзительным узором. Отпрыск чистокровного волшебного семейства, словно не веря в происходящее, коснулся щеки, а затем брезгливо сморщился. Сердце Невилла Лонгботтома тревожно забилось: зная характер Малфоя, он понимал, что публично униженный Драко не успокоится, пока не оставит от теплицы руины. А оплеванный Малфой и в самом деле напоминал сейчас Везувий в свои критические дни. Ему на помощь пришли «образцы сдержанности и спокойствия», как называл их Мастер Зелий. Это разъяренные слизеринцы в очередной раз предприняли попытку «с достоинством выйти из очередного переплета», и извержение началось.
Некоторое время гриффиндорцы еще оставались в стороне от сражения, наблюдая за разноцветными всполохами, освещающими теплицу, и за развоевавшимися зелеными агрессорами, которые вели прицельный огонь, выбрасывая потоки омерзительной слизи в нападавших. Через пару минут стало очевидно, что эта жидкость не только отвратительна с эстетической точки зрения, но и серьезно обжигает кожу.
Профессор Спраут и Невилл впервые увидели своих питомцев в действии и пришли в ужас. Эти извивающиеся лианы сейчас напоминали ветки знаменитой Дракучей Ивы. Но та наносила удары, только защищаясь. Созданное же растение явно мыслило, об этом свидетельствовала и избранная тактика сегодняшнего боя. Учитель и ученик, спасаясь от жгучих плевков, с удивлением наблюдали, как каждый листик, каждый плод четко выполнял свою особую задачу. Некоторые лианы еще не вступили в сражение - это, очевидно, были резервные силы зеленого войска.
Гарри Поттер первым из гриффиндорцев поднялся, чтобы помочь теряющим терпение и силы слизеринцам. Вслед за ним потянулись и остальные. Теперь стреляли уже все шарообразные огурцы. Под ногами было жуткое месиво из остатков навоза, мягкой земли и желтоватой слизи. Ребята скользили, падали, пачкались, проклиная великих изобретателей вместе с их изобретениями, потом поднимались и снова вступали в бой.
* * *
Покинув пределы замка, встревоженная профессор Макгонагалл почти бежала в сторону теплиц. Увидев аккуратные ряды стеклянных домиков, она невольно замерла. Экспериментальная теплица сейчас напоминала какой-то гигантский алмаз, внутри которого шла своя непостижимая жизнь. Создавалось впечатление, что в стеклянном доме проходит праздничная вечеринка, и кто-то затеял невероятный фейерверк. Но по мере приближения тревога не только не оставила профессора, а постепенно нарастала.
Достигнув, наконец, зоны видимости, Маконагалл прикрыла рот, чтобы не закричать: в теплице шел настоящий бой. Хаотично метались перепуганные шестикурсники, сражаясь с хитроумными лианами, во все стороны летели мерзкие струи зеленоватой слизи, оседая на плащах, лицах и волосах своих невольных жертв. Теперь до профессора отчетливо долетали выкрикиваемые боевые заклинания. За горячность Малфоя уже расплачивались все, включая даже создателей упрямых зеленых тварей. Силы уходили, но идея выбраться из этой передряги все больше казалось неосуществимой.
Выход неожиданно нашел Гарри Поттер. Желая отдышаться, он уселся у самого корня одной лианы. Здесь было тихо, поскольку плоды охотились за жертвами, находящимися на расстоянии. Гарри заметил, что стреляющие лианы не двигаются: замерев, они дают возможность четко прицелиться своим воинственным огуречным шарам. Идея родилась мгновенно. Он схватил за руки перемазанных навозом и слизью Лаванду Браун и Парвати Патил, затем подтащил к ним огрызающегося Симуса Финнигана и строго приказал:
- Немедленно раздевайтесь!
Через пару секунд недоумевающие девочки стянули желтые плащи, а Симус, справившийся с защитной накидкой раньше, послушно принялся расстегивать ремень на брюках. Гарри остановил слабо соображающего одноклассника и потребовал, чтобы девушки соорудили из плащей что-то вроде щита или палатки и спрятались за натянутой материей. Потом Поттер запихнул между ними глупо улыбающегося Финнигана и попросил Лаванду и Парвати, не останавливаясь, двигаться к выходу из теплицы. Задача же Симуса была следующей: из укрытия обстреливать лианы и, вызывая их на ответный огонь, удерживать в неподвижном состоянии. Это даст возможность приблизиться к желанной двери.
И задумка удалась! Уже через пару минут первая хогвартская Боевая Машина Пехоты с грохотов вывалилась из зеленого ада. Окрыленный успехом, Гарри Поттер поставил производство новых БМП на поток. Все подчинялись ему четко и быстро. Общая беда на время сплотила непримиримые факультеты. Взявшись за руки, вчерашние враги Гермиона Грейнджер и Миллисента Буллстроуд, натянув плащи в качестве щитов, прижались к своему снайперу Блейзу Забини, целеустремленно двигаясь к выходу.
Рону не удалось набрать экипаж из трех человек. Плохо соображая от волнения и боязни застрять тут надолго, он сгреб кого-то в охапку, обрадовавшись, что напарник попался весьма крупный, и, сунув ему в руки плащ, прижался к внушительному телу, нанося удары и удерживая на время хлесткие лианы в нокауте. Так они выбрались на свободу и, не размыкая тесных объятий, плюхнулись прямо в снег. Оба долго приходили в себя. Первым очухался Рон. Он с благодарностью взглянул в лицо своего спасителя, и в ужасе отшатнулся, поняв, что сидит в объятиях Винсента Крэбба. Тогда Рон попытался оттолкнуть все еще не пришедшего в себя слизеринца. Но Крэбб вцепился в него, как краб. В эту самую секунду глаза обозленного Рона ослепила яркая вспышка от фотоаппарата, но усталый юноша, посчитав, что это ему только привиделось, списал все на сильную усталость.
Дин Томас и Невилл вытащили профессора Спраут. Последней в дверном проеме показалась заляпанная слизью, но очень довольная физиономия Поттера. Воздух свободы уже готовил ему свои объятия, и в этот миг прозвучал голос встревоженного Гойла:
- Драко… Драко еще в теплице.
Как бы ни был силен авторитет Малфоя, слизеринских добровольцев вернуться за приятелем так и не нашлось. Тем более что обманутые лианы вновь начали свой чудовищный рок-н-ролл. Рон и Гермиона, увидев решимость в глазах Гарри, попытались силой вытащить его наружу, но тот рванулся обратно в огуречный ад, разыскивая в огромной теплице застрявшего где-то Малфоя.
URL записиГлава 1
«Огурцовое» побоище
В этот вечер ничто не предвещало несчастья – была пятница, тринадцатое декабря.
Судя по количеству проверочных работ, обрушившихся на студентов Хогвартса, создавалось впечатление, что профессора решили выжать из них все соки перед рождественскими каникулами. Тех, кто сдавал зачеты в теплицах мадам Спраут, можно было очень легко выделить из разноликой детской толпы.
Судя по количеству проверочных работ, обрушившихся на студентов Хогвартса, создавалось впечатление, что профессора решили выжать из них все соки перед рождественскими каникулами. Тех, кто сдавал зачеты в теплицах мадам Спраут, можно было очень легко выделить из разноликой детской толпы.
Во-первых, сразу же бросались в глаза их своеобразные мантии, уже потерявшие былую свежесть и обильно присыпанные плодородной землей. Ничто не спасало от этого бедствия: ни специальные плащи для работы в теплицах, ни отчаянные попытки некоторых неисправимых чистоплюев контролировать каждый жест и каждый шаг. А поэтому живописные земляные и травяные пятна на школьных мантиях стали своеобразным свидетельством пребывания в «святая святых» профессора Спраут.
Во-вторых, работавшие в теплицах распространяли в окрестностях замка весьма специфический запах. Ароматом его мог бы назвать разве только тот, кто страдает хроническим гайморитом. Остальные же, включая и несчастных носителей, иначе как вонь, его не называли. Но последние ни в чем не были виноваты, ибо навоз – он и в Хогвартсе навоз. И даже будучи драконьим, отродясь ничего другого, кроме вони, распространять не мог.
В этом же году к уже перечисленным особенностям добавилась еще одна. Ее обладателями стали шестикурсники, сдававшие зачет в экспериментальной теплице. К уже имеющимся пятнам и навозному «амбре» добавилось новое «украшение» - густая и липкая слизь изжелта-зеленого цвета. Ею были заляпаны мантии и шарфы студентов, она застыла в девичьих локонах и, подобно бездарно наложенной косметической маске, стекала с подбородков и щек шестикурсников.
Именно так помечал своих потенциальных жертв новый кошмар школьных теплиц. Это почетное звание прочно закрепилось за недавно выведенным селекционным чудом – бойцовыми огурцами. Они стали венцом трехлетней работы профессора Спраут и ее лучшего ученика Невилла Лонгботтома. Правда, каких-либо полезных свойств у этого ботанического ужаса выявить так и не удалось. Зато снайперской точности, с которой они выплевывали струю жалящей слизи, позавидовал бы любой аврор.
Шестой курс Гриффиндора и Слизерина сегодня сдавал зачет как раз в той самой теплице, где обитали растительные монстры.
Выстроив студентов перед входом в заветную дверь, мадам Спраут произнесла весьма проникновенную речь о редком даре и необыкновенном трудолюбии мистера Лонгботтома. Приближая звездный час любимого ученика, профессор поставила перед студентами задачу, показавшуюся им простой, смешной и нелепой одновременно:
- Занимаясь Гербологией шестой год, вы должны были научиться находить общий язык даже с самыми редкими и необычными растениями. Сейчас мы и проверим ваши умения на практике. Вам первым выпала честь поухаживать за бойцовыми огурцами, которые вырастил, точнее будет сказать, выпестовал мистер Лонгботтом, - слизеринцы снисходительно хмыкали, свысока поглядывая на Невилла, гриффиндорцы же с гордостью взирали на своего одноклассника и подбадривающе ему подмигивали. - Ваша задача проста: растение нужно полить и подкормить. Эта уникальная лиана питается исключительно навозом, без какой-либо примеси земли. Да, да, мистер Малфой, и не нужно делать такое недовольное лицо. Вам действительно предстоит работа с драконьим навозом. Всем хорошо известно, что корни любого другого растения обязательно бы сгорели от подобного кормления. Для наших же питомцев это основная пища. Теперь о безопасности. О том, чтобы вы не причинили ущерб огурцу, я предупреждать не буду - он сам этого никому не позволит. А вот ради вашей безопасности напомню, что пользоваться волшебными палочками в теплице строго запрещается. А теперь подойдите к лункам. В каждую посажено по одной лиане. Когда влаги и подкормки будет довольно, растение мгновенно отреагирует: его листья и плоды станут ярко-зеленого цвета. Путь каждый из вас возьмет на себя заботу об одном растении. Ну что же, мистер Лонгботтом, пора познакомить одноклассников с вашим чудом.
Щеки Невилла зарделись румянцем. Явно смущенный, он открыл дверь теплицы и осипшим от волнения голосом произнес:
- Добро пожаловать в гости к бойцовым огурцам!
Окрыленные перспективой получить зачет без особых усилий, шестикурсники буквально ввалились в теплицу. Каждый раз они не переставали удивляться, когда сталкивались с магическим расширением пространства. Небольшая снаружи теплица изнутри выглядела совершенно иначе. Размеры ее увеличились настолько, что, казалось, будто ребята попали в настоящий сад. Их взору предстала почти идиллическая картина. Словно готические изваяния, длинные лианы устремились вверх, туда, где толстая стеклянная крыша преграждала путь пугливым лучам зимнего солнца. Сама лиана была довольно мощной - подпорки ей просто не требовались. Многочисленные листья, по форме напоминавшие детскую ладошку, прикрывали увесистые плоды. Где-то там, за стеклянными стенами, хозяйничала зима: дули пронизывающие ветры и лежал пушистый снег. Здесь же царило вечное лето. Все было так спокойно и безмятежно, что становилось просто непонятно, почему эти безобидные плоды нарекли таким грозным именем.
Облачившись в специальные плащи, студенты разбрелись по просторной теплице. Первый же беглый осмотр резко поубавил господствовавшую до этого эйфорию. Обреченные вздохи девушек и пока еще сдержанные ругательства молодых людей дали ясно понять, что получить зачет будет значительно сложней (дело было в том, что при ближайшем рассмотрении создавалось впечатление, будто новое чудо селекции уже не меньше месяца держат на какой-то зверской диете, напрочь лишив его пищи и воды). Об этом явно свидетельствовал коричневатый цвет листьев и плодов. Вернуть им необходимый зеленый стало казаться утопией.
Правда, единственное питательное вещество, признаваемое профессором Спраут, действительно творило чудеса. Живописная гора неиссякаемых отходов от румынских драконов сейчас возвышалась в центре теплицы, вызывая ужас своими размерами и рвотные позывы своим запахом. Сначала такое количество заготовленного лакомства для бой-огурцов породило недоумение, которое мгновенно сменилось полным пониманием и одобрением, когда шестикурсники оценили размеры лунок. Назвав их так, профессор Спраут явно кривила душой. Дело в том, что эти углубления по своему объему больше напоминали воронки от маггловских снарядов. Да и корни экспериментальных лиан по размерам не уступали их далеким южноамериканским собратьям, произрастающим на воле в амазонской сельве. Сложив в своих головах размер «лунок» и вечную, неутолимую жажду диковинных лиан, хогвартские горе-ботаники заметно приуныли.
Но, как говорится, глаза боятся, а руки… А рукам все равно придется ворочать бесценные дары румынского экспорта. И работа закипела. Пользование волшебными палочками в теплицах было под строжайшим запретом, поэтому гриффиндорцы и слизеринцы превратились на время зачета в ассенизаторов и водовозов.
Два часа спустя шестикурсники устало стирали пот, ручьями бегущий по их раскрасневшимся лицам. Навозный Эверест постепенно таял, лунки исправно наполнялись животворящей смесью, изрядно приправленной постепенно крепчающими проклятиями и ругательствами одуревших студентов. И когда у абсолютно измученных шестикурсников одновременно закончились силы и терпение, когда работа подошла к заслуженному финалу и вот-вот все должно было закончиться, собственно, все и началось…
* * *
Получившие все необходимое, ухоженные и политые, бой-огурцы, подобно хамелеонам, быстро избавились от напугавшего всех коричневого цвета, сменив его на ярко-зеленый. И сейчас эти изумрудные красавцы купались в солнечных лучах, радуя глаз обессиленных студентов. Кто-то в шутку предложил поужинать прямо в теплице, намекая на спасенные огурцы, ставшие весьма аппетитными на вид. Кто-то добродушно посмеивался над Невиллом, советуя тому тщательней подбирать названия новым растениям, чтобы впредь избежать конфуза, как с этими миролюбивыми питомцами.
Но идиллическая картина изменилась в тот самый миг, когда группа слизеринцев первой попыталась покинуть теплицу. Готический мираж исчез, как по мановению волшебной палочки. Все лианы сейчас извивались над землей, их гибкие тела напоминали непрерывно движущихся змей в период весеннего спаривания. Причудливые листья стали больше походить на крепкие щиты, а еще минуту назад изумрудные и гладкие огурчики раздулись и обрели форму темно-зеленых шаров, усеянных острыми шипами. Путь к отступлению был отрезан.
Растерянные ребята сбились в тесную кучку в самом центре теплицы. Они с тревогой наблюдали за внезапно изменившимися питомцами. На фоне всеобщей растерянности особенно нелепой выглядела безумная радость на лицах создателей этого загадочного растения. Возникало ощущение, что в поведении экспериментальных овощей ничего особенного не происходило. Скорее, наоборот, что-то похожее от них и ожидалось, поэтому режиссеры сегодняшнего представления были просто счастливы. Обычно всегда сдержанный Невилл сейчас едва не кричал от восторга:
- Получилось! У нас получилось, профессор! Первая мыслящая лиана! Посмотрите, она их не выпускает из теплицы! Поверить не могу!
Профессор Спраут выглядела не менее счастливой:
- Конечно, получилось! А иначе и быть не могло! Столько усилий! Я от души поздравляю вас, Невилл! Вы прославите Хогвартс! Представьте только, какое значение будет иметь ваше открытие, особенно теперь, когда эксперимент удался!
Профессор внезапно замолчала, покосившись на шестикурсников, а потом вытерла выступившие счастливые слезы. Ничего не понимавшие шестикурсники уважительно молчали. Первым не выдержал Гарри Поттер:
- Профессор Спраут, Невилл, а не могли бы вы рассказать нам, о каком открытии идет речь. Мы тоже хотим порадоваться, только пока не понимаем, что произошло.
Первой от счастливого шока отошла профессор Спраут.
- Вы пока не поняли, дети? – она не меняла своего обращения к ученикам еще с первого курса. – Вы можете поздравить Невилла: ваш однокурсник создал и вырастил единственную мыслящую лиану в мире!
Все удивленно загудели, и лишь язвительный голос Драко Малфоя сделал свое привычное дело: добавил ложку дегтя:
- То есть, профессор, вы со своим Лонгботтомом полагаете, что эти половецкие пляски взбесившихся огурцов – результат мыслительного процесса? А может, на них просто так навоз действует? Похоже на передозировку.
Слизеринцы дружным смехом поддержали шутку своего старосты.
- Видимо, мы все, сами того не зная, участвовали в каком-то важном эксперименте, - слова Гарри прервали веселье слизеринцев. Я ошибаюсь, профессор?
Невилл и профессор Спраут обменялись взглядами, словно решаясь, кто из них расскажет правду. Закрыть амбразуру собой взялась преподавательница:
- Нет, вы не ошиблись, мистер Поттер. А за вашу проницательность - десять баллов Гриффиндору! Мы действительно сегодня с вашей помощью закончили важнейший эксперимент.
- До сегодняшнего дня бой – огурцы никак не проявляли свое умение мыслить, - продолжил рассказ Невилл. - Как только их не провоцировали - все было впустую. А неделю назад мы решили сделать ставку на основной инстинкт любого живущего существа – инстинкт самосохранения. Вот и попытались создать невыносимые условия, а потом понаблюдать за их реакцией.
- Мы не кормили растения целую неделю, - вновь заговорила профессор Спраут. – Все это время они пользовались внутренними резервами, но сегодня был своеобразный пик – все запасы кончились. И тут появляетесь вы, и…
- Извините, профессор, - перебила ее Гермиона Грейнджер, на которую привычно снизошло озарение значительно раньше других. – Похоже, бой–огурцы восприняли нас как своих спасителей.
- Но если мы для них спасители, - не унимался дотошный Малфой, - какого же Мерлина они нас не выпускают?
- Да все очень просто, - успокоил его Невилл, - они взяли нас в заложники. Здорово, правда?
В эту минуту и правда было здорово, но только двоим: профессору Спраут и Невиллу Лонгботтому. В их светлых головах уже зрели грандиозные планы усовершенствования своего выдающегося изобретения. Мысли же прочих заложников были значительно приземленней: свобода, душ, ужин, постель! И все, что мешало осуществлению желаемого, воспринималось крайне враждебно. Поэтому с Малфоем были согласны не только слизеринцы, но и добрая половина гриффиндорцев.
- Ты совсем спятил в своей теплице, Лонгботтом?! – голос Драко был настолько язвительным и злым, что стало понятно – лимит терпения у участников эксперимента закончился. – Или ты тоже за компанию со своими баклажанами отведал драконьего дерьма?
Уши Невилла покраснели, он уже собрался что-то сказать в ответ, но его перебил резкий голос преподавателя:
- Немедленно замолчите, мистер Малфой! Следите за своей речью! Минус десять баллов Слизерину!
Но искра уже была брошена, и разгорающееся из нее пламя стало делом времени. Профессор Спраут еще пыталась контролировать ситуацию. Из ее объяснения шестикурсники поняли, что бойцовые огурцы, уже имевшие в своем послужном списке целую неделю голодной гауптвахты, наевшись и напившись до отвала, ассоциируют внезапно свалившиеся блага именно с этой группой учащихся.
- Вы теперь для них боги! – закатывая глаза, восклицала увлеченная женщина.
- Ну конечно, боги, - внезапно развеселился Поттер. – Особенно учитывая, как мы выглядим и пахнем!
- Ну что касается тебя, Поттер, привычно растягивая слова начал Малфой, - ты у нас, конечно, Зевс! Вы только послушайте, как звучит: Поттер Громовержец! Кстати, чуть не забыл: у него ведь и молния есть. Правда, Поттер?
Слизеринцы громко смеялись, гриффиндорцы из солидарности с Гарри мужественно пытались съесть свои улыбки. Все ждали ответной реплики Поттера, который изо всех сил сдерживал рвущегося в бой Рона. На самом деле Гарри был измотан так, что даже на препирательства сил уже не оставалось. Вместо этого он решил убить двух зайцев сразу: подыграть Малфою и постараться вырваться на свободу.
- А не кажется ли вам, что наше непредвиденное заседание олимпийских богов в добром славном Хогвартсе несколько затянулось? Так вот, на правах верховного божества, объявляю его закрытым.
В этот момент послышались аплодисменты – обалдевшие студенты явно вошли во вкус. Гарри продолжил, когда стихли рукоплескания:
- А теперь, с вашего позволения, мы покинем огуречный Олимп, – он игриво подхватил под руки Рона и Гермиону. - У нас там амброзия с нектаром остывают!
Давящаяся от смеха троица, словно забыв о зеленом террористическом окружении и о собственной плачевной роли заложников, уверенно двинулась к выходу. Несколько лиан мгновенно отрезали им путь. Но сдаваться Гарри не собирался. Внимательно наблюдая за раздувшимися огуречными шарами и ощетинившимися листьями, он, предупредив друзей, решил перепрыгнуть через змеевидные растения. Мгновенно оценив дерзкую попытку Поттера, шестикурсники с небывалым азартом ломанулись вслед за первопроходцами к двери. Но не тут-то было! Удачно перепрыгнув первые две огуречные веревки, Гарри сломался на третьей. Она со свистом сбила его с ног, а он невольно потянул за собой друзей. И дальше начался ад.
Бойцовые огурцы теперь полностью оправдывали свое название: агрессивные лианы извивались уже по всей теплице, хлестко нанося удары и сбивая с ног взбунтовавшихся заложников. Ребята падали, чертыхались, сыпали весьма неприличными проклятьями, девушки пронзительно визжали. Шарообразные плоды, испещренные острыми шипами, раздирали защитные плащи, царапали кожу. Шестикурсники буквально выли от злости и бессилия. В общем шуме и гаме едва можно было различить голоса создателей этих агрессивных монстров. Они наивно просили ребят остановиться, успокоиться. Но ситуация уже давно вышла из-под контроля.
Разбушевавшиеся овощи одержали временную победу - вскоре все заложники сидели или лежали на земле.
Обычно в экстремальной ситуации перестают действовать общепринятые законы и правила, поскольку основной задачей становится только одна – спасение собственной жизни. Так уж устроена была психология слизеринцев, что им эта идея была гораздо ближе. Поэтому они-то и решились первыми наплевать на существующие законы. Малфой, а следом за ним половина однокурсников выхватили волшебные палочки. К ним бросилась профессор Спраут:
- Немедленно опустите палочки! Магия спровоцирует их на боевые действия. Это опасно!
- Можно подумать, что сейчас мы присутствовали на светском приеме! - съязвил Малфой. – Давайте, боевые заклятья, одно за другим – все равно хуже уже не будет!
Малфой ошибся – стало гораздо хуже!
* * *
А в это время в Большом зале Хогвартса деканы Гриффиндора и Слизерина с недоумением смотрели на столы своих факультетов. Отсутствие всех шестикурсников не могло не броситься в глаза. Да и студенты, почувствовавшие неладное, увлеченно перешептывались, гадая о причинах внезапного бойкота весьма аппетитного ужина. Представители же Хаффлпаффа тщетно высматривали за преподавательским столом своего декана. Никто из сидящих не мог пролить свет на это происшествие. Высказывались различные версии - одна нелепей другой.
Многочисленные взгляды привычно обратились к пятикурснику Колину Криви, имевшему удивительный дар оказываться всегда в курсе всех хогвартских новостей. Но сегодня гриффиндорец недоуменно пожимал плечами, хотя в его глазах уже загорелся азартный огонек. Сама мысль, что что-то необычное посмело случиться за его спиной, воспринималась молодым человеком как вызов. А ко всем вызовам темпераментные представители красно-золотого факультета относились с большим уважением и сиюминутной готовностью. Потеряв всякий аппетит (а с учетом того, что на столах дымилась долгожданная и обожаемая кукуруза, подобное воздержание вполне могло бы сойти за подвиг), мистер Криви быстро прикидывал в уме, сколько времени займет пробежка до Гриффиндорской башни. В одной из спален, в видавшем виды сундуке, облаченный в новенький кожаный футляр покоился знаменитый фотоаппарат. К полученному результату Колин приплюсовал время, которое займет путь до школьных теплиц. Решительно поднявшись из-за стола и еще раз бросив жадный взгляд на золотистые кукурузные початки, он стремительно направился к выходу, бормоча себе под нос уже привычную до боли фразу о странных вкусовых предпочтениях требовательного искусства.
За преподавательским столом было значительно спокойней. И лишь Северус Снейп и Минерва Макгонагалл представляли собой яркую иллюстрацию знаменитого философского постулата о единстве и борьбе противоположностей. На самом деле, единства было маловато: объединял их сейчас лишь ужин за общим столом, стулья, расположенные по соседству, и отсутствие информации о местонахождении своих студентов. А вот дальше шла гораздо более привычная для противоположностей борьба. Если профессор Трансфигурации, отбросив всегда присущую ей сдержанность, сейчас была на грани взрыва, то Мастер зелий, казалось, был самим олицетворением невозмутимости. Вероятно, продолжая ведущийся за столом спор, он спокойным, равнодушным голосом отвечал своей взволнованной коллеге:
- Возможно, ты и прав, Северус, но ведь не всех студентов сразу! А поводов поволноваться более чем достаточно. Начнем с того, что это экспериментальная теплица. Ты там был? Ты видел эти растения?
- Меня туда не приглашали, Минерва, да и тебя, насколько я помню, тоже. Спраут со своим гриффиндорским гением держит все в строжайшем секрете.
- Вот-вот, наши студенты первыми увидели сегодня результаты этого творчества. Но одно меня смущает: видишь ли, Северус, я отношусь к экспериментам профессора Спраут так же, как к фокусам Хагрида. Отсюда и волнение.
- Возможно, ты и права, что не находишь себе места.
Макгонагалл уже было подумала, что ее проникновенная речь помогла обрести единомышленника. Но разве профессор Снейп упустит возможность угостить расслабившегося оппонента доброй порцией своей знаменитой язвительности?
- А знаешь, Минерва, я на твоем месте сейчас бы тоже очень волновался. Учитывая, что в этой теплице всем заправляет Лонгботтом, я был бы крайне удивлен, что обошлось без неприятностей. А, зная, что там еще и Поттер, уверен, что у этих неприятностей просто не будет шансов разминуться с нашими студентами. Они у тебя, как два взрывающихся зелья в одном флаконе.
- Но ведь там и твои студенты!
- Минерва, мои слизеринцы – образцы сдержанности и спокойствия. Они всегда с достоинством выходят из разных переплетов, чего не скажешь… - Снейп так и не договорил, поскольку собеседницы уже не было рядом. Она стремительно шла между рядов, покидая Большой зал.
Убедившись, что внимание большинства было сосредоточено на Макгонагалл, Снейп в одно мгновение преобразился. Презрительность и равнодушие, служившие прекрасной маской в разговоре с Минервой, сейчас бесследно исчезли, позволяя читать на его лице и недоумение, и серьезное волнение. А взгляд, брошенный вслед удаляющемуся декану Гриффиндора, был полон уже нескрываемой тревоги.
* * *
Разъяренного Драко Малфоя остановить было уже невозможно. Напрасно профессор Спраут грозила ему потерей баллов. Ответом послужило первое боевое заклинание. Резко рассекая палочкой воздух, Малфой выкрикнул:
- Rumpere!
Луч стального цвета полетел в самую большую лиану, извивающуюся у входа. Режущее заклинание отсекло от растения значительный отросток с парой листьев и одним круглым огурцом. Эта упавшая частица послужила своеобразным сигналом к началу боевых действий.
Реакция бой – огурцов потрясла всех. Малфой еще не успел опустить палочку, как был тут же атакован: один из колючих зеленых ежей метко выпустил струю жидкости, напоминающей слюну, и она украсила правую щеку Драко омерзительным узором. Отпрыск чистокровного волшебного семейства, словно не веря в происходящее, коснулся щеки, а затем брезгливо сморщился. Сердце Невилла Лонгботтома тревожно забилось: зная характер Малфоя, он понимал, что публично униженный Драко не успокоится, пока не оставит от теплицы руины. А оплеванный Малфой и в самом деле напоминал сейчас Везувий в свои критические дни. Ему на помощь пришли «образцы сдержанности и спокойствия», как называл их Мастер Зелий. Это разъяренные слизеринцы в очередной раз предприняли попытку «с достоинством выйти из очередного переплета», и извержение началось.
Некоторое время гриффиндорцы еще оставались в стороне от сражения, наблюдая за разноцветными всполохами, освещающими теплицу, и за развоевавшимися зелеными агрессорами, которые вели прицельный огонь, выбрасывая потоки омерзительной слизи в нападавших. Через пару минут стало очевидно, что эта жидкость не только отвратительна с эстетической точки зрения, но и серьезно обжигает кожу.
Профессор Спраут и Невилл впервые увидели своих питомцев в действии и пришли в ужас. Эти извивающиеся лианы сейчас напоминали ветки знаменитой Дракучей Ивы. Но та наносила удары, только защищаясь. Созданное же растение явно мыслило, об этом свидетельствовала и избранная тактика сегодняшнего боя. Учитель и ученик, спасаясь от жгучих плевков, с удивлением наблюдали, как каждый листик, каждый плод четко выполнял свою особую задачу. Некоторые лианы еще не вступили в сражение - это, очевидно, были резервные силы зеленого войска.
Гарри Поттер первым из гриффиндорцев поднялся, чтобы помочь теряющим терпение и силы слизеринцам. Вслед за ним потянулись и остальные. Теперь стреляли уже все шарообразные огурцы. Под ногами было жуткое месиво из остатков навоза, мягкой земли и желтоватой слизи. Ребята скользили, падали, пачкались, проклиная великих изобретателей вместе с их изобретениями, потом поднимались и снова вступали в бой.
* * *
Покинув пределы замка, встревоженная профессор Макгонагалл почти бежала в сторону теплиц. Увидев аккуратные ряды стеклянных домиков, она невольно замерла. Экспериментальная теплица сейчас напоминала какой-то гигантский алмаз, внутри которого шла своя непостижимая жизнь. Создавалось впечатление, что в стеклянном доме проходит праздничная вечеринка, и кто-то затеял невероятный фейерверк. Но по мере приближения тревога не только не оставила профессора, а постепенно нарастала.
Выход неожиданно нашел Гарри Поттер. Желая отдышаться, он уселся у самого корня одной лианы. Здесь было тихо, поскольку плоды охотились за жертвами, находящимися на расстоянии. Гарри заметил, что стреляющие лианы не двигаются: замерев, они дают возможность четко прицелиться своим воинственным огуречным шарам. Идея родилась мгновенно. Он схватил за руки перемазанных навозом и слизью Лаванду Браун и Парвати Патил, затем подтащил к ним огрызающегося Симуса Финнигана и строго приказал:
- Немедленно раздевайтесь!
Через пару секунд недоумевающие девочки стянули желтые плащи, а Симус, справившийся с защитной накидкой раньше, послушно принялся расстегивать ремень на брюках. Гарри остановил слабо соображающего одноклассника и потребовал, чтобы девушки соорудили из плащей что-то вроде щита или палатки и спрятались за натянутой материей. Потом Поттер запихнул между ними глупо улыбающегося Финнигана и попросил Лаванду и Парвати, не останавливаясь, двигаться к выходу из теплицы. Задача же Симуса была следующей: из укрытия обстреливать лианы и, вызывая их на ответный огонь, удерживать в неподвижном состоянии. Это даст возможность приблизиться к желанной двери.
И задумка удалась! Уже через пару минут первая хогвартская Боевая Машина Пехоты с грохотов вывалилась из зеленого ада. Окрыленный успехом, Гарри Поттер поставил производство новых БМП на поток. Все подчинялись ему четко и быстро. Общая беда на время сплотила непримиримые факультеты. Взявшись за руки, вчерашние враги Гермиона Грейнджер и Миллисента Буллстроуд, натянув плащи в качестве щитов, прижались к своему снайперу Блейзу Забини, целеустремленно двигаясь к выходу.
Рону не удалось набрать экипаж из трех человек. Плохо соображая от волнения и боязни застрять тут надолго, он сгреб кого-то в охапку, обрадовавшись, что напарник попался весьма крупный, и, сунув ему в руки плащ, прижался к внушительному телу, нанося удары и удерживая на время хлесткие лианы в нокауте. Так они выбрались на свободу и, не размыкая тесных объятий, плюхнулись прямо в снег. Оба долго приходили в себя. Первым очухался Рон. Он с благодарностью взглянул в лицо своего спасителя, и в ужасе отшатнулся, поняв, что сидит в объятиях Винсента Крэбба. Тогда Рон попытался оттолкнуть все еще не пришедшего в себя слизеринца. Но Крэбб вцепился в него, как краб. В эту самую секунду глаза обозленного Рона ослепила яркая вспышка от фотоаппарата, но усталый юноша, посчитав, что это ему только привиделось, списал все на сильную усталость.
Дин Томас и Невилл вытащили профессора Спраут. Последней в дверном проеме показалась заляпанная слизью, но очень довольная физиономия Поттера. Воздух свободы уже готовил ему свои объятия, и в этот миг прозвучал голос встревоженного Гойла:
- Драко… Драко еще в теплице.
Как бы ни был силен авторитет Малфоя, слизеринских добровольцев вернуться за приятелем так и не нашлось. Тем более что обманутые лианы вновь начали свой чудовищный рок-н-ролл. Рон и Гермиона, увидев решимость в глазах Гарри, попытались силой вытащить его наружу, но тот рванулся обратно в огуречный ад, разыскивая в огромной теплице застрявшего где-то Малфоя.
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
15.02.2009 в 02:32
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл"
На Астрономической башне
На Поттер-фанфикшене
URL записи"Сквозь магический кристалл"
Автор: Каина
Бета: Bonnie (главы 1-8)
Пейринг: мультипейринговый фик, CC/ГП (основной)
Рейтинг: R
Жанр: Да попробуй - разберись. Все смешалось - это жи(с)ь!
Размер: макси
Предупреждения: слэш, AU - подкорректировав 6-ую, проигнорировав 7-ую; ООС некоторых персонажей
Дисклеймер: Герои - Ро, названье - строчка Пушкина
Summary: "Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет ее кинуться на острие… Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, - мы знаем. Мы понимаем. И все равно – грудью на тернии. Так будет всегда"(Лучше Колин Маккалоу мне не написать, да и зачем, если мой фик об этом)
О размещении: С разрешения автора
Ссылка:Автор: Каина
Бета: Bonnie (главы 1-8)
Пейринг: мультипейринговый фик, CC/ГП (основной)
Рейтинг: R
Жанр: Да попробуй - разберись. Все смешалось - это жи(с)ь!
Размер: макси
Предупреждения: слэш, AU - подкорректировав 6-ую, проигнорировав 7-ую; ООС некоторых персонажей
Дисклеймер: Герои - Ро, названье - строчка Пушкина
Summary: "Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет ее кинуться на острие… Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, - мы знаем. Мы понимаем. И все равно – грудью на тернии. Так будет всегда"(Лучше Колин Маккалоу мне не написать, да и зачем, если мой фик об этом)
О размещении: С разрешения автора
На Астрономической башне
На Поттер-фанфикшене
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
09.08.2009 в 18:03
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл" глава 9
Взгляд Гарри метнулся к подоконнику. Как и следовало ожидать, подарка Снейпа там не оказалось.
Того, что произошло дальше, не ожидал никто, включая и самого Гарри. Он и представить себе не мог, что способен так переживать из-за съеденного яблока, тем более что вернуть его уже было невозможно. Но, охваченный гневом, юноша разошелся не на шутку.
- Зачем ты его взял? Кто тебе разрешил? – почти закричал Гарри.
Рон еще не понял, насколько серьезен его приятель, а потому попытался отшутиться:
- Записки «Руки прочь от моего яблока!» я там не видел, - он улыбнулся, подмигнул рассерженному Гарри и откусил от сочного плода. – И вообще, когда нам требовалось разрешение, чтобы что-то друг у друга съесть?
Рон хмыкнул, вновь с аппетитом вгрызаясь в белую мякоть. Губы Гарри едва заметно задрожали.
- Бывают исключительные случаи! – воскликнул он, бледнея на глазах изумленных друзей. – Мало ли, какие планы были у меня насчет этого яблока!
- Гарри, да ты что, серьезно? И какие же могут быть планы, кроме того, чтобы его съесть?
- Неважно. Были и все. Теперь-то уж какая разница!
Рон недоумевающе уставился на друга:
- Ну уж извини. Или какая мне там кара полагается? Только смертельный приговор не выноси, ладно? Я ведь и понятия не имел, что тебя так потянуло на яблочки.
- Ладно вам ссориться из-за какой-то ерунды, - вмешался сердобольный Невилл. – Рон, прекрати. А ты, Гарри, не расстраивайся. Можно после завтрака заскочить на кухню. Домовики тебя обожают и притащат столько яблок, сколько пожелаешь.
- Да ну вас, - отмахнулся Гарри. – Вы ничего не понимаете! Мне нужно было только одно…
- Стоп, ребята! – перебил его Рон. – Любопытно. Очень любопытно. За одну ночь мой друг стал жмотом. Что-то здесь не так.
- Ладно, - махнул рукой Гарри, – лопай и дальше. Только смотри не подавись!
- Я, кажется, понял! – Невилл улыбнулся приятелю и осторожно предположил: – Тебе кто-то подарил это яблоко, да?
- С ума сойти! – закатил глаза Симус Финниган. – У Поттера новое увлечение. Поздравляю, друг. Она из Гриффиндора?
Друзья отреагировали на эту новость довольно живо: Дин Томас пожал Гарри руку, а Невилл дружески хлопнул его по плечу. Только Рон не спешил присоединиться к поздравлениям. Суженные глаза и красные пятна, выступившие на щеках, свидетельствовали о том, что он сильно уязвлен и обижен. А в такие минуты Рон становился мстительным.
- А ты, Симус, точно знаешь, что это «она»? Учитывая последние события, я…
Друзья потупили глаза и молчали.
- Не надо, Рон, - попытался остановить приятеля Дин Томас, - ты же сам вчера громче всех кричал, что Паркинсон с Булдстроуд несут полную чушь.
- Ну сегодня я уже не так в этом уверен. Вы только посмотрите, сколько страсти из-за какого-то дурацкого яблока. Может, в словах этих сплетниц была доля истины, и теперь из-за слизеринского хорька наш герой на людей кидается?
- Слизеринский хорек? – морща лоб, переспросил Гарри. – Малфой-то здесь при чем?
- Ну не я же вчера рванул за ним в теплицу, - развел руками Рон. – С чего бы ты вдруг проявил подобную прыть, если бы…
- Если бы что? – повышая голос, уточнил Гарри. – Ну, продолжай.
- Хватит, Рон! – прикрикнул на одноклассника Невилл. – Эта Паркинсон столько баек нарассказывала за все годы, что хоть книгу издавай. Нам нужно просто предупредить Гарри о тех слухах, которые распространились, пока он спал в больничном крыле.
- Очередная порция сплетен? – хмыкнул Гарри. – Я к ним давно уже привык. Что же на этот раз? Давайте выкладывайте.
Друзья явно медлили. Они долго мялись, наконец, Симус решился.
- Такого ты о себе точно не слышал, - интригующе начал он. И оказался прав.
В конце рассказа Гарри было не до смеха. Он в растерянности смотрел на Невилла, пунцового, как маковый цвет, видел, как Симус пожимает плечами, и едва слышал осторожные комментарии Дина («это ерунда», «полный абсурд», «конечно, этому никто не верит»). А вот Рон упорно молчал. Он лишь внимательно разглядывал друга, которого бросало то в жар, то в холод от услышанного. Посмотрев приятелю в глаза, Гарри вздрогнул: на миг ему показалось, что тот получает удовольствие от происходящего спектакля. Это стало последней каплей.
- Все! – закричал Гарри, зажав уши руками. – Хватит! Я больше не хочу слушать весь этот бред!
- Бред? – оживился Рон. – Слава Мерлину. Так значит, мы все снова можем спать спокойно? Ну… ты понимаешь, о чем я… – он неприятно ухмыльнулся. Эхом по комнате прокатился смешок Симуса, всегда питавшего слабость к пошловатым шуткам.
Но Гарри было не до веселья. Гневно взглянув на друга, он поинтересовался:
- А сегодня ночью? Ты чувствовал себя неспокойно рядом со мной?
- Он шутит, Гарри, - уточнил взволнованный назревающей ссорой Невилл.
- Так это шутка, Рон? Тогда мне не нравится твое чувство юмора. Я и сам не знаю, зачем полез за Малфоем. Но уж точно не за тем, что вы там себе нафантазировали. И дело даже не в этом хорьке. Я бы вернулся в теплицу за любым из вас, а за тобой, Рон, в первую очередь.
- Забавно. Значит, ради меня ты готов на риск, но при этом скандалишь из-за какого-то паршивого яблока.
- Оно не паршивое, Рон! Ты просто ничего не знаешь.
- Это я уже понял. Друг, ты меня пугаешь. Ну-ка давай колись, кто та красотка, что презентовала тебе на свидании это яблоко. Мы из-за него едва не рассорились.
- Красотка? – Гарри разыграл изумление. – Тебя не поймешь, Рон. Минуту назад ты верил в бредовую идею моей тайной страсти к Малфою. А теперь тебе уже мерещатся какие-то красотки. Не было никакого свидания. Понял?
- А где же ты тогда шлялся ночью? – подозрительно прищурившись, осведомился Симус. – Я проснулся, а твоя кровать пуста. Куда же еще сбегают ночью старшекурсники, если не на свидание?
- Ага! – зло рассмеялся Гарри. – Конечно, я был на свидании. Где же еще? Даже на двух. Вот и яблоко на память принес. А ты, мой лучший друг, съел его и не подавился…
- Два? Сразу два свидания? – нетерпеливо перебил его Рон. – А ты, я вижу, зря времени в больничном крыле не терял. Тогда хоть намекни нам, кто они? Красотки?
- Даже не знаю, что сказать… это дело вкуса, - начал Гарри и, живо представив два своих «свидания», еле сдержался, чтобы не расхохотаться. – Оди… одна из них…
- Блондинка? – не выдержал Дин.
- Ну… в какой-то степени, - замялся Гарри, вспомнив свою ночную пирушку с Дамблдором. – Волосы длинные, серебристые…
- Ох! – застонали Дин и Симус – большие поклонники смазливых блондинок.
- А вторая? – поинтересовался Невилл.
- Вторая? – Гарри живо представил себе Снейпа, склонившегося над пергаментом. – Вторая – жгучая брюнетка.
- Брюнетка? – завистливо ахнул Рон. – Это от нее ты получил яблоко? Поэтому так и расстроился, да? Если б я только знал…
- Все, хватит говорить об этом, - не выдержал Гарри. – Никто мне ничего не дарил. Просто люблю я эти яблоки! Понимаете? Люблю. А поскольку лакомиться уже нечем, - Гарри взглянул на жалкий огрызок, зажатый в руке друга, - то давайте считать тему закрытой. Я в душ. Ты подождешь меня, Рон?
Гарри выскользнул из комнаты. Невилл, глядя ему вслед, покачал головой:
- Нет, он здорово расстроен. Угораздило же тебя, Рон. Не мог до завтрака потерпеть.
- Да кто ж знал-то, - развел руками тот. - Я даже и не предполагал, что он их так любит, эти яблоки. Ладно, поговорю с близнецами. Что-нибудь придумаем.
- Альбус, очнитесь! Вы слышите меня? Пожалуйста, не закрывайте глаза. Вы что-нибудь видите?
Сквозь густую пелену серого тумана Дамблдор старался рассмотреть человека, зовущего его по имени. Этот голос был вроде бы знаком старику, потерявшемуся в непроглядной дымке. Он собрал оставшиеся силы и…
Туман начал расступаться, словно испугавшись человека с крючковатым носом и черными, как уголь, глазами. Сознание директора постепенно прояснялось, память медленно возвращалась: он узнал Северуса Снейпа и вспомнил события вчерашней ночи.
- Альбус, вы можете себе представить, чем бы все закончилось, не появись я в вашем кабинете. А ведь это чистой воды случайность – мой визит запланирован не был.
- Нет, Северус, - поправил его старик, - я почти не верю в случайности. Очевидно, мое время еще не пришло, и ты был послан, чтобы в очередной раз отогнать от меня настырную смерть.
- На этот раз она приблизилась на опасное расстояние. Слишком опасное, - грустно констатировал Мастер Зелий.
- Не бери в голову, - пренебрежительно махнул рукой Дамблдор. – Смерть теперь стала моей второй тенью. Но раньше времени наша встреча не состоится. Спасибо, Северус. У тебя бесценный дар являться вовремя. Как ты чувствуешь беду – ума не приложу.
- Довольно комплиментов, Альбус. Вы знаете мое отношении к ним. Я не Флитвик и не Слагхорн. Вот с ними и упражняйтесь в этом искусстве. А мне лучше расскажите, что случилось до того, как вы погрузились в беспамятство.
- Ничего особенного, Северус. Просто я потерял бдительность. Знаю ведь норму – разбирать не более половины страницы. Но сегодня ночью решил увеличить нагрузку. Думал, удастся прочитать еще пару страниц. Не смотри на меня так осуждающе.
- Осуждающе? Вот уж нет. Скорее недоумевающе. Просто так вы этого не сделали бы. Обычно все ваши шаги продуманы, рассчитаны наперед. А здесь допущена такая непозволительная оплошность. Вот меня и интересует, что вызвало столь неожиданный всплеск работоспособности, едва не стоивший вам жизни?
- Про мою расчетливость ты действительно все знаешь. Но ведь и я отлично знаком с твоей проницательностью. А потому мне кажется, что причина моей «оплошности» тебе уже известна. Я вторую ночь не могу заснуть. Как только закрываю глаза, вижу Гарри. Как он извивался на кровати. И еще эти стоны. Северус, я совершенно не могу слышать стоны мальчика. Господи, он такой юный, у него…
- Еще скажите, что у него вся жизнь впереди! – грубо перебил директора Снейп. Увидев, что старик потупил взор и невольно съежился, зельевар продолжил: - Приблизительно такого объяснения я и ждал. Но могу вас успокоить: все с вашим Поттером нормально. Я вчера его осмотрел и отправил в башню.
- Замечательная новость, Северус, - заулыбался Дамблдор. – Никаких последствий ночного отравления не было?
- Никаких. Хотя нет, одно все-таки имелось. Ваш любимец здорово проголодался. Но все-таки я строго-настрого запретил ему что-либо есть до завтрака.
- Вот как? – озорно блеснул глазами директор. – И что же Гарри?
- Возможно, вы удивитесь, Альбус, но Поттер впервые послушался. Опустил глаза и безропотно поплелся в башню.
- Да, - вздохнул Дамблдор, еле сдерживая улыбку и вспоминая тишину ночной кухни и Гарри, жадно уписывающего картофельное пюре, - действительно послушный мальчик. А что тебя привело ко мне в столь ранний час?
- Вот она, - Снейп кивнул на лежащую книгу. – Не уверен, что сейчас подходящее время затевать серьезный разговор. Вы слишком слабы для этого.
- За меня не беспокойся. Твои зелья творят чудеса. Не знаю, что именно ты мне дал, но слабости я уже не чувствую. И зачем тебе понадобилось «Бессмертие»?
- Альбус, скажите, я часто обращался к вам с какой-либо просьбой?
- Крайне редко, Северус. Чрезвычайно редко.
- Сегодня будет один из таких исключительных случаев… - Снейп вскинул голову и, прищурившись, посмотрел на директора. – В тот день, когда погиб Блэк и стало известно, что за связь существует между Темным Лордом и Поттером, я настолько был ошеломлен услышанным, что повел себя странно. Надеюсь, вы понимаете, чем были вызваны мои упреки в ваш адрес. Выяснить, что все жертвы напрасны… Не знаю даже, как я тогда сдержался.
- Ну не очень-то ты и сдерживался, - отведя глаза от собеседника, поправил его Дамблдор. – Нет, конечно, крика в кабинете не было, но этот тон. До сих пор кровь в жилах стынет, когда вспомню твои глаза. Но я сделал все, что было в моих силах на тот момент - постарался объяснить свои поступки. Судя по тому, что мы вновь возвращаемся к этой теме, твоего прощения мне не получить?
Снейп презрительно хмыкнул и покачал головой.
- Полноте, Альбус! Так ли уж вам нужно мое прощение? Жили же вы без него столько времени.
Во взгляде Дамблдора читалась душевная боль.
- Я жил надеждой заслужить его в оставшееся мне время. Не смотри на меня так, Северус. Я думал… когда твой гнев сойдет и вернется способность рассуждать хладнокровно, ты поймешь, что у меня не было иного выхода, и простишь своего старого учителя и друга. Это все, что мне осталось желать. Я хочу от жизни всего два подарка…
- Два? – вскинул бровь Снеп.
- Именно. Мне, как воздух, необходимо два прощения – твое и Гарри.
Снейп какое-то время молчал, обдумывая ответ директора. Потом поднял глаза на Дамблдора и кивнул.
- Скажем так, Альбус, за Поттера решать не могу, но я готов.
Старик выглядел ошеломленным.
- Готов? Простить?! Северус, да ты…
- Не спешите, господин директор. Пожалуйста, не спешите. Все не так просто. Я склонен согласиться с известной мудростью: «Простить значит понять». Одна из целей моего сегодняшнего визита как раз в том и заключается. Я хочу понять.
- Разве тебе не хватило моих объяснений, Северус? Тогда давай вернемся к нашему прежнему разговору и…
- Нет, Альбус, - перебил Снейп, - мотивы ваши мне известны – вы объясняете очень доходчиво. Я хочу получить от вас иные доказательства, убедиться, что вы действительно сделали все, что было в ваших силах, и что вот эта книга – возможно, его единственная надежда на спасение.
- И что же еще ты хочешь узнать?
- Все. Я хочу быть в курсе всего, что вы делали и делаете для того, чтобы он выжил. Меня интересуют и предпринимаемые сейчас меры, и возникшие новые идеи.
На какое-то время Дамблдор словно погрузился в себя.
- Этого будет довольно? – наконец спросил он. – Всего-навсего необходимая информация, и я получу от своего Мастера Зелий долгожданное прощение?
- Да, Альбус, если я пойму, что вы действительно боролись за его жизнь, что сделали все возможное и невозможное. И еще…
- Очевидно, с этого самого «еще» и нужно было начинать, - улыбнулся директор. – Сдается мне, что ради него ты и пришел ко мне такую рань. Что ж, прости, я весь во внимании.
- Полгода тому назад в этом кабинете вы рассказали мне правду о последнем хоркруксе Темного Лорда. Несмотря на многочисленные просьбы, вы запретили мне участвовать в своих поисках. Приведенные аргументы показались тогда достаточно убедительными. Но прошло полгода, а проблема так и осталась неразрешенной.
- Обвиняешь меня в бездействии? – опешил Дамблдор. – Подожди, Северус, разве ты не видишь, что я предпринимаю. Или ты считаешь, что отдавать еженощно последние силы этой книге-вампиру меня вынуждает праздное любопытство? Не ожидал от тебя, - покачал головой раздосадованный старик.
- Не обижайтесь, Альбус. Я не слепой и все, что делается, вижу. Только вот результаты…
Губы директора нервно подрагивали.
- Ты прав, Северус. Какие тут могут быть обиды? Пока я продвинулся очень недалеко в своих поисках. Не уверен, что они вообще увенчаются успехом. Остается надеяться на чудо.
Услышанное явно не понравилось Снейпу.
- Значит, «чудо»? Знаете, Альбус, я ведь всегда полагал, что огромный жизненный опыт помогает вам в поисках истин. А теперь вот думаю, что в нашем случае он словно якорь, сдерживающий вас.
В глазах Дамблдора читалось одновременно и недоумение и несогласие, но перебивать собеседника он не решился.
- Я понял, что многочисленные загадки, связанные с хоркруксами, попали в поле вашего зрения задолго до рождения Поттера.
- Верно, Северус. Только ты, пожалуйста, не думай, что, пытаясь решить все эти задачки, я стал большим специалистом по консервации обломков расчлененных душ. Нет, боюсь, что пока это все-таки непостижимая область магических знаний. Сколько раз я давал себе зарок бросить все исследования. И действительно останавливался, но лишь до той поры, пока в «Бессмертии» не появлялась новая запись.
- И часто они появляются?
- Большая их часть возникла, когда был жив Фарамант – тот протоколировал каждый свой шаг. Том любил делать записи гораздо меньше. В последнее время наступило относительное затишье. За десять лет – только пара страниц.
- Вы слишком долго читали эту книгу в одиночестве, Альбус, и постепенно смирились с мыслью, что помочь мальчишке вряд ли удастся. Питая к нему привязанность, вы с завидным упорством еженощно разбираете эти жуткие каракули, но внутри себя, сознайтесь, уж не верите в благополучный исход дела.
- Не приписывай мне того, чего на самом деле нет, - строго заметил Дамблдор. – Без веры я бы давно уже все забросил.
- Даже если так… вы сами назвали его спасение «чудом». Так вот я пришел, чтобы тоже иметь возможность принять участие в ваших поисках.
- Но мы совсем недавно говорили с тобой об этом, Северус.
- Мне не понравился тот наш разговор, господин директор. Точнее, не понравилась собственная уступчивость. В прошлый раз я лишь робко поцарапался в эту таинственную дверь, а пообщавшись с вами, послушно ретировался. Сегодня же я вновь здесь. И в этот раз я настаиваю, Альбус. Вы слышите стук? Впустите меня!
Дамблдор во все глаза уставился на коллегу.
- Не скрою, ты меня озадачил. Уж если Северус Снейп снизошел до просьбы, а потом и до требования, значит, его намерения более чем серьезные… - Дамблдор внезапно улыбнулся зельевару. - Но почему ты так уверен, что твои поиски будут успешнее моих?
Снейпа вопрос не смутил.
- Причин несколько. Вы хотите знать все?
- Будь уж так любезен, Северус.
- Ну что ж… Во-первых, я еще не напуган серией ошибок и неудач, с которыми столкнулись вы, больше верю в успех и отнюдь не склонен считать его «чудом». Далее, кому, как не вам, известна моя давняя слабость к поисковой деятельности. Смею напомнить, что сложность грядущих исследований меня обычно только раззадоривает. Касаемо последней причины, прошу заранее меня извинить. Я просто моложе вас, Альбус, и, как следствие, у меня больше выносливости и сил. Думаю, что причин было названо немало.
- Немало. Это верно, - согласился Дамблдор и вдруг бросил на собеседника хитрый взгляд. – Вот только о главном ты умолчал. Нет, с логическими доводами у тебя все нормально. Как и всегда, впрочем. Но в конкретном случае, мне кажется, что главный двигатель твоей исследовательской активности – дела душевные.
- А вот здесь, пожалуй, мы с вами остановимся, господин директор. Не думаю, что вам будет интересно копаться в душе такой темной, мрачной личности.
- Интересно, Северус, еще как интересно. Ты как неразрешимая задача, вечная загадка. С остальными мне обычно бывает гораздо проще.
Снейп довольно хмыкнул.
- Остальным было просто не под силу выстоять перед атакой сильнейшего легилимента волшебного мира. Мне же посчастливилось. И не один раз. Не спрашивайте больше ни о чем, Альбус. Ответ вам не понравится.
- Прежде чем открыть дверь, в которую ты так настырно барабанишь, я хочу получить этот пусть даже нелицеприятный ответ.
- Хорошо. Полгода я ждал и не вмешивался. Еще бы! Сам великий Альбус Дамблдор бьется над интересующей меня задачей! Конечно, можно было бы втайне подключиться к исследованию и самому, но я дал вам слово. И каковы итоги? Они неутешительны. Я все понимаю. Сложнейшая задача. Отсутствие свободного времени. Ухудшающееся здоровье. Слабость. Подчас полное отсутствие сил. А потому довольно, Альбус. Хватит носиться в этой круговерти в одиночестве. Я пришел затем, чтобы сказать: единовластие закончилось! Вам придется подвинуться и дать мне место по правую руку от себя. Независимо от исхода нашего разговора я начинаю собственные исследования. Пожалуйста, не чините мне препятствия – это бесполезно. Но лучше все-таки вдвоем лить воду на одну мельницу, чем устраивать противостояние.
- Вот даже как? – Дамблдор выглядел потрясенным: подобного напора он абсолютно не ожидал. – Северус, не горячись. Ты спас мальчика от яда, и эта история помогла тебе увероваться в то, что все так просто.
- Нет, история с отравлением позволила мне открыть гораздо более важную истину: на смерть я его не пошлю.
Дамблдор вздрогнул.
- И какая помощь тебе нужна?
- Для начала познакомьте меня со всеми своими исследованиями и неудачами, откройте доступ к библиотеке Блэка и дайте возможность работать с «Бессмертием».
Дамблдор сидел, покачиваясь в кресле. Словно понимая всю напряженность разговора, Фоукс не издавал ни звука, директора на портретах тоже безмолвствовали и не шевелились. Снейп почувствовал, что от напряжения у него сводит мышцы спины. Внезапно директор поднялся из-за стола и, улыбнувшись, протянул зельевару руку:
- Добро пожаловать, Северус. Я рад. Я очень рад твоей настойчивости… - почувствовав ответное пожатие крепкой руки, Дамлбдор продолжил: - А теперь самое время обговорить детали.
Но сделать это им помешали. Дверь внезапно распахнулась, впуская запыхавшегося гостя.
На завтраке Гарри снова очутился в центре внимания. Но выработанный с годами иммунитет против глазеющих на него зевак помог и в этот раз. Сопровождаемый Роном, он быстро пробрался на привычное место за гриффиндорским столом, притянул к себе тарелку, которую заботливая Гермиона наполнила овсянкой, и целиком занялся увлекательным процессом поглощения пищи. Но напрасно юноша полагал, что инцидент со съеденным яблоком исчерпал себя. Рон счел долгом посвятить в их утреннюю разборку сначала Гермиону, а потом Джинни. Сидевшие по соседству братья Криви тоже стали невольными слушателями «яблочной трагедии» Гарри. Замешкавшиеся Фред и Джодж успели к финалу истории. Одним словом, если бы не одно событие, случившееся в конце завтрака, то вскоре о «яблоке раздора» узнал бы весь Гриффиндор.
Гарри уже собирался приструнить разошедшегося друга, как вдруг в дверь Большого зала просунулась веснушчатая физиономия третьекурсника из Хаффлпаффа. Он набрал в легкие побольше воздуха и огласил просторное помещение своей сногсшибательной новостью:
- Эй вы, обжоры! Братья Криви только что повесили новую газету. Обхохочешься! Бегите скорее смотреть, пока Филч не нарисовался!
Второго приглашения студентам не потребовалось. Прекрасно зная о феноменальных способностях Филча появляться в самое неподходящее время и его непримиримую вражду с творческими плодами братьев Криви, ребята поспешили в просторный холл перед Большим залом. Очень хотелось лично рассмотреть фотографии и карикатуры Колина, а также стихотворные комментарии к ним остроумного Денниса.
Рон вскочил из-за стола первым, Гарри потянулся следом за ним и кивнул Гермионе. Но поднявшаяся в Большом зале суета изменила планы друзей. Мощная волна жадных до новостей студентов устремилась к выходу, сметая все и вся на своем пути. Она легко подхватила гриффиндорскую троицу и понесла ее к двери. Сопротивляться было бесполезно, поэтому Гарри, Рон и Гермиона расслабились и позволили стремительному потоку дотащить себя до вывешенной газеты. Через пару минут их путешествие закончилось прямо у места назначения.
Гарри очухался первым. Он поправил расстегнувшуюся в толпе мантию, снял с левого уха болтающиеся очки и водрузил их на нос, схватил за руку все еще не пришедшую в себя Гермиону и, наконец, устремил взгляд на очередной выпуск «Хогвартских сюрпризов».
А посмотреть было на что. Колин одарил благодарную публику большим количеством потрясающих фотографий. Узники теплицы были запечатлены в тот момент, когда им наконец-то удалось вырваться из тесных объятий бой-огурцов. Таким образом, жертвы легендарного зачета предстали перед обитателями Хогвартса во всей «красе».
Дину Томасу тоже не повезло с опубликованными фотографиями. На них грязный, как свинья, Гойл, одуревший от страха, тащил на себе из теплицы сразу двоих. Точнее, первый его «пассажир», Панси Паркинсон, передвигалась сама, намертво вцепившись в залитый слизью плащ своего спасителя. А вот находящегося в полуобморочном состоянии Дина толстяк тащил на руках.
- Вы только посмотрите, как он его прижимает-то! – завывал от смеха третьекурсник из Хаффлпаффа.
- Прямо к сердцу! – вторил его звонкоголосый приятель.
- А Паркинсон, смотрите, - визжала юная особа из Равенкло, - как вцепилась в Гойла! Не оторвать. А глаза-то, глаза какие, жуть!
- Джон, прочти еще раз стишок о Крэббе и Уизли. Только погромче.
Себя Гарри на фото не нашел. Конечно, он жалел друзей. Но удержаться от смеха в этой ржущей толпе было практически невозможно. Да и случай чудесный подвернулся – можно было отплатить Рону его же монетой. Пусть почувствует, каково это… Гарри подтолкнул локтем багрового от негодования друга и, ткнув пальцем в одну из фотографий, поинтересовался:
- Так что ты там говорил сегодня утром про мои странные предпочтения и наклонности? Намекал даже, что спать со мной рядом опасался. Да, Рон! Куда мне до тебя! Особенно вон та фотка хороша, крайняя. Сколько пыла, сколько нежности! Ладно, не злись, я тоже пошутил. И как оно, Рон, понравилось?
Но ответить тот не успел. Почти в то же самый миг раздался язвительный голос Малфоя:
- Что, Поттер, твои верные оруженосцы тоже купились на сплетни Паркинсон и Булдстроуд? Ай как нехорошо!
- И не говори, Малфой, легковерное у нас с тобой окружение. Такого о себе наслушался, до сих пор отойти не могу.
- Из-за твоей мании спасать всех подряд, Поттер, меня едва в геи не записали. Ведь так? – уточнил он у багровых от стыда Крэбба и Гойла.
- Судя по фотографиям, тут все хороши! Одни геи на курсе, - хмыкнул Гарри и усиленно заработал локтями, стараясь выбраться из напирающей сзади толпы. За ним по пятам следовал Малфой.
- Оклемался? – поинтересовался он, оправляя помятую одежду.
- А ты сам не видишь? – огрызнулся Гарри. – Я уже раз десять пожалел, что потащился за тобой в эту теплицу. Ты бы заткнул рот своим языкастым подругам, а.
- Уже, - уведомил собеседника Малфой, - но если ты рассчитываешь на мою благодарность за спасение, Поттер, то вынужден тебя разочаровать…
- Засунь эту благодарность… сам знаешь куда! – вспыхнул Гарри и резко развернулся, собираясь уходить.
- Эй, Поттер! – окликнул его слизеринец. Внезапно он подошел к Гарри совсем близко и, слегка наклонившись, зашептал тому прямо в ухо: - Я никому не скажу. Слушай, Поттер, а на самом деле… ты случайно не создающий?
Гарри уставился на слизеринца, как обычно смотрят на неразумных детей.
- Да у нас, похоже, в Хогвартсе настоящая эпидемия. Эпидемия идиотизма. Пока не поздно, дуй в больничное крыло, Малфой. Там тебе, надеюсь, помогут.
Глядя вслед уходящему гриффиндорцу, Малфой не скрывал своей улыбки.
- Я же говорил, что «избранный» и «меченый» - более чем достаточно. А они заладили: «Создающий! Создающий!» Идиоты!
А в это время стоящий у газеты Блэйз Забини тщетно пытался отыскать глазами Колина или Денниса. Фотография в нижнем левом углу окончательно лишила его покоя. И пусть на переднем плане была запечатлена разъяренная Булдстроуд – это не самое страшное. Куда важнее задний план фотографии: перепуганная Грейнджер в поисках спасения жмется к мужественному снайперу их «боевой тройки», то есть к нему, к Блэйзу. И столько в ее глазах тревоги, столько беспокойства. Ох, вот так бы прижать девчонку к себе и укрыть ее от всех… Мерлин, что за непристойные мысли! И куда провалились эти чертовы Криви?!
Но Криви и не думали никуда проваливаться. Пока падкий на лесть Деннис принимал поздравления и расшаркивался с профессорами, оценившими его остроумие по достоинству, Колин проводил время в довольно приятной компании. Ему всегда нравилась Грейнджер. Он давно питал слабость к умным девушкам. Нет, ни о каком флирте речь не шла. Просто ему приятно было общаться с ней в те редкие минуты, когда Гермиона обращалась к Колину с какой-то просьбой. Например, сегодня ей зачем-то понадобилась фотография, где она выбирается из теплицы с Булдстроуд и Забини. Наверное, как и большинство вчерашних жертв, Гермиона хотела уничтожить компромат. И как ни уверял юноша, что она на фото очень симпатично выглядит, особенно в сравнении с Миллисентой, Гермиона осталась непреклонной, требуя снимок. «Да пожалуйста! Для хорошего человека ничего не жалко», - думал Колин, глядя вслед убегающей девушке. В руках она уносила свою добычу – фотографию, где из-за дородной фигуры Булдстроуд робко выглядывала сама Гермиона и где один небезызвестный слизеринец заботливо обнимал ее за талию.
«Хогвардские сюрпризы» радовали своих читателей гораздо дольше обычного. Ко всеобщему изумлению, Филч так и не появился, а иных врагов у творчества братьев Криви в замке не было. Но часа через полтора, когда студенты успели выучить куплеты Денниса наизусть, газету все-таки сняли. Только вот сделал это отнюдь не школьный смотритель. Маленький и юркий профессор Флитвик в компании с высокой и очень строгой профессором Вектор, извинившись перед несколькими запоздавшими студентами, торопливо сняли «Хогвартские сюрпризы», пообещав через какое-то время вернуть газету авторам. Потом преподаватели как-то уж слишком поспешно ретировались из зала. Попытавшиеся подслушать разговор Флитвика и Вектор вынуждены были уйти ни с чем, потому что из всего сказанного удалось разобрать только слова «еще не хватало» и «Опекунский совет».
Впрочем, сам факт исчезновения газеты никак не повлиял на фантастическую популярность творческого дуэта братьев Криви.
И, наконец, знакомство с выставленными фотографиями заставило шестикурсников Хаффлпаффа и Равенкло по-иному взглянуть на перспективу собственного зачета по гербологии, который им предстояло сдавать в понедельник. Страх пережить приключения гриффиндорцев и слизеринцев толкнул их на отчаянный шаг.
Полчаса спустя после снятия газеты взволнованный второкурсник влетел в общую гостиную Гриффиндора и направился прямиком к уютно развалившимся в креслах Фреду и Джорджу.
- К вам пришли, - загадочно поведал он.
- Мило, - отозвался Фред. – Кто?
- Они с других факультетов. Просят вас выйти из башни. У них к вам какой-то разговор.
- А ты часом не заливаешь, наш юный друг? – позевывая, уточнил Джордж.
- Я обещал передать их просьбу. Это все. А дальше решайте сами.
Мальчишка развернулся и, прежде чем близнецы успели еще что-то спросить, выскочил из гостиной.
Братья переглянулись, пожали плечами, но почти одновременно поднялись и направились к выходу.
У портрета Полной дамы их ждала странная делегация шестикурсников Хаффлпаффа и Равенкло.
- Вот так встреча! – изумился Фред. – Чем обязаны?
- Нам нужна ваша помощь, - ответила за всех Падма Патил.
Студенты напрасно боялись появления Филча и его традиционной расправы с очередным номером «Хогвартских сюрпризов». В тот самый миг школьному смотрителю не было никакого дела до издательской фирмы Криви: он находился слишком далеко от Большого зала. Зато своим неожиданным визитом он помешал Дамблдору и Снейпу обговорить детали совместной исследовательской деятельности.
Филч ворвался в кабинет директора без стука, широко распахнув дверь. По дороге он сбил одну изящную этажерку, но даже не обернулся.
- Господин директор, - хрипло прошептал смотритель, задыхаясь от бега, - если вам нужно еще раз меня унизить, то я во всем раскаиваюсь. Где она?
- Аргус, - испуганно произнес Дамблдор, - попытайся успокоиться. А потом ты все нам расскажешь.
Филч не стал протестовать, он торопливо плюхнулся в кресло, уронил голову на стол, обхватил ее руками и запричитал:
- Накажите меня. Я на все согласен. Но ее не трогайте! Она все, что у меня есть. Сжальтесь над стариком.
Ошеломленные увиденным и услышанным, Снейп и Дамблдор переглянулись. Подумать только: Филч, непробиваемый Филч, гроза всех студентов Хогвартса, человек без сердца и без души (как говорили за его спиной), сейчас уткнулся носом в директорский стол, умоляя растерявшегося Дамблдора вернуть «ее».
- Я все понимаю, - твердил завхоз. Разобрать его слова было очень сложно: сквозь всхлипывания слышались лишь отдельные фразы: - … некрасивая… сваливается шерсть… часто линяет… старая… вместе… столько лет…
Снейп почти силой заставил Филча проглотить успокоительное зелье и, забрав у него склянку, спросил:
- Что случилось с вашей кошкой, Аргус?
- Она пропала! – закричал Филч. – Я с ног сбился, весь замок облазил, но так ее и не нашел. Да это и понятно. Разве мне под силу отыскать мисс Норрис, если ее спрятал Альбус Дамблдор? – не обращая ни малейшего внимания на буквально онемевшего от такого заявления старика, Филч продолжил покаяние: - Я никогда не сделал бы вам ничего плохого, господин директор. Но вы сами меня вынудили. Я два месяца охотился за хулиганами. Эти мерзости на стене становились все хуже. Но мне и в голову не пришло, что это директор школы так развлекается!
- Ну хватит! Аргус, о каких развлечениях вы говорите?
- Я бы и сам не поверил в это, господин директор. Да и кто поверит такому, будучи в здравом уме? Но краска профессора Вектор...
- Она использовала краску? – Снейп был неприятно удивлен этой новостью.
- Это я ей позволил, - сознался Дамблдор, - нужно же было изловить любителей наскальных рисунков. Они переходили уже все границы прилич… - старик внезапно смолк на полуслове и распахнул глаза: - Так что же получается? Выходит, на краске появилось…
- Ваше имя, господин директор! – подтвердил Филч.
В кабинете повисла тяжелая пауза.
- Теперь я, кажется, начинаю понимать странное поведение нашего школьного смотрителя, - грустно улыбаясь, почти прошептал Дамблдор. – Аргус, да как же так? Вы столько лет работаете со мной. Конечно, случаются периоды, когда я, по мнению собственных коллег, впадаю в детство, - директор покосился на Снейпа, а тот предпочел отвести свой взгляд, - но не до такой же степени. Мне жаль, мой дорогой, но произошла ошибка. Вас, похоже, разыграли.
- Если Вектор все сделала правильно, ошибки быть не может, - явно горячась, заявил Снейп.
- Но я не делал никаких записей на стене, Северус. Я могу поклясться вам в этом, Аргус, - Дамблдор даже побледнел от волнения.
- Не нужны мне сейчас ничьи клятвы, - буркнул Филч. - Альбус, если это не вы… простите меня за вчерашний завтрак и незапланированную уборку в этом кабинете. Только верните мне мисс Норрис, - Филч опять всхлипнул.
- Так мед, гречка и полчища домовиков в моем кабинете – это ваша месть? Ох, Аргус, Аргус. Ну вы только представьте картину, как я втихаря пишу про вас гадости на стене. Да как вам такое только в голову пришло?
- Но Вектор с Флитвиком сказали, что ошибки быть не может, - повторил Филч. - Видели бы вы их лица, когда появилось ваше имя, господин директор.
- Северус, а ведь кто-то нашел способ обойти уникальные способности вашего с Вектор изобретения. Мы просто обязаны с этим разобраться. Но это все потом. Теперь о пропавшей мисс Норрис. Очень жаль, Аргус, но я не имею ни малейшего понятия, куда делась ваша кошка, и уж точно не повинен в ее исчезновении.
Филч поднял голову и недоверчиво взглянул на директора.
- Так это не вы ее… того… спрятали?
- Мстительность мне никогда не была свойственна, - добродушно сознался Дамблдор. – А уж обидеть бедное животное… Нет, Аргус, на это я бы никогда не пошел.
- Господи! – простонал Филч. – Да куда же она делась? Я просто не знаю, где искать собственную кошку. Альбус, неужели она…
- Не надо ее раньше времени хоронить. Давайте сделаем так: через час в школе появятся члены Опекунского совета. Вы, Аргус, пока продолжите поиски, а я подключусь к ним, когда наши многоуважаемые гости покинут школу. Будем надеяться, что они не задержатся надолго.
- И вы поможете мне ее искать? – недоверчиво переспросил Филч. – После всего, что я натворил?
- Кто старое помянет, тому… - впрочем, вы и сами знаете, как там дальше, - хихикнул Дамблдор. – Все будет в порядке, Аргус. Ну не провалилась же она сквозь землю. Найдем.
Филч вскочил с кресла и бросился к двери. Уже у самого выхода он обернулся и посмотрел на директора:
- Сколько раз убеждался, что увлечение волшебными штучками до хорошего не доводит, а купился на эту краску, как ребенок. Я ведь от злости словно оглох и ослеп. Простите меня еще раз, Альбус.
Когда дверь за школьным смотрителем закрылась, Снеп покачал головой и осторожно заметил:
- Все это, конечно, хорошо. Но дело в том, что краска и правда действует без ошибок.
- Так ты серьезно думаешь, что это я писал не стене?
- Нет, конечно, я так не думаю. Но как объяснить такой сбой? Ума не приложу.
- Не было никакого сбоя, Северус. Сдается мне, что мы имеем дело с каким-то новым заклинанием.
Снейп даже вздрогнул от неожиданности.
- Вы думаете, Уизли?
Дамблдор кивнул:
- Почти уверен. Но ты, мой мальчик, пока в это дело не лезь. Я сам постараюсь разобраться. А сейчас у нас с тобой есть полчаса, чтобы подкрепиться и подготовиться к приему гостей. Винки! – позвал он домовика. – Что тебе заказать на завтрак, Северус?
URL записиГлава 9
Об исследователях, мстителях, опекунах и сквибах...
Об исследователях, мстителях, опекунах и сквибах...
- 1 -
Яблоко раздора
Гарри недовольно ворочался в постели: утреннее солнце, казалось, устроило за ним настоящую охоту. Одеяло могло бы спасти от ярких лучей, но под ним было очень жарко.
- Вставай, соня, завтрак проспишь!
Гарри решил проигнорировать призыв друга, но Рон посмотрел на это дело иначе, запустив в лежебоку подушкой. Издав недовольный вопль, Гарри стянул с головы увесистое «послание» и отправил его по обратному адресу.
- Подожди, - попросил он, поднимаясь, - я быстро соберусь. Ужас, как есть хочется.
- Не спеши, - отозвался Рон, - времени еще навалом. А я уже заморил червячка, пока ты спал, - он продемонстрировал другу надкусанное яблоко. – Нашел твои запасы. Хочешь, оставлю половинку?
- Вставай, соня, завтрак проспишь!
Гарри решил проигнорировать призыв друга, но Рон посмотрел на это дело иначе, запустив в лежебоку подушкой. Издав недовольный вопль, Гарри стянул с головы увесистое «послание» и отправил его по обратному адресу.
- Подожди, - попросил он, поднимаясь, - я быстро соберусь. Ужас, как есть хочется.
- Не спеши, - отозвался Рон, - времени еще навалом. А я уже заморил червячка, пока ты спал, - он продемонстрировал другу надкусанное яблоко. – Нашел твои запасы. Хочешь, оставлю половинку?
Взгляд Гарри метнулся к подоконнику. Как и следовало ожидать, подарка Снейпа там не оказалось.
Того, что произошло дальше, не ожидал никто, включая и самого Гарри. Он и представить себе не мог, что способен так переживать из-за съеденного яблока, тем более что вернуть его уже было невозможно. Но, охваченный гневом, юноша разошелся не на шутку.
- Зачем ты его взял? Кто тебе разрешил? – почти закричал Гарри.
Рон еще не понял, насколько серьезен его приятель, а потому попытался отшутиться:
- Записки «Руки прочь от моего яблока!» я там не видел, - он улыбнулся, подмигнул рассерженному Гарри и откусил от сочного плода. – И вообще, когда нам требовалось разрешение, чтобы что-то друг у друга съесть?
Рон хмыкнул, вновь с аппетитом вгрызаясь в белую мякоть. Губы Гарри едва заметно задрожали.
- Бывают исключительные случаи! – воскликнул он, бледнея на глазах изумленных друзей. – Мало ли, какие планы были у меня насчет этого яблока!
- Гарри, да ты что, серьезно? И какие же могут быть планы, кроме того, чтобы его съесть?
- Неважно. Были и все. Теперь-то уж какая разница!
Рон недоумевающе уставился на друга:
- Ну уж извини. Или какая мне там кара полагается? Только смертельный приговор не выноси, ладно? Я ведь и понятия не имел, что тебя так потянуло на яблочки.
- Ладно вам ссориться из-за какой-то ерунды, - вмешался сердобольный Невилл. – Рон, прекрати. А ты, Гарри, не расстраивайся. Можно после завтрака заскочить на кухню. Домовики тебя обожают и притащат столько яблок, сколько пожелаешь.
- Да ну вас, - отмахнулся Гарри. – Вы ничего не понимаете! Мне нужно было только одно…
- Стоп, ребята! – перебил его Рон. – Любопытно. Очень любопытно. За одну ночь мой друг стал жмотом. Что-то здесь не так.
- Ладно, - махнул рукой Гарри, – лопай и дальше. Только смотри не подавись!
- Я, кажется, понял! – Невилл улыбнулся приятелю и осторожно предположил: – Тебе кто-то подарил это яблоко, да?
- С ума сойти! – закатил глаза Симус Финниган. – У Поттера новое увлечение. Поздравляю, друг. Она из Гриффиндора?
Друзья отреагировали на эту новость довольно живо: Дин Томас пожал Гарри руку, а Невилл дружески хлопнул его по плечу. Только Рон не спешил присоединиться к поздравлениям. Суженные глаза и красные пятна, выступившие на щеках, свидетельствовали о том, что он сильно уязвлен и обижен. А в такие минуты Рон становился мстительным.
- А ты, Симус, точно знаешь, что это «она»? Учитывая последние события, я…
Друзья потупили глаза и молчали.
- Не надо, Рон, - попытался остановить приятеля Дин Томас, - ты же сам вчера громче всех кричал, что Паркинсон с Булдстроуд несут полную чушь.
- Ну сегодня я уже не так в этом уверен. Вы только посмотрите, сколько страсти из-за какого-то дурацкого яблока. Может, в словах этих сплетниц была доля истины, и теперь из-за слизеринского хорька наш герой на людей кидается?
- Слизеринский хорек? – морща лоб, переспросил Гарри. – Малфой-то здесь при чем?
- Ну не я же вчера рванул за ним в теплицу, - развел руками Рон. – С чего бы ты вдруг проявил подобную прыть, если бы…
- Если бы что? – повышая голос, уточнил Гарри. – Ну, продолжай.
- Хватит, Рон! – прикрикнул на одноклассника Невилл. – Эта Паркинсон столько баек нарассказывала за все годы, что хоть книгу издавай. Нам нужно просто предупредить Гарри о тех слухах, которые распространились, пока он спал в больничном крыле.
- Очередная порция сплетен? – хмыкнул Гарри. – Я к ним давно уже привык. Что же на этот раз? Давайте выкладывайте.
Друзья явно медлили. Они долго мялись, наконец, Симус решился.
- Такого ты о себе точно не слышал, - интригующе начал он. И оказался прав.
В конце рассказа Гарри было не до смеха. Он в растерянности смотрел на Невилла, пунцового, как маковый цвет, видел, как Симус пожимает плечами, и едва слышал осторожные комментарии Дина («это ерунда», «полный абсурд», «конечно, этому никто не верит»). А вот Рон упорно молчал. Он лишь внимательно разглядывал друга, которого бросало то в жар, то в холод от услышанного. Посмотрев приятелю в глаза, Гарри вздрогнул: на миг ему показалось, что тот получает удовольствие от происходящего спектакля. Это стало последней каплей.
- Все! – закричал Гарри, зажав уши руками. – Хватит! Я больше не хочу слушать весь этот бред!
- Бред? – оживился Рон. – Слава Мерлину. Так значит, мы все снова можем спать спокойно? Ну… ты понимаешь, о чем я… – он неприятно ухмыльнулся. Эхом по комнате прокатился смешок Симуса, всегда питавшего слабость к пошловатым шуткам.
Но Гарри было не до веселья. Гневно взглянув на друга, он поинтересовался:
- А сегодня ночью? Ты чувствовал себя неспокойно рядом со мной?
- Он шутит, Гарри, - уточнил взволнованный назревающей ссорой Невилл.
- Так это шутка, Рон? Тогда мне не нравится твое чувство юмора. Я и сам не знаю, зачем полез за Малфоем. Но уж точно не за тем, что вы там себе нафантазировали. И дело даже не в этом хорьке. Я бы вернулся в теплицу за любым из вас, а за тобой, Рон, в первую очередь.
- Забавно. Значит, ради меня ты готов на риск, но при этом скандалишь из-за какого-то паршивого яблока.
- Оно не паршивое, Рон! Ты просто ничего не знаешь.
- Это я уже понял. Друг, ты меня пугаешь. Ну-ка давай колись, кто та красотка, что презентовала тебе на свидании это яблоко. Мы из-за него едва не рассорились.
- Красотка? – Гарри разыграл изумление. – Тебя не поймешь, Рон. Минуту назад ты верил в бредовую идею моей тайной страсти к Малфою. А теперь тебе уже мерещатся какие-то красотки. Не было никакого свидания. Понял?
- А где же ты тогда шлялся ночью? – подозрительно прищурившись, осведомился Симус. – Я проснулся, а твоя кровать пуста. Куда же еще сбегают ночью старшекурсники, если не на свидание?
- Ага! – зло рассмеялся Гарри. – Конечно, я был на свидании. Где же еще? Даже на двух. Вот и яблоко на память принес. А ты, мой лучший друг, съел его и не подавился…
- Два? Сразу два свидания? – нетерпеливо перебил его Рон. – А ты, я вижу, зря времени в больничном крыле не терял. Тогда хоть намекни нам, кто они? Красотки?
- Даже не знаю, что сказать… это дело вкуса, - начал Гарри и, живо представив два своих «свидания», еле сдержался, чтобы не расхохотаться. – Оди… одна из них…
- Блондинка? – не выдержал Дин.
- Ну… в какой-то степени, - замялся Гарри, вспомнив свою ночную пирушку с Дамблдором. – Волосы длинные, серебристые…
- Ох! – застонали Дин и Симус – большие поклонники смазливых блондинок.
- А вторая? – поинтересовался Невилл.
- Вторая? – Гарри живо представил себе Снейпа, склонившегося над пергаментом. – Вторая – жгучая брюнетка.
- Брюнетка? – завистливо ахнул Рон. – Это от нее ты получил яблоко? Поэтому так и расстроился, да? Если б я только знал…
- Все, хватит говорить об этом, - не выдержал Гарри. – Никто мне ничего не дарил. Просто люблю я эти яблоки! Понимаете? Люблю. А поскольку лакомиться уже нечем, - Гарри взглянул на жалкий огрызок, зажатый в руке друга, - то давайте считать тему закрытой. Я в душ. Ты подождешь меня, Рон?
Гарри выскользнул из комнаты. Невилл, глядя ему вслед, покачал головой:
- Нет, он здорово расстроен. Угораздило же тебя, Рон. Не мог до завтрака потерпеть.
- Да кто ж знал-то, - развел руками тот. - Я даже и не предполагал, что он их так любит, эти яблоки. Ладно, поговорю с близнецами. Что-нибудь придумаем.
- 2 -
Зачем тебе «Бессмертие»?
Зачем тебе «Бессмертие»?
- Альбус, очнитесь! Вы слышите меня? Пожалуйста, не закрывайте глаза. Вы что-нибудь видите?
Сквозь густую пелену серого тумана Дамблдор старался рассмотреть человека, зовущего его по имени. Этот голос был вроде бы знаком старику, потерявшемуся в непроглядной дымке. Он собрал оставшиеся силы и…
Туман начал расступаться, словно испугавшись человека с крючковатым носом и черными, как уголь, глазами. Сознание директора постепенно прояснялось, память медленно возвращалась: он узнал Северуса Снейпа и вспомнил события вчерашней ночи.
- Книга… - прохрипел Даблдор. – Закрой. Быстрее. Там платок. Заверни ее.
Легендарный фолиант лежал рядом с обессиленным директором. Снейп не стал медлить. Отметив про себя, что старик разбирал очередные записи о хоркруксах, он поспешно захлопнул увесистый том и сразу же набросил на него платок из шерсти единорога. Заботливо запеленав ценное, но очень опасное «детище» черных магов, он бросился к обессиленному Дамблдору и помог тому наконец-то оторвать голову от стола и откинуться на спинку кресла. Убедившись, что самое страшное позади, Снейп попросил директора обождать пару минут и шагнул в камин.
Вернулся он очень быстро. Принесенные зелья Дамблдор пил безропотно, даже не уточняя, что именно доставил ему коллега. Через несколько минут взгляд его прояснился, а на мертвенно-сером лице появились едва заметные следы бледно-розового румянца. Снейп облегченно вздохнул.
Легендарный фолиант лежал рядом с обессиленным директором. Снейп не стал медлить. Отметив про себя, что старик разбирал очередные записи о хоркруксах, он поспешно захлопнул увесистый том и сразу же набросил на него платок из шерсти единорога. Заботливо запеленав ценное, но очень опасное «детище» черных магов, он бросился к обессиленному Дамблдору и помог тому наконец-то оторвать голову от стола и откинуться на спинку кресла. Убедившись, что самое страшное позади, Снейп попросил директора обождать пару минут и шагнул в камин.
Вернулся он очень быстро. Принесенные зелья Дамблдор пил безропотно, даже не уточняя, что именно доставил ему коллега. Через несколько минут взгляд его прояснился, а на мертвенно-сером лице появились едва заметные следы бледно-розового румянца. Снейп облегченно вздохнул.
- Альбус, вы можете себе представить, чем бы все закончилось, не появись я в вашем кабинете. А ведь это чистой воды случайность – мой визит запланирован не был.
- Нет, Северус, - поправил его старик, - я почти не верю в случайности. Очевидно, мое время еще не пришло, и ты был послан, чтобы в очередной раз отогнать от меня настырную смерть.
- На этот раз она приблизилась на опасное расстояние. Слишком опасное, - грустно констатировал Мастер Зелий.
- Не бери в голову, - пренебрежительно махнул рукой Дамблдор. – Смерть теперь стала моей второй тенью. Но раньше времени наша встреча не состоится. Спасибо, Северус. У тебя бесценный дар являться вовремя. Как ты чувствуешь беду – ума не приложу.
- Довольно комплиментов, Альбус. Вы знаете мое отношении к ним. Я не Флитвик и не Слагхорн. Вот с ними и упражняйтесь в этом искусстве. А мне лучше расскажите, что случилось до того, как вы погрузились в беспамятство.
- Ничего особенного, Северус. Просто я потерял бдительность. Знаю ведь норму – разбирать не более половины страницы. Но сегодня ночью решил увеличить нагрузку. Думал, удастся прочитать еще пару страниц. Не смотри на меня так осуждающе.
- Осуждающе? Вот уж нет. Скорее недоумевающе. Просто так вы этого не сделали бы. Обычно все ваши шаги продуманы, рассчитаны наперед. А здесь допущена такая непозволительная оплошность. Вот меня и интересует, что вызвало столь неожиданный всплеск работоспособности, едва не стоивший вам жизни?
- Про мою расчетливость ты действительно все знаешь. Но ведь и я отлично знаком с твоей проницательностью. А потому мне кажется, что причина моей «оплошности» тебе уже известна. Я вторую ночь не могу заснуть. Как только закрываю глаза, вижу Гарри. Как он извивался на кровати. И еще эти стоны. Северус, я совершенно не могу слышать стоны мальчика. Господи, он такой юный, у него…
- Еще скажите, что у него вся жизнь впереди! – грубо перебил директора Снейп. Увидев, что старик потупил взор и невольно съежился, зельевар продолжил: - Приблизительно такого объяснения я и ждал. Но могу вас успокоить: все с вашим Поттером нормально. Я вчера его осмотрел и отправил в башню.
- Замечательная новость, Северус, - заулыбался Дамблдор. – Никаких последствий ночного отравления не было?
- Никаких. Хотя нет, одно все-таки имелось. Ваш любимец здорово проголодался. Но все-таки я строго-настрого запретил ему что-либо есть до завтрака.
- Вот как? – озорно блеснул глазами директор. – И что же Гарри?
- Возможно, вы удивитесь, Альбус, но Поттер впервые послушался. Опустил глаза и безропотно поплелся в башню.
- Да, - вздохнул Дамблдор, еле сдерживая улыбку и вспоминая тишину ночной кухни и Гарри, жадно уписывающего картофельное пюре, - действительно послушный мальчик. А что тебя привело ко мне в столь ранний час?
- Вот она, - Снейп кивнул на лежащую книгу. – Не уверен, что сейчас подходящее время затевать серьезный разговор. Вы слишком слабы для этого.
- За меня не беспокойся. Твои зелья творят чудеса. Не знаю, что именно ты мне дал, но слабости я уже не чувствую. И зачем тебе понадобилось «Бессмертие»?
- Альбус, скажите, я часто обращался к вам с какой-либо просьбой?
- Крайне редко, Северус. Чрезвычайно редко.
- Сегодня будет один из таких исключительных случаев… - Снейп вскинул голову и, прищурившись, посмотрел на директора. – В тот день, когда погиб Блэк и стало известно, что за связь существует между Темным Лордом и Поттером, я настолько был ошеломлен услышанным, что повел себя странно. Надеюсь, вы понимаете, чем были вызваны мои упреки в ваш адрес. Выяснить, что все жертвы напрасны… Не знаю даже, как я тогда сдержался.
- Ну не очень-то ты и сдерживался, - отведя глаза от собеседника, поправил его Дамблдор. – Нет, конечно, крика в кабинете не было, но этот тон. До сих пор кровь в жилах стынет, когда вспомню твои глаза. Но я сделал все, что было в моих силах на тот момент - постарался объяснить свои поступки. Судя по тому, что мы вновь возвращаемся к этой теме, твоего прощения мне не получить?
Снейп презрительно хмыкнул и покачал головой.
- Полноте, Альбус! Так ли уж вам нужно мое прощение? Жили же вы без него столько времени.
Во взгляде Дамблдора читалась душевная боль.
- Я жил надеждой заслужить его в оставшееся мне время. Не смотри на меня так, Северус. Я думал… когда твой гнев сойдет и вернется способность рассуждать хладнокровно, ты поймешь, что у меня не было иного выхода, и простишь своего старого учителя и друга. Это все, что мне осталось желать. Я хочу от жизни всего два подарка…
- Два? – вскинул бровь Снеп.
- Именно. Мне, как воздух, необходимо два прощения – твое и Гарри.
Снейп какое-то время молчал, обдумывая ответ директора. Потом поднял глаза на Дамблдора и кивнул.
- Скажем так, Альбус, за Поттера решать не могу, но я готов.
Старик выглядел ошеломленным.
- Готов? Простить?! Северус, да ты…
- Не спешите, господин директор. Пожалуйста, не спешите. Все не так просто. Я склонен согласиться с известной мудростью: «Простить значит понять». Одна из целей моего сегодняшнего визита как раз в том и заключается. Я хочу понять.
- Разве тебе не хватило моих объяснений, Северус? Тогда давай вернемся к нашему прежнему разговору и…
- Нет, Альбус, - перебил Снейп, - мотивы ваши мне известны – вы объясняете очень доходчиво. Я хочу получить от вас иные доказательства, убедиться, что вы действительно сделали все, что было в ваших силах, и что вот эта книга – возможно, его единственная надежда на спасение.
- И что же еще ты хочешь узнать?
- Все. Я хочу быть в курсе всего, что вы делали и делаете для того, чтобы он выжил. Меня интересуют и предпринимаемые сейчас меры, и возникшие новые идеи.
На какое-то время Дамблдор словно погрузился в себя.
- Этого будет довольно? – наконец спросил он. – Всего-навсего необходимая информация, и я получу от своего Мастера Зелий долгожданное прощение?
- Да, Альбус, если я пойму, что вы действительно боролись за его жизнь, что сделали все возможное и невозможное. И еще…
- Очевидно, с этого самого «еще» и нужно было начинать, - улыбнулся директор. – Сдается мне, что ради него ты и пришел ко мне такую рань. Что ж, прости, я весь во внимании.
- Полгода тому назад в этом кабинете вы рассказали мне правду о последнем хоркруксе Темного Лорда. Несмотря на многочисленные просьбы, вы запретили мне участвовать в своих поисках. Приведенные аргументы показались тогда достаточно убедительными. Но прошло полгода, а проблема так и осталась неразрешенной.
- Обвиняешь меня в бездействии? – опешил Дамблдор. – Подожди, Северус, разве ты не видишь, что я предпринимаю. Или ты считаешь, что отдавать еженощно последние силы этой книге-вампиру меня вынуждает праздное любопытство? Не ожидал от тебя, - покачал головой раздосадованный старик.
- Не обижайтесь, Альбус. Я не слепой и все, что делается, вижу. Только вот результаты…
Губы директора нервно подрагивали.
- Ты прав, Северус. Какие тут могут быть обиды? Пока я продвинулся очень недалеко в своих поисках. Не уверен, что они вообще увенчаются успехом. Остается надеяться на чудо.
Услышанное явно не понравилось Снейпу.
- Значит, «чудо»? Знаете, Альбус, я ведь всегда полагал, что огромный жизненный опыт помогает вам в поисках истин. А теперь вот думаю, что в нашем случае он словно якорь, сдерживающий вас.
В глазах Дамблдора читалось одновременно и недоумение и несогласие, но перебивать собеседника он не решился.
- Я понял, что многочисленные загадки, связанные с хоркруксами, попали в поле вашего зрения задолго до рождения Поттера.
- Верно, Северус. Только ты, пожалуйста, не думай, что, пытаясь решить все эти задачки, я стал большим специалистом по консервации обломков расчлененных душ. Нет, боюсь, что пока это все-таки непостижимая область магических знаний. Сколько раз я давал себе зарок бросить все исследования. И действительно останавливался, но лишь до той поры, пока в «Бессмертии» не появлялась новая запись.
- И часто они появляются?
- Большая их часть возникла, когда был жив Фарамант – тот протоколировал каждый свой шаг. Том любил делать записи гораздо меньше. В последнее время наступило относительное затишье. За десять лет – только пара страниц.
- Вы слишком долго читали эту книгу в одиночестве, Альбус, и постепенно смирились с мыслью, что помочь мальчишке вряд ли удастся. Питая к нему привязанность, вы с завидным упорством еженощно разбираете эти жуткие каракули, но внутри себя, сознайтесь, уж не верите в благополучный исход дела.
- Не приписывай мне того, чего на самом деле нет, - строго заметил Дамблдор. – Без веры я бы давно уже все забросил.
- Даже если так… вы сами назвали его спасение «чудом». Так вот я пришел, чтобы тоже иметь возможность принять участие в ваших поисках.
- Но мы совсем недавно говорили с тобой об этом, Северус.
- Мне не понравился тот наш разговор, господин директор. Точнее, не понравилась собственная уступчивость. В прошлый раз я лишь робко поцарапался в эту таинственную дверь, а пообщавшись с вами, послушно ретировался. Сегодня же я вновь здесь. И в этот раз я настаиваю, Альбус. Вы слышите стук? Впустите меня!
Дамблдор во все глаза уставился на коллегу.
- Не скрою, ты меня озадачил. Уж если Северус Снейп снизошел до просьбы, а потом и до требования, значит, его намерения более чем серьезные… - Дамблдор внезапно улыбнулся зельевару. - Но почему ты так уверен, что твои поиски будут успешнее моих?
Снейпа вопрос не смутил.
- Причин несколько. Вы хотите знать все?
- Будь уж так любезен, Северус.
- Ну что ж… Во-первых, я еще не напуган серией ошибок и неудач, с которыми столкнулись вы, больше верю в успех и отнюдь не склонен считать его «чудом». Далее, кому, как не вам, известна моя давняя слабость к поисковой деятельности. Смею напомнить, что сложность грядущих исследований меня обычно только раззадоривает. Касаемо последней причины, прошу заранее меня извинить. Я просто моложе вас, Альбус, и, как следствие, у меня больше выносливости и сил. Думаю, что причин было названо немало.
- Немало. Это верно, - согласился Дамблдор и вдруг бросил на собеседника хитрый взгляд. – Вот только о главном ты умолчал. Нет, с логическими доводами у тебя все нормально. Как и всегда, впрочем. Но в конкретном случае, мне кажется, что главный двигатель твоей исследовательской активности – дела душевные.
- А вот здесь, пожалуй, мы с вами остановимся, господин директор. Не думаю, что вам будет интересно копаться в душе такой темной, мрачной личности.
- Интересно, Северус, еще как интересно. Ты как неразрешимая задача, вечная загадка. С остальными мне обычно бывает гораздо проще.
Снейп довольно хмыкнул.
- Остальным было просто не под силу выстоять перед атакой сильнейшего легилимента волшебного мира. Мне же посчастливилось. И не один раз. Не спрашивайте больше ни о чем, Альбус. Ответ вам не понравится.
- Прежде чем открыть дверь, в которую ты так настырно барабанишь, я хочу получить этот пусть даже нелицеприятный ответ.
- Хорошо. Полгода я ждал и не вмешивался. Еще бы! Сам великий Альбус Дамблдор бьется над интересующей меня задачей! Конечно, можно было бы втайне подключиться к исследованию и самому, но я дал вам слово. И каковы итоги? Они неутешительны. Я все понимаю. Сложнейшая задача. Отсутствие свободного времени. Ухудшающееся здоровье. Слабость. Подчас полное отсутствие сил. А потому довольно, Альбус. Хватит носиться в этой круговерти в одиночестве. Я пришел затем, чтобы сказать: единовластие закончилось! Вам придется подвинуться и дать мне место по правую руку от себя. Независимо от исхода нашего разговора я начинаю собственные исследования. Пожалуйста, не чините мне препятствия – это бесполезно. Но лучше все-таки вдвоем лить воду на одну мельницу, чем устраивать противостояние.
- Вот даже как? – Дамблдор выглядел потрясенным: подобного напора он абсолютно не ожидал. – Северус, не горячись. Ты спас мальчика от яда, и эта история помогла тебе увероваться в то, что все так просто.
- Нет, история с отравлением позволила мне открыть гораздо более важную истину: на смерть я его не пошлю.
Дамблдор вздрогнул.
- И какая помощь тебе нужна?
- Для начала познакомьте меня со всеми своими исследованиями и неудачами, откройте доступ к библиотеке Блэка и дайте возможность работать с «Бессмертием».
Дамблдор сидел, покачиваясь в кресле. Словно понимая всю напряженность разговора, Фоукс не издавал ни звука, директора на портретах тоже безмолвствовали и не шевелились. Снейп почувствовал, что от напряжения у него сводит мышцы спины. Внезапно директор поднялся из-за стола и, улыбнувшись, протянул зельевару руку:
- Добро пожаловать, Северус. Я рад. Я очень рад твоей настойчивости… - почувствовав ответное пожатие крепкой руки, Дамлбдор продолжил: - А теперь самое время обговорить детали.
Но сделать это им помешали. Дверь внезапно распахнулась, впуская запыхавшегося гостя.
- 3 -
Чрезвычайный выпуск «Хогвартских сюрпризов»
На завтраке Гарри снова очутился в центре внимания. Но выработанный с годами иммунитет против глазеющих на него зевак помог и в этот раз. Сопровождаемый Роном, он быстро пробрался на привычное место за гриффиндорским столом, притянул к себе тарелку, которую заботливая Гермиона наполнила овсянкой, и целиком занялся увлекательным процессом поглощения пищи. Но напрасно юноша полагал, что инцидент со съеденным яблоком исчерпал себя. Рон счел долгом посвятить в их утреннюю разборку сначала Гермиону, а потом Джинни. Сидевшие по соседству братья Криви тоже стали невольными слушателями «яблочной трагедии» Гарри. Замешкавшиеся Фред и Джодж успели к финалу истории. Одним словом, если бы не одно событие, случившееся в конце завтрака, то вскоре о «яблоке раздора» узнал бы весь Гриффиндор.
Гарри уже собирался приструнить разошедшегося друга, как вдруг в дверь Большого зала просунулась веснушчатая физиономия третьекурсника из Хаффлпаффа. Он набрал в легкие побольше воздуха и огласил просторное помещение своей сногсшибательной новостью:
- Эй вы, обжоры! Братья Криви только что повесили новую газету. Обхохочешься! Бегите скорее смотреть, пока Филч не нарисовался!
Второго приглашения студентам не потребовалось. Прекрасно зная о феноменальных способностях Филча появляться в самое неподходящее время и его непримиримую вражду с творческими плодами братьев Криви, ребята поспешили в просторный холл перед Большим залом. Очень хотелось лично рассмотреть фотографии и карикатуры Колина, а также стихотворные комментарии к ним остроумного Денниса.
Рон вскочил из-за стола первым, Гарри потянулся следом за ним и кивнул Гермионе. Но поднявшаяся в Большом зале суета изменила планы друзей. Мощная волна жадных до новостей студентов устремилась к выходу, сметая все и вся на своем пути. Она легко подхватила гриффиндорскую троицу и понесла ее к двери. Сопротивляться было бесполезно, поэтому Гарри, Рон и Гермиона расслабились и позволили стремительному потоку дотащить себя до вывешенной газеты. Через пару минут их путешествие закончилось прямо у места назначения.
Гарри очухался первым. Он поправил расстегнувшуюся в толпе мантию, снял с левого уха болтающиеся очки и водрузил их на нос, схватил за руку все еще не пришедшую в себя Гермиону и, наконец, устремил взгляд на очередной выпуск «Хогвартских сюрпризов».
А посмотреть было на что. Колин одарил благодарную публику большим количеством потрясающих фотографий. Узники теплицы были запечатлены в тот момент, когда им наконец-то удалось вырваться из тесных объятий бой-огурцов. Таким образом, жертвы легендарного зачета предстали перед обитателями Хогвартса во всей «красе».
Но вот шок от увиденного прошел, и почти сразу раздались отдельные смешки, постепенно набирающие обороты - вскоре собравшиеся у газеты студенты хохотали до слез. Затем очередь дошла и до опубликованных стихов младшего Криви. Когда, старательно перекрикивая стоящий в холле гогот, какой-то старшекурсник из Равенкло принялся декламировать вслух комические куплеты Денниса, творилось уже что-то совсем невообразимое.
В этой веселящейся толпе легко было опознать шестикурсников из Слизерина и Гриффиндора – им-то было как раз не до смеха.
Рон, сжимая кулаки, с ужасом разглядывал на фотографиях свою перепачканную физиономию и венчавший его голову жуткий гребень из рыжих волос, обильно смоченный огуречной слизью. Этой же мерзостью был заляпан порванный в нескольких местах желтый плащ. Но даже такое зрелище было сущей ерундой в сравнении с тем, кто на фотографиях был запечатлен рядом с ним. А рядом был Крэбб. Вот, вцепившись друг в друга, они покидают теплицу с перекошенными от страха лицами. А на следующем фото, опять-таки крепко обнявшись и почти прижавшись друг к другу щеками, молодые люди приходят в себя, сидя на снегу. Только сейчас Рон, готовый провалиться от стыда сквозь землю, с запоздалым раскаянием понял, что должен был чувствовать Гарри после того, как лучший друг вывалил на него сплетню слизеринских болтушек.
В этой веселящейся толпе легко было опознать шестикурсников из Слизерина и Гриффиндора – им-то было как раз не до смеха.
Рон, сжимая кулаки, с ужасом разглядывал на фотографиях свою перепачканную физиономию и венчавший его голову жуткий гребень из рыжих волос, обильно смоченный огуречной слизью. Этой же мерзостью был заляпан порванный в нескольких местах желтый плащ. Но даже такое зрелище было сущей ерундой в сравнении с тем, кто на фотографиях был запечатлен рядом с ним. А рядом был Крэбб. Вот, вцепившись друг в друга, они покидают теплицу с перекошенными от страха лицами. А на следующем фото, опять-таки крепко обнявшись и почти прижавшись друг к другу щеками, молодые люди приходят в себя, сидя на снегу. Только сейчас Рон, готовый провалиться от стыда сквозь землю, с запоздалым раскаянием понял, что должен был чувствовать Гарри после того, как лучший друг вывалил на него сплетню слизеринских болтушек.
Дину Томасу тоже не повезло с опубликованными фотографиями. На них грязный, как свинья, Гойл, одуревший от страха, тащил на себе из теплицы сразу двоих. Точнее, первый его «пассажир», Панси Паркинсон, передвигалась сама, намертво вцепившись в залитый слизью плащ своего спасителя. А вот находящегося в полуобморочном состоянии Дина толстяк тащил на руках.
- Вы только посмотрите, как он его прижимает-то! – завывал от смеха третьекурсник из Хаффлпаффа.
- Прямо к сердцу! – вторил его звонкоголосый приятель.
- А Паркинсон, смотрите, - визжала юная особа из Равенкло, - как вцепилась в Гойла! Не оторвать. А глаза-то, глаза какие, жуть!
- Джон, прочти еще раз стишок о Крэббе и Уизли. Только погромче.
Себя Гарри на фото не нашел. Конечно, он жалел друзей. Но удержаться от смеха в этой ржущей толпе было практически невозможно. Да и случай чудесный подвернулся – можно было отплатить Рону его же монетой. Пусть почувствует, каково это… Гарри подтолкнул локтем багрового от негодования друга и, ткнув пальцем в одну из фотографий, поинтересовался:
- Так что ты там говорил сегодня утром про мои странные предпочтения и наклонности? Намекал даже, что спать со мной рядом опасался. Да, Рон! Куда мне до тебя! Особенно вон та фотка хороша, крайняя. Сколько пыла, сколько нежности! Ладно, не злись, я тоже пошутил. И как оно, Рон, понравилось?
Но ответить тот не успел. Почти в то же самый миг раздался язвительный голос Малфоя:
- Что, Поттер, твои верные оруженосцы тоже купились на сплетни Паркинсон и Булдстроуд? Ай как нехорошо!
- И не говори, Малфой, легковерное у нас с тобой окружение. Такого о себе наслушался, до сих пор отойти не могу.
- Из-за твоей мании спасать всех подряд, Поттер, меня едва в геи не записали. Ведь так? – уточнил он у багровых от стыда Крэбба и Гойла.
- Судя по фотографиям, тут все хороши! Одни геи на курсе, - хмыкнул Гарри и усиленно заработал локтями, стараясь выбраться из напирающей сзади толпы. За ним по пятам следовал Малфой.
- Оклемался? – поинтересовался он, оправляя помятую одежду.
- А ты сам не видишь? – огрызнулся Гарри. – Я уже раз десять пожалел, что потащился за тобой в эту теплицу. Ты бы заткнул рот своим языкастым подругам, а.
- Уже, - уведомил собеседника Малфой, - но если ты рассчитываешь на мою благодарность за спасение, Поттер, то вынужден тебя разочаровать…
- Засунь эту благодарность… сам знаешь куда! – вспыхнул Гарри и резко развернулся, собираясь уходить.
- Эй, Поттер! – окликнул его слизеринец. Внезапно он подошел к Гарри совсем близко и, слегка наклонившись, зашептал тому прямо в ухо: - Я никому не скажу. Слушай, Поттер, а на самом деле… ты случайно не создающий?
Гарри уставился на слизеринца, как обычно смотрят на неразумных детей.
- Да у нас, похоже, в Хогвартсе настоящая эпидемия. Эпидемия идиотизма. Пока не поздно, дуй в больничное крыло, Малфой. Там тебе, надеюсь, помогут.
Глядя вслед уходящему гриффиндорцу, Малфой не скрывал своей улыбки.
- Я же говорил, что «избранный» и «меченый» - более чем достаточно. А они заладили: «Создающий! Создающий!» Идиоты!
А в это время стоящий у газеты Блэйз Забини тщетно пытался отыскать глазами Колина или Денниса. Фотография в нижнем левом углу окончательно лишила его покоя. И пусть на переднем плане была запечатлена разъяренная Булдстроуд – это не самое страшное. Куда важнее задний план фотографии: перепуганная Грейнджер в поисках спасения жмется к мужественному снайперу их «боевой тройки», то есть к нему, к Блэйзу. И столько в ее глазах тревоги, столько беспокойства. Ох, вот так бы прижать девчонку к себе и укрыть ее от всех… Мерлин, что за непристойные мысли! И куда провалились эти чертовы Криви?!
Но Криви и не думали никуда проваливаться. Пока падкий на лесть Деннис принимал поздравления и расшаркивался с профессорами, оценившими его остроумие по достоинству, Колин проводил время в довольно приятной компании. Ему всегда нравилась Грейнджер. Он давно питал слабость к умным девушкам. Нет, ни о каком флирте речь не шла. Просто ему приятно было общаться с ней в те редкие минуты, когда Гермиона обращалась к Колину с какой-то просьбой. Например, сегодня ей зачем-то понадобилась фотография, где она выбирается из теплицы с Булдстроуд и Забини. Наверное, как и большинство вчерашних жертв, Гермиона хотела уничтожить компромат. И как ни уверял юноша, что она на фото очень симпатично выглядит, особенно в сравнении с Миллисентой, Гермиона осталась непреклонной, требуя снимок. «Да пожалуйста! Для хорошего человека ничего не жалко», - думал Колин, глядя вслед убегающей девушке. В руках она уносила свою добычу – фотографию, где из-за дородной фигуры Булдстроуд робко выглядывала сама Гермиона и где один небезызвестный слизеринец заботливо обнимал ее за талию.
«Хогвардские сюрпризы» радовали своих читателей гораздо дольше обычного. Ко всеобщему изумлению, Филч так и не появился, а иных врагов у творчества братьев Криви в замке не было. Но часа через полтора, когда студенты успели выучить куплеты Денниса наизусть, газету все-таки сняли. Только вот сделал это отнюдь не школьный смотритель. Маленький и юркий профессор Флитвик в компании с высокой и очень строгой профессором Вектор, извинившись перед несколькими запоздавшими студентами, торопливо сняли «Хогвартские сюрпризы», пообещав через какое-то время вернуть газету авторам. Потом преподаватели как-то уж слишком поспешно ретировались из зала. Попытавшиеся подслушать разговор Флитвика и Вектор вынуждены были уйти ни с чем, потому что из всего сказанного удалось разобрать только слова «еще не хватало» и «Опекунский совет».
Впрочем, сам факт исчезновения газеты никак не повлиял на фантастическую популярность творческого дуэта братьев Криви.
И, наконец, знакомство с выставленными фотографиями заставило шестикурсников Хаффлпаффа и Равенкло по-иному взглянуть на перспективу собственного зачета по гербологии, который им предстояло сдавать в понедельник. Страх пережить приключения гриффиндорцев и слизеринцев толкнул их на отчаянный шаг.
Полчаса спустя после снятия газеты взволнованный второкурсник влетел в общую гостиную Гриффиндора и направился прямиком к уютно развалившимся в креслах Фреду и Джорджу.
- К вам пришли, - загадочно поведал он.
- Мило, - отозвался Фред. – Кто?
- Они с других факультетов. Просят вас выйти из башни. У них к вам какой-то разговор.
- А ты часом не заливаешь, наш юный друг? – позевывая, уточнил Джордж.
- Я обещал передать их просьбу. Это все. А дальше решайте сами.
Мальчишка развернулся и, прежде чем близнецы успели еще что-то спросить, выскочил из гостиной.
Братья переглянулись, пожали плечами, но почти одновременно поднялись и направились к выходу.
У портрета Полной дамы их ждала странная делегация шестикурсников Хаффлпаффа и Равенкло.
- Вот так встреча! – изумился Фред. – Чем обязаны?
- Нам нужна ваша помощь, - ответила за всех Падма Патил.
- 4 -
О горьком вкусе сладкой мести
Студенты напрасно боялись появления Филча и его традиционной расправы с очередным номером «Хогвартских сюрпризов». В тот самый миг школьному смотрителю не было никакого дела до издательской фирмы Криви: он находился слишком далеко от Большого зала. Зато своим неожиданным визитом он помешал Дамблдору и Снейпу обговорить детали совместной исследовательской деятельности.
Филч ворвался в кабинет директора без стука, широко распахнув дверь. По дороге он сбил одну изящную этажерку, но даже не обернулся.
- Господин директор, - хрипло прошептал смотритель, задыхаясь от бега, - если вам нужно еще раз меня унизить, то я во всем раскаиваюсь. Где она?
- Аргус, - испуганно произнес Дамблдор, - попытайся успокоиться. А потом ты все нам расскажешь.
Филч не стал протестовать, он торопливо плюхнулся в кресло, уронил голову на стол, обхватил ее руками и запричитал:
- Накажите меня. Я на все согласен. Но ее не трогайте! Она все, что у меня есть. Сжальтесь над стариком.
Ошеломленные увиденным и услышанным, Снейп и Дамблдор переглянулись. Подумать только: Филч, непробиваемый Филч, гроза всех студентов Хогвартса, человек без сердца и без души (как говорили за его спиной), сейчас уткнулся носом в директорский стол, умоляя растерявшегося Дамблдора вернуть «ее».
- Я все понимаю, - твердил завхоз. Разобрать его слова было очень сложно: сквозь всхлипывания слышались лишь отдельные фразы: - … некрасивая… сваливается шерсть… часто линяет… старая… вместе… столько лет…
Снейп почти силой заставил Филча проглотить успокоительное зелье и, забрав у него склянку, спросил:
- Что случилось с вашей кошкой, Аргус?
- Она пропала! – закричал Филч. – Я с ног сбился, весь замок облазил, но так ее и не нашел. Да это и понятно. Разве мне под силу отыскать мисс Норрис, если ее спрятал Альбус Дамблдор? – не обращая ни малейшего внимания на буквально онемевшего от такого заявления старика, Филч продолжил покаяние: - Я никогда не сделал бы вам ничего плохого, господин директор. Но вы сами меня вынудили. Я два месяца охотился за хулиганами. Эти мерзости на стене становились все хуже. Но мне и в голову не пришло, что это директор школы так развлекается!
- Ну хватит! Аргус, о каких развлечениях вы говорите?
- Я бы и сам не поверил в это, господин директор. Да и кто поверит такому, будучи в здравом уме? Но краска профессора Вектор...
- Она использовала краску? – Снейп был неприятно удивлен этой новостью.
- Это я ей позволил, - сознался Дамблдор, - нужно же было изловить любителей наскальных рисунков. Они переходили уже все границы прилич… - старик внезапно смолк на полуслове и распахнул глаза: - Так что же получается? Выходит, на краске появилось…
- Ваше имя, господин директор! – подтвердил Филч.
В кабинете повисла тяжелая пауза.
- Теперь я, кажется, начинаю понимать странное поведение нашего школьного смотрителя, - грустно улыбаясь, почти прошептал Дамблдор. – Аргус, да как же так? Вы столько лет работаете со мной. Конечно, случаются периоды, когда я, по мнению собственных коллег, впадаю в детство, - директор покосился на Снейпа, а тот предпочел отвести свой взгляд, - но не до такой же степени. Мне жаль, мой дорогой, но произошла ошибка. Вас, похоже, разыграли.
- Если Вектор все сделала правильно, ошибки быть не может, - явно горячась, заявил Снейп.
- Но я не делал никаких записей на стене, Северус. Я могу поклясться вам в этом, Аргус, - Дамблдор даже побледнел от волнения.
- Не нужны мне сейчас ничьи клятвы, - буркнул Филч. - Альбус, если это не вы… простите меня за вчерашний завтрак и незапланированную уборку в этом кабинете. Только верните мне мисс Норрис, - Филч опять всхлипнул.
- Так мед, гречка и полчища домовиков в моем кабинете – это ваша месть? Ох, Аргус, Аргус. Ну вы только представьте картину, как я втихаря пишу про вас гадости на стене. Да как вам такое только в голову пришло?
- Но Вектор с Флитвиком сказали, что ошибки быть не может, - повторил Филч. - Видели бы вы их лица, когда появилось ваше имя, господин директор.
- Северус, а ведь кто-то нашел способ обойти уникальные способности вашего с Вектор изобретения. Мы просто обязаны с этим разобраться. Но это все потом. Теперь о пропавшей мисс Норрис. Очень жаль, Аргус, но я не имею ни малейшего понятия, куда делась ваша кошка, и уж точно не повинен в ее исчезновении.
Филч поднял голову и недоверчиво взглянул на директора.
- Так это не вы ее… того… спрятали?
- Мстительность мне никогда не была свойственна, - добродушно сознался Дамблдор. – А уж обидеть бедное животное… Нет, Аргус, на это я бы никогда не пошел.
- Господи! – простонал Филч. – Да куда же она делась? Я просто не знаю, где искать собственную кошку. Альбус, неужели она…
- Не надо ее раньше времени хоронить. Давайте сделаем так: через час в школе появятся члены Опекунского совета. Вы, Аргус, пока продолжите поиски, а я подключусь к ним, когда наши многоуважаемые гости покинут школу. Будем надеяться, что они не задержатся надолго.
- И вы поможете мне ее искать? – недоверчиво переспросил Филч. – После всего, что я натворил?
- Кто старое помянет, тому… - впрочем, вы и сами знаете, как там дальше, - хихикнул Дамблдор. – Все будет в порядке, Аргус. Ну не провалилась же она сквозь землю. Найдем.
Филч вскочил с кресла и бросился к двери. Уже у самого выхода он обернулся и посмотрел на директора:
- Сколько раз убеждался, что увлечение волшебными штучками до хорошего не доводит, а купился на эту краску, как ребенок. Я ведь от злости словно оглох и ослеп. Простите меня еще раз, Альбус.
Когда дверь за школьным смотрителем закрылась, Снеп покачал головой и осторожно заметил:
- Все это, конечно, хорошо. Но дело в том, что краска и правда действует без ошибок.
- Так ты серьезно думаешь, что это я писал не стене?
- Нет, конечно, я так не думаю. Но как объяснить такой сбой? Ума не приложу.
- Не было никакого сбоя, Северус. Сдается мне, что мы имеем дело с каким-то новым заклинанием.
Снейп даже вздрогнул от неожиданности.
- Вы думаете, Уизли?
Дамблдор кивнул:
- Почти уверен. Но ты, мой мальчик, пока в это дело не лезь. Я сам постараюсь разобраться. А сейчас у нас с тобой есть полчаса, чтобы подкрепиться и подготовиться к приему гостей. Винки! – позвал он домовика. – Что тебе заказать на завтрак, Северус?
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
25.10.2009 в 21:05
Пишет Kaina*:"Сквозь магический кристалл" 10 глава
- Пивз! – ахнула Полная дама. – Наконец-то ты нашелся! А то меня измучили вопросами. Не пролетал ли? Не появлялся ли? Не наведывался ли в гости? Да ты теперь у нас весьма популярная личность, Пивз.
- А кто? Кто спрашивал-то?
- Профессор Снейп, директор школы, Почти Безголовый Ник, и даже Кровавый Барон интересовался.
- Ой! – пискнул Пивз.
- А что ты натворил-то? – в прищуренных глазах женщины на холсте блеснул нетерпеливый огонек.
- Да в том-то и дело! Сам не пойму. Ничего особенного, душечка. Всего лишь удачная охота. Наконец-то изловил кошку Филча. А они такой шум подняли! Такой шум!
- Так ты схоронись на какое-то время. Люди - они такие: долго зла не помнят. А когда все уляжется, вернешься как ни в чем не бывало.
- И то верно, - кивнул Пивз. – Спрячусь на пару недель – им меня не найти. Только ты, моя дорогая, не выдавай старину Пивза.
- Лети и не беспокойся – никому ничего не скажу. Да и директор, похоже, отыскал других виновников. Глядишь, их накажет, а про тебя и не вспомнит.
- Отличная новость, душенька. И кто же это?
- Минут десять назад он вызвал близнецов Уизли.
- У...изли? - взволнованно переспросил полтергейст.
- Ну да, их, - равнодушно махнула рукой Полная дама. - Домовик, передавший послание, сказал мне, что старик был очень сердит. Давно пора наказать этих негодников. Пивз! Ты еще здесь? Вот так дела! Улетел! Ах, невоспитанный полтергейст! Даже не попрощался... - обиженная женщина старалась рассмотреть в темноте маленькую фигурку летающего человечка, но попытки ее оказались тщетны. Тяжело вздохнув, Полная дама закрыла глаза и нежно прошептала: - Улетел. Но он обещал вернуться!
Близнецы расположились в удобных креслах и какое-то время с интересом рассматривали кабинет Дамблдора. Джордж сидел, как на углях, и ожидал по меньшей мере расправы. Фред же, напротив, выглядел весьма беззаботным и, с удовольствием потягивая горячий чай, время от времени вопросительно поглядывал на Снейпа и Дамблдора.
- Джордж, ты, я вижу, очень взволнован, - нарушил тишину директор, - но это совершенно напрасно. Мы пригласили тебя и Фреда для важной беседы и очень рассчитываем на вашу откровенность.
- Значит, нам ни за что не влетит? – облегченно вздохнул Джордж и, порывисто схватив предложенную чашку, торопливо отхлебнул от нее.
Горло словно опалило пламенем – юноша закашлялся, на глазах выступили слезы. Какое-то время он не мог прийти в себя и таким образом пропустил начало беседы, вынудив Фреда отдуваться за двоих. Джордж подключился к разговору, когда слово взял Снейп.
- Мы с профессором Дамблдором как раз и говорим о необычных способностях, очень редко встречающихся в волшебном мире.
- Будем с вами откровенны, - признался директор, - но нам показалось, что одному из вас удалось создать новое заклинание.
Снейп заметил, как побледнел Фред. Джордж же, напротив, покраснел и заявил довольно воинственно:
- Не понимаю, с чего вы это взяли, профессор.
- Такие предположения на пустом месте не возникают, - не глядя на близнецов, заметил Снейп. – Вы хотите услышать примеры?
Фред рванулся что-то сказать, но Джордж жестом остановил брата и ответил:
- Конечно, хотим, сэр.
- Ну что же… Взять хотя бы случай с вашими надписями на стене. Вы помните, какое развитие имела та история?
- Мы уже извинились за это, сэр. Нам очень неловко, - признался Фред. – А уж после сегодняшнего рассказа Филча и истории с кошкой…
- Оставим пока вопросы морали и нравственности в стороне, - неожиданно предложил Снейп, - и сосредоточимся на технической стороне поднятой проблемы. Вам удалось скопировать почерк профессора Дамблдора настолько точно, что даже это средство оказалось бессильным.
Снейп передал братьям стоящую на столе емкость - сквозь ее толстые стеклянные стенки просматривалось густое, прозрачное вещество. Пока юноши крутили флакон в руках, открывали и знакомились с его содержимым, зельевар рассказал об их совместном с профессором Вектор изобретении. Некоторое время ушло на тестирование удивительной краски: Снейп провел кисточкой широкую полосу внизу пергамента, на котором каждый из присутствующих что-то начертал. И всякий раз на тонком слое чудодейственной краски безошибочно проступало имя того, кому из сидящих сейчас в круглом кабинете принадлежит надпись или рисунок.
- Лишь однажды эту краску удалось обмануть, - в упор глядя на Фреда, вдруг заявил Снейп. – И сделали это вы с братом. Довольно примеров или нужно еще?
- Еще, - потребовал Джордж.
- Пожалуйста, сэр, - поспешно добавил Фред.
- Карта. Точнее, ее копия, - напомнил Дамблдор. – Видите ли, в чем дело, мои дорогие… ни один из нас не смог бы скопировать подобное. Напомню вам, что над этой картой бились не один год три юных, но чрезвычайно талантливых волшебника... – Дамблдор подождал, когда профессор Снейп прокашляется, и продолжил: - Не скрою, что ваша копия нас почти потрясла. Именно в тот момент мы окончательно убедились, что без нового заклинания вы бы не обошлись.
- Какого заклинания? – подозрительно прищурился Джордж.
- Заклинания, позволяющего создать виртуозную подделку, которую невозможно отличить от оригинала.
Фред выглядел очень взволнованным, но Джордж намеренно пресекал все попытки брата говорить.
- Так я не понял, сэр, - обратился он к Дамблдору, - вам нужно узнать это новое заклинание? Вы хотите скопировать древнюю рукопись или подделать какой-то важный документ?
Старик в изумлении уставился на ученика.
- Документ? – переспросил он растерянно. – Признаться, никогда раньше этого не делал, да и в ближайшее время не планировал. Нет, меня волнует не само заклинание, а тот из вас, кто создал его. Поймите, мальчики, если мои предположения верны, то это дело не шуточное. Ничего предосудительного или запретного здесь нет. Но вы должны знать, что тот, кто придумал новое заклинание, уже стал магом-создающим.
- Возможно, один из вас еще не подозревает, что уже ввязался в очень серьезную игру, - Снейп вновь внимательно взглянул на Фреда, - игру, которая может полностью изменить его жизнь.
- Даже если он еще не принял так называемый особый дар? – уточнил Джордж. – Насколько мне известно, до тех пор, пока такого не случилось, этот волшебник находится вне игры.
- Вы ошибаетесь, Уизли, - покачал головой Снейп. – Эта игра начинается в тот миг, когда впервые прозвучало новое заклинание. А вот далее создавший его имеет возможность решить - принимать дар или нет.
- Время, отведенное для выбора, ограничено, - предупредил Дамблдор. - Но прежде, чем его сделать, нужно узнать все о жизни создающих, потому что наряду с огромными возможностями, которые появятся у юного волшебника, он должен быть готов и к некоторым существенным ограничениям в жизни.
- Знаем мы эти ограничения! – хихикнул Джордж и подмигнул брату.
- Подобная реакция, Джордж, только и доказывает то, что вам ничего не известно о жизни создающих… - Дамблдор подождал, пока с лица юноши исчезнет кривая усмешка, и спокойно продолжил: - Мы с профессором Снейпом многое могли бы рассказать тому из вас, кто сейчас находится перед важнейшим в своей жизни выбором. Впрочем, решать ему. Только примите мой совет: это как раз тот редкий случай, когда друзья, родственники, родители и даже неразлучный с тобой брат-близнец может лишь помешать. Такой выбор человек должен делать в одиночестве. Не спеша разобраться в себе, послушать свой внутренний голос, все взвесить, оценить… Дар ведь действительно уникальный – и подобными вещами не бросаются.
– Только не затягивайте с принятием решения, - предупредил Снейп. - Помните: волшебники за все платят своей магией.
- Сэр, - неожиданно подал голос Фред, - я бы хотел…
Шум внизу оборвал признание юноши.
- Кто-то пытается прорваться ко мне в кабинет и затеял разборку с горгульей, - предупредил гостей Дамблдор. – Пропусти, - странно зашипел он, повернувшись к массивной двери.
Возня внизу сразу прекратилась, а несколько мгновений спустя в кабинет влетел взволнованный Пивз. Увидев раскрасневшегося Джорджа и бледного Фреда, полтергейст по-своему истолковал состояние близнецов и отважно бросился их защищать:
- Уизли ни в чем не виноваты! – заголосил маленький человечек. – Они о кошке не говорили ни слова. Это я ее загнал в хижину.
- Успокойся, Пивз, - директор сморщился от его громкого вопля. – А теперь спокойно объясни, зачем тебе понадобилась кошка.
- Неужели так трудно догадаться? – искренне изумился полтергейст. – Ну вы все даете! У меня же это… страсть к охоте. Ну и потом инстинкты там всякие. Я сдерживался, сколько мог, но этот список меня совсем доконал. Да и не привык я делать добрые дела. Эта ваша доброта… она для меня как вирус...
- Значит, вирус? Ну что же…Ты нашел отличный антибиотик! Мисс Норрис. В сообразительности тебе точно не откажешь, Пивз! – Снейп так грозно посмотрел на маленького человечка в воздухе, что тот испуганно поежился и пискнул в ответ:
- Но кошки не было в списке. Я несколько раз проверил, точно не было. Вот я и решил поохотиться. В первый раз, что ли?
- О каком списке он говорит? - спросил Снейп.
- Ну так вот же он! – Пивз залез в карманчик штанов, извлек помятый пергамент и торжественно передал его зельевару со словами: - Я соблюдаю договор.
- Профессора: Дамблдор, Макгонагалл, Флитвик… - начал читать Снейп. - … учащиеся: члены семьи Уизли, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер… Довольно внушительный список гриффиндорцев, несколько райвенкловцев и хаффлпаффцев. Ни одного слизеринца, - подытожил Снейп и поднял глаза на Пивза: - Что это?
- Список. Тех, кого мне трогать запрещается.
- Запрещается?! – в недоумении переспросил Дамблдор. – Пивзу посмели запретить, и он кого-то послушался? Просто ушам своим не верю. И кто же они, те, кто отважился вручить этот список нашему Пивзу?
- Мои друзья! – гордо заявил парящий в воздухе человечек. – И я здесь, чтобы защитить их. Фред и Джордж ни в чем не виноваты. Это я гонялся за кошкой Филча.
- Профессор Дамблдор, - начал было Джордж, - мы не думали, что все так обернется. Надеялись, что список только поможет. Пивз ведь не злой вовсе. Он загнал кошку в Визжащую хижину, но никакого злодеяния не замышлял. Просто он не ведает, что такое холод. Откуда ему знать, что ощущают живые существа на морозе?
- Они с мисс Норрис уже давно воюют, - добавил Фред, - и победитель меняется от схватки к схватке.
- Ситуация проясняется, - задумчиво глядя то на близнецов, то на Пивза, сказал Дамблдор. – Вам, молодые люди, пора возвращаться в башню – время позднее. А с вашим другом мы еще какое-то время побеседуем.
Фред и Джордж подмигнули человечку в воздухе и знаками попросили его держаться, а затем послушно направились к выходу.
- Одну минуту, Уизли, - остановил их Снейп. – На этом пергаменте пропуск в Запретную секцию школьной библиотеки. Он подписан мной и профессором Дамблдором и дает право на ознакомление с книгой, которая в общих чертах расскажет о жизни создающих. Рекомендую ознакомиться с ней очень подробно. Вы, конечно, можете прочитать ее вдвоем, но я советую идти в Запретную секцию тому из вас, кому это действительно нужно.
Снейп протянул свиток близнецам, но те какое-то время не решались взять его. Фред взволнованно дышал, а Джордж смотрел на пергамент так, словно в руках Мастера Зелий была ядовитая змея. Наконец Фред, робко покосившись на брата, забрал у Снейпа свиток.
- Спасибо, сэр, мы подумаем.
- И не тяните с этим вопросом. У вас мало времени! – напутствовал их зельевар.
Позже, когда близнецы уже ворочались в своих постелях, а Пивз, получивший приличную взбучку, рыдал на плече разбуженной в очередной раз Полной дамы, Дамблдор и Снейп, заняв кресла у камина, с удовольствием потягивали умело приготовленный домовиками глинтвейн.
- А ты, Северус, еще сомневался в их даре. Подумай только: приручить Пивза! Почти невыполнимая задача. А они нашли к нему ключик.
- Не просто ключик. Скорее, универсальную отмычку. Подумать только: «друг»! – хмыкнул Снейп.
- Вот именно. А теперь они из Пивза веревки вить могут. Вспомни хотя бы этот список неприкосновенных особ! - Дамблдор от души захохотал.
Снейп тоже улыбнулся.
- Забавный список! Вот только прошу вас заметить, Альбус: меня там нет.
- Сам виноват! – пробурчал Дамблдор и, закашлявшись от смеха, разъяснил Снейпу: – Характер-то у тебя не сахар. Вот исправишься и сразу попадешь в наш список. Подумай над этим, Северус.
- Непременно, господин директор. Теперь, когда у меня появился такой мощный стимул, как им не воспользоваться? Но довольно веселья. Как вам Уизли?
- Не думал, что близнецы будут так сопротивляться, - признался Дамблдор. - Джордж выглядел таким воинственным.
- Он просто защищал брата. К сожалению, их познания о жизни создающих сводятся лишь к примитивной информации о том, с кем мы спим.
- Так думаешь, это Фред?
- Вне всякого сомнения, Альбус. Знать бы, когда он впервые применил свое заклинание. Через месяц после этого обычно магия новичка ослабевает. Может, нужно было на них нажать? Глядишь, они бы и признались.
- Нет. Гораздо важнее не спугнуть. Он скоро придет, Северус. Фред – умный мальчик, и у него будут к нам вопросы.
- Только бы не опоздать.
- Успеем. А ты повнимательней понаблюдай за ними на уроках. На ЗОТИ легче всего выявить силу его магии. Но меня сейчас волнует и еще один вопрос…
- Что же вы замолчали, Альбус? Я весь во внимании.
- Замолчал, потому что не знаю, с чего начать. Он слишком деликатный. Если мальчик примет дар, нам нужно сразу же найти для него партнера.
- Разве это когда-то было проблемой? – ухмыльнулся Снейп. – И хотя наш «закрытый клуб» создающих немногочислен, тем не менее в нем так много тактичнейших и деликатнейших специалистов в этом вопросе… Да большинство из них почло бы за честь ввести новичка в курс дела…
- Все так, - кивнул Дамблдор, - но я сразу подумал о тебе, Северус.
Снейп едва не подавился чаем.
- Обо мне? Вы серьезно, Альбус? Я и Фред Уизли?
- Создающий-одиночка – это почти противоестественно, Северус. Судьба всегда дарит нам два подарка: способность создавать новые заклинания и того единственного, кто предназначен нам в спутники. Наша задача – его отыскать и построить с ним свое счастье.
- Видимо, кому-то в этой жизни всегда суждено быть исключением из общих правил. Очевидно, что для меня у этой щедрой судьбы «единственного спутника» просто не нашлось. Что же касается юного мистера Уизли… он-то точно найдет… или его найдут, не сомневайтесь, Альбус.
- Но до каких пор ты…
- Я научился жить и обходиться без постоянного партнера. Судьбе угодно было поиздеваться, когда они предложила мне в спутники человека, которого я на дух не переносил. Его отказ принять дар был спасением для нас обоих.
- Снова ты об этом, мой мальчик. Только я по-прежнему убежден, что Джеймс был предназначен не для тебя.
- А для кого?
- Не знаю. Но это не твой спутник, Северус, что бы ты ни говорил. Да и с чего ты вообще взял, что это Джеймс?
Снейп усмехнулся:
- Оказывается, даже величайшим волшебникам известно не все.
- Вот как? И что же я, по-твоему, не знаю?
- Например то, что, будучи молодым и глупым, я тоже отчаянно желал и ждал своего «единственного» и наивно верил, что мое счастье просто где-то задержалось, заплутало. Чуть позже я попытался даже организовать его поиски.
- И куда же ты отправился? – Дамблдор был явно заинтригован.
- Туда же, куда в свое время отправились и вы, Альбус. Поиски привели меня к Вещей Кассандре.
Дамблдор ахнул:
- Ты был у Кассандры? Постой, это невозможно: в то время она уже никого не принимала.
- Меня она почему-то приняла. Спросила только: «Еще один «создающий», заплутавший во тьме?» А потом так долго смотрела в мои глаза, что я едва не разучился моргать.
- И что же? – в голосе старика слышалось нетерпение.
- Я был молод, Альбус. И жутко боялся приговора знаменитой гадалки, а потому здорово набрался перед той встречей.
- Это для Кассандры не помеха! – усмехнулся Дамблдор. – Ее многие боялись и обычно пытались придать себе храбрости именно таким вот способом. Что же она тебе сказала?
- Она показала, Альбус. Зеркало было очень старое и мутное. Такое же мутное, как и мое сознание в ту минуту. Но это не помешало мне увидеть там своего «нареченного»! – Снейп хрипло засмеялся.
- Ты был нетрезв, - напомнил Дамблдор. – Ты уверен, что узнал этого человека?
- Я узнал бы его лицо, даже если бы был пьян в стельку. И сквозь муть и пелену я разглядел ненавистную морду Джеймса Поттера. А поэтому давайте-ка, Альбус, сегодня навсегда закроем этот вопрос. Со мной все ясно. Я не испытываю сложностей с поиском партнеров, и меня вполне устраивает моя жизнь. А счастье… Переключите свою энергию на нового члена «нашего клуба» – у юного Уизли все еще впереди. Почему у вас такое лицо, Альбус?
- Ты не рассказывал мне о Кассандре, - с упреком ответил директор, качая головой. – Мы знакомы с ней целую вечность. Никогда не подвергал сомнению великий дар этой ведьмы, но даже ее легендарное магическое зеркало меня не убедило. Вы с Джеймсом не могли быть предназначены друг другу. Что-то здесь не так. Но не буду тебя больше мучить. Жизнь все равно все расставит на свои места.
- Я-то, признаться, думал, что вы будете говорить со мной о другом. Уизли – чистокровный маг. Чистокровный создающий. Что будет, когда информация перестанет быть тайной?
- Это очень серьезная проблема. Но давай не будем спешить. Мы не знаем, как распорядится даром Фред. Вот когда он примет решение, тогда и подумаем, что предпринять. Ты уже уходишь, Северус?
Снейп кивнул и направился к двери.
- Отдыхайте, Альбус, время позднее. А меня ждет «Бессмертие».
Самая сложная неделя, предшествующая каникулам, началась для Гарри очень удачно. Обычных уроков у студентов не было – все готовились к предстоящим зачетам. Ни Трансфигурация, ни Чары сложностей не вызвали. На Зельеварении едва не провалился Рон. Смена преподавателя, к сожалению, не добавила ему усердия в освоении этого нелегкого искусства. Изученный материал по остальным предметам был сдан гриффиндорцами без сучка и задоринки.
Оставался самый сложный зачет. Никогда еще к ЗОТИ Гарри и его друзья не готовились с таким волнением. И дело было не столько в сложности предмета, сколько в тяжелом нраве его преподавателя. Хаффлпаффцы и райвенкловцы уже «отстрелялись», но говорить о сданном зачете почему-то не желали. Узнать что-либо у слизеринцев было невозможно. Гриффиндорцы оставили затею разведать хоть что-то и готовились к ЗОТИ, как к решающему сражению.
Утро среды выдалось суетливым. Филч как ни в чем не бывало стоял в дверях и подгонял запоздавших студентов на завтрак. Слухи, связанные с исчезновением мисс Норрис, уже улеглись. Кошка, хоть и шла на поправку, в коридорах еще не появлялась. Не было там и неугомонного Пивза. Где скрывается этот горе-охотник, не знал никто. Впрочем, за гриффиндорским столом сидели два студента, осведомленные в этом вопросе лучше остальных, но они упорно хранили молчание и оберегали убежище опального полтергейста.
Под высокими сводами Большого зала сновали совы и филины – в предпраздничные дни для них была горячая пора. То там, то здесь в протянутые руки студентов падали принесенные для них послания. Большинство птиц сразу же улетало обратно, но некоторые задерживались и описывали по залу замысловатые круги, дожидаясь ответных посланий.
Гарри в последние полгода так отвык от почты, что был почти потрясен, поймав четвертое за это утро письмо - очередное приглашение на Рождественские каникулы. И если первое – от Артура и Молли Уизли – он ждал и очень надеялся получить, то три другие его явно удивили. Гарри написали родители Гермионы, мама Симуса Финнигана, а последнее, четвертое, приглашение было подписано миссис Лонгботтом, бабушкой Невилла.
Рождественские каникулы приближались, а Гарри так и не решился спросить директора, позволено ли ему будет покинуть Хогвартс.
И хотя от мысли, что четыре семьи были бы рады принять его на праздник, становилось очень тепло и радостно на душе, к этому ощущению примешивалась легкая грусть. Гарри ждал еще одно письмо. Ждал давно. Летом то и дело выглядывал в окошко комнаты на Литтл Уиннинг в надежде разглядеть пернатую посланницу. Пару месяцев спустя он взволнованно поднимал глаза к высоким сводам Большого зала Хогвартса всякий раз, когда туда слетались крылатые почтальоны. Но все было тщетно. Тогда Гарри убедил себя, что долгожданное письмо обязательно придет перед Рождеством. Этот человек не может с ним не поговорить, не может его не пригласить. Просто не имеет права. После всего, что случилось в Отделе тайн. Им просто необходимо поговорить.
Но послание с площади Гриммо так и не появилось – Римус Люпин по-прежнему молчал. Ни Дамблдор, ни родители Рона не пожелали объяснить мальчику, что творилось с последним Мародером и почему тот настойчиво избегал Гарри.
- Ты опять о чем-то размечтался, Гарри! - раздался возмущенный возглас Гермионы. – Рон, а ты сейчас лопнешь от обжорства. Торопитесь, мы опаздываем на зачет. Снейп ждать не будет.
Гарри поспешно вскочил из-за стола. Рон с грустью посмотрел на недоеденный завтрак, что-то недовольно проворчал, подхватил сумку и двинулся за друзьями.
- Удачи вам! – послышалось пожелание с левого конца стола, где сидел Фред.
- Держитесь и задайте Снейпу жару! – прозвучал совет с правого конца – сидящий там Джордж с завидным аппетитом уписывал омлет.
Впервые близнецы были не вместе, и этот факт не остался незамеченным – друзья шептались, что между братьями пробежала черная кошка. Никто точно не знал причину их размолвки. Любые попытки выяснить это пресекались близнецами на корню. Оставалось лишь гадать да довольствоваться нелепыми слухами.
Рон обернулся, благодарно кивая братьям, и выбежал из зала.
Гриффиндорцы смотрели в спину уходящим на зачет по ЗОТИ с таким сочувствием, словно провожали их на эшафот.
- Так ты утверждаешь, Минерва, что все эти документы лежат в моем кабинете уже больше месяца?
Макгонагалл вытаращила на Дамблдора глаза:
- Помилуй, Альбус, я уже в который раз прошу тебя, чтобы ты ознакомился с проектами и выбрал тот, который будет представлять Хогвартс на весенней конференции. Но ты все откладываешь и откладываешь. Я не понимаю причину подобной заминки. Мы делаем это каждый год.
- Все верно, но, видишь ли, Минерва, - замялся директор, - их… этих проектов еще никогда не было так много…
Дамблдор вновь окинул взглядом внушительную стопу документов, возвышающихся на его рабочем столе. Макгонагалл поразила тревога и растерянность, отразившиеся в голубых глазах. Не понимая, что происходит, она попыталась успокоить старика.
- Так это же замечательно! У нас настоящий интеллектуальный бум в школе. Альбус, вы только посмотрите: здесь и открытия в Истории магии, и в Астрономии, и в Зельеварении, и в Чарах. А вот здесь потрясающие исследования по Трансфигурации. Я сама курировала работы студентов. В этой папке собраны открытия гербологов, и два из них принадлежат Невиллу Лонгботтому. И даже Хагрид порадовал как никогда. Взгляни, Альбус, каких «красавцев» вывели шестикурсники под его руководством.
Но Дамблдор счастливым не выглядел. Заверив перепуганную коллегу в том, что он прекрасно себя чувствует, и пообещав ей в ближайшее время рассмотреть все проекты и выбрать пять самых сильных работ, директор наконец остался один.
Растерянно покосившись на многочисленные папки, он почти застонал: «Мерлин, где же были мои глаза? Не может быть… Эта книга окончательно лишила меня рассудка. Сколько важного упущено за это время. Конечно, интеллектуальный бум. С этого обычно все и начинается. Многочисленные озарения. Открытия. Но почему же сейчас? Слишком рано. Непозволительно рано. Пожалуйста, не сейчас!»
Дамблдор закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Внезапно он резко встал из кресла и почти бегом пересек комнату. Зачерпнув Дымолетного порошка, собрался было бросить горсть на пылающие поленья в очаге, но в последний момент передумал.
Так он и стоял, опершись на мраморный камин и задумчиво глядя на язычки пламени. Несколько раз отрицательно тряхнув седой головой, он, наконец, нашел для себя спасительное объяснение: «Все это еще ничего не значит. Паниковать слишком рано. Это просто совпадения. Удивительные, странные, но всего лишь совпадения».
Никогда еще пробуждение не было столь мучительно для Мастера Зелий. Теперь уже стало очевидным, что вчерашнее утро не случайность. Сегодня все повторилось: едва проснувшись, Снейп почувствовал себя не просто уставшим, а совершенно разбитым. Но больше всего тревожило даже не это, а жуткая резь в глазах. Один лишь взгляд в зачарованное окно – и в тот же миг его глаза превращались в неиссякаемый источник слез. Возникло ощущение, что сотни, тысячи мельчайших кристалликов проникли во время сна под веки зельевара, словно он провел ночь не в собственной спальне, а оказался в эпицентре песчаной бури, сражаясь с въедливыми всепроникающими частицами.
И в эту минуту боковым зрением Снейп заметил, как пристально смотрит на него Дамблдор. Повернувшись и кивнув директору, он ощутил волнение старика. Догадаться о его причине было несложно.
- Ты опять превысил норму? – тихо спросил директор, когда они с зельеваром остались одни. – Северус, это очень опасно. Я уже говорил, что книга…
- Да знаю я все об этой книге, - нетерпеливо отмахнулся Снейп. – Просто вчера немного переусердствовал. Простите, Альбус, увлекся.
- И сколько страниц одолел?
- Две с половиной, - честно признался зельевар, виновато пряча взгляд.
- Это никуда не годится! – поднял голос возмущенный Дамблдор. – Смею напомнить тебе о нашем договоре, Северус. Я действительно отдал тебе «Бессмертие», но предварительно взял слово, что ты будешь контролировать ситуацию и придерживаться нормы. Ты работаешь с детьми, и на них не должно сказываться твое общение с опасным артефактом.
- Разве кто-то пострадал? – чеканя каждое слово, процедил Снейп.
- Нет. Но, наблюдая за тобой уже второй день, опасаюсь, что это вполне может случиться.
- Прошу прощения, Альбус, впредь я буду придерживаться нормы. Просто остановиться очень сложно, и пока глаза разбирают строки…
- Что-нибудь любопытное обнаружил? – в голосе старика слышалось волнение.
- Там все любопытно. Но… касаемо интересующей нас проблемы… пока ничего нет. Я опаздываю на зачет, Альбус. Не волнуйтесь, я полностью контролирую ситуацию.
Но одно дело – пообещать директору, и совершенно другое – сдержать данное обещание. Это Снейп понял в тот миг, когда начался зачет у шестикурсников Гриффиндора.
Нет, обвинить их в плохой подготовке не повернулся бы язык. Как раз наоборот, все полученные знания студенты усвоили и сегодня были полны решимости продемонстрировать это своему преподавателю. Они очень старались. Все. И зачет непременно прошел бы замечательно, если бы… если бы к тому моменту раздражение Снейпа не достигло своего пика.
Из себя выводило решительно все, что в обычной ситуации должно было бы радовать. И то, как быстро и уверенно группа справилась с теоретическими заданиями, и то, как слаженно студенты работали в парах, демонстрируя заклятия и конрзаклятия, иученные за полгода. Да и знаменитый блиц-опрос, который в Хогвартсе называли «словесным расстрелом Снейпа», прошел без сучка и задоринки. Скорость сыпавшихся на студентов вопросов могла бы испугать постороннего наблюдателя, но гриффиндорцы дружно держали круговую оборону – отвечали кратко, точно и четко.
К концу блиц-опроса Снейп уже едва сдерживал себя. Надежда получить разрядку давним и хорошо себя зарекомендовавшим способом – придирками к Лонгботтому – почему-то не оправдалась: что-то новое появилось и во взгляде этого добродушного увальня, и в его поведении.
Оставалось единственное средство отвести душу. Самое надежное. Проверенное годами.
- Мистер Поттер! Мне порядком надоели ваши подсказки…
URL записиГлава 10
Предрождественский Хогвартс
Предрождественский Хогвартс
- 1 -
Полная дама – верный страж Гриффиндорской башни – зевнула и капризно пожаловалась:
- Опять мешают спать. Кому на этот раз понадобилось войти?
Откуда-то сверху послышался осторожный шепот:
- Прости меня… душечка, и, пожалуйста, говори потише. Я прямо перед тобой, но невидим.
- Опять мешают спать. Кому на этот раз понадобилось войти?
Откуда-то сверху послышался осторожный шепот:
- Прости меня… душечка, и, пожалуйста, говори потише. Я прямо перед тобой, но невидим.
- Пивз! – ахнула Полная дама. – Наконец-то ты нашелся! А то меня измучили вопросами. Не пролетал ли? Не появлялся ли? Не наведывался ли в гости? Да ты теперь у нас весьма популярная личность, Пивз.
- А кто? Кто спрашивал-то?
- Профессор Снейп, директор школы, Почти Безголовый Ник, и даже Кровавый Барон интересовался.
- Ой! – пискнул Пивз.
- А что ты натворил-то? – в прищуренных глазах женщины на холсте блеснул нетерпеливый огонек.
- Да в том-то и дело! Сам не пойму. Ничего особенного, душечка. Всего лишь удачная охота. Наконец-то изловил кошку Филча. А они такой шум подняли! Такой шум!
- Так ты схоронись на какое-то время. Люди - они такие: долго зла не помнят. А когда все уляжется, вернешься как ни в чем не бывало.
- И то верно, - кивнул Пивз. – Спрячусь на пару недель – им меня не найти. Только ты, моя дорогая, не выдавай старину Пивза.
- Лети и не беспокойся – никому ничего не скажу. Да и директор, похоже, отыскал других виновников. Глядишь, их накажет, а про тебя и не вспомнит.
- Отличная новость, душенька. И кто же это?
- Минут десять назад он вызвал близнецов Уизли.
- У...изли? - взволнованно переспросил полтергейст.
- Ну да, их, - равнодушно махнула рукой Полная дама. - Домовик, передавший послание, сказал мне, что старик был очень сердит. Давно пора наказать этих негодников. Пивз! Ты еще здесь? Вот так дела! Улетел! Ах, невоспитанный полтергейст! Даже не попрощался... - обиженная женщина старалась рассмотреть в темноте маленькую фигурку летающего человечка, но попытки ее оказались тщетны. Тяжело вздохнув, Полная дама закрыла глаза и нежно прошептала: - Улетел. Но он обещал вернуться!
* * *
Близнецы расположились в удобных креслах и какое-то время с интересом рассматривали кабинет Дамблдора. Джордж сидел, как на углях, и ожидал по меньшей мере расправы. Фред же, напротив, выглядел весьма беззаботным и, с удовольствием потягивая горячий чай, время от времени вопросительно поглядывал на Снейпа и Дамблдора.
- Джордж, ты, я вижу, очень взволнован, - нарушил тишину директор, - но это совершенно напрасно. Мы пригласили тебя и Фреда для важной беседы и очень рассчитываем на вашу откровенность.
- Значит, нам ни за что не влетит? – облегченно вздохнул Джордж и, порывисто схватив предложенную чашку, торопливо отхлебнул от нее.
Горло словно опалило пламенем – юноша закашлялся, на глазах выступили слезы. Какое-то время он не мог прийти в себя и таким образом пропустил начало беседы, вынудив Фреда отдуваться за двоих. Джордж подключился к разговору, когда слово взял Снейп.
- Мы с профессором Дамблдором как раз и говорим о необычных способностях, очень редко встречающихся в волшебном мире.
- Будем с вами откровенны, - признался директор, - но нам показалось, что одному из вас удалось создать новое заклинание.
Снейп заметил, как побледнел Фред. Джордж же, напротив, покраснел и заявил довольно воинственно:
- Не понимаю, с чего вы это взяли, профессор.
- Такие предположения на пустом месте не возникают, - не глядя на близнецов, заметил Снейп. – Вы хотите услышать примеры?
Фред рванулся что-то сказать, но Джордж жестом остановил брата и ответил:
- Конечно, хотим, сэр.
- Ну что же… Взять хотя бы случай с вашими надписями на стене. Вы помните, какое развитие имела та история?
- Мы уже извинились за это, сэр. Нам очень неловко, - признался Фред. – А уж после сегодняшнего рассказа Филча и истории с кошкой…
- Оставим пока вопросы морали и нравственности в стороне, - неожиданно предложил Снейп, - и сосредоточимся на технической стороне поднятой проблемы. Вам удалось скопировать почерк профессора Дамблдора настолько точно, что даже это средство оказалось бессильным.
Снейп передал братьям стоящую на столе емкость - сквозь ее толстые стеклянные стенки просматривалось густое, прозрачное вещество. Пока юноши крутили флакон в руках, открывали и знакомились с его содержимым, зельевар рассказал об их совместном с профессором Вектор изобретении. Некоторое время ушло на тестирование удивительной краски: Снейп провел кисточкой широкую полосу внизу пергамента, на котором каждый из присутствующих что-то начертал. И всякий раз на тонком слое чудодейственной краски безошибочно проступало имя того, кому из сидящих сейчас в круглом кабинете принадлежит надпись или рисунок.
- Лишь однажды эту краску удалось обмануть, - в упор глядя на Фреда, вдруг заявил Снейп. – И сделали это вы с братом. Довольно примеров или нужно еще?
- Еще, - потребовал Джордж.
- Пожалуйста, сэр, - поспешно добавил Фред.
- Карта. Точнее, ее копия, - напомнил Дамблдор. – Видите ли, в чем дело, мои дорогие… ни один из нас не смог бы скопировать подобное. Напомню вам, что над этой картой бились не один год три юных, но чрезвычайно талантливых волшебника... – Дамблдор подождал, когда профессор Снейп прокашляется, и продолжил: - Не скрою, что ваша копия нас почти потрясла. Именно в тот момент мы окончательно убедились, что без нового заклинания вы бы не обошлись.
- Какого заклинания? – подозрительно прищурился Джордж.
- Заклинания, позволяющего создать виртуозную подделку, которую невозможно отличить от оригинала.
Фред выглядел очень взволнованным, но Джордж намеренно пресекал все попытки брата говорить.
- Так я не понял, сэр, - обратился он к Дамблдору, - вам нужно узнать это новое заклинание? Вы хотите скопировать древнюю рукопись или подделать какой-то важный документ?
Старик в изумлении уставился на ученика.
- Документ? – переспросил он растерянно. – Признаться, никогда раньше этого не делал, да и в ближайшее время не планировал. Нет, меня волнует не само заклинание, а тот из вас, кто создал его. Поймите, мальчики, если мои предположения верны, то это дело не шуточное. Ничего предосудительного или запретного здесь нет. Но вы должны знать, что тот, кто придумал новое заклинание, уже стал магом-создающим.
- Возможно, один из вас еще не подозревает, что уже ввязался в очень серьезную игру, - Снейп вновь внимательно взглянул на Фреда, - игру, которая может полностью изменить его жизнь.
- Даже если он еще не принял так называемый особый дар? – уточнил Джордж. – Насколько мне известно, до тех пор, пока такого не случилось, этот волшебник находится вне игры.
- Вы ошибаетесь, Уизли, - покачал головой Снейп. – Эта игра начинается в тот миг, когда впервые прозвучало новое заклинание. А вот далее создавший его имеет возможность решить - принимать дар или нет.
- Время, отведенное для выбора, ограничено, - предупредил Дамблдор. - Но прежде, чем его сделать, нужно узнать все о жизни создающих, потому что наряду с огромными возможностями, которые появятся у юного волшебника, он должен быть готов и к некоторым существенным ограничениям в жизни.
- Знаем мы эти ограничения! – хихикнул Джордж и подмигнул брату.
- Подобная реакция, Джордж, только и доказывает то, что вам ничего не известно о жизни создающих… - Дамблдор подождал, пока с лица юноши исчезнет кривая усмешка, и спокойно продолжил: - Мы с профессором Снейпом многое могли бы рассказать тому из вас, кто сейчас находится перед важнейшим в своей жизни выбором. Впрочем, решать ему. Только примите мой совет: это как раз тот редкий случай, когда друзья, родственники, родители и даже неразлучный с тобой брат-близнец может лишь помешать. Такой выбор человек должен делать в одиночестве. Не спеша разобраться в себе, послушать свой внутренний голос, все взвесить, оценить… Дар ведь действительно уникальный – и подобными вещами не бросаются.
– Только не затягивайте с принятием решения, - предупредил Снейп. - Помните: волшебники за все платят своей магией.
- Сэр, - неожиданно подал голос Фред, - я бы хотел…
Шум внизу оборвал признание юноши.
- Кто-то пытается прорваться ко мне в кабинет и затеял разборку с горгульей, - предупредил гостей Дамблдор. – Пропусти, - странно зашипел он, повернувшись к массивной двери.
Возня внизу сразу прекратилась, а несколько мгновений спустя в кабинет влетел взволнованный Пивз. Увидев раскрасневшегося Джорджа и бледного Фреда, полтергейст по-своему истолковал состояние близнецов и отважно бросился их защищать:
- Уизли ни в чем не виноваты! – заголосил маленький человечек. – Они о кошке не говорили ни слова. Это я ее загнал в хижину.
- Успокойся, Пивз, - директор сморщился от его громкого вопля. – А теперь спокойно объясни, зачем тебе понадобилась кошка.
- Неужели так трудно догадаться? – искренне изумился полтергейст. – Ну вы все даете! У меня же это… страсть к охоте. Ну и потом инстинкты там всякие. Я сдерживался, сколько мог, но этот список меня совсем доконал. Да и не привык я делать добрые дела. Эта ваша доброта… она для меня как вирус...
- Значит, вирус? Ну что же…Ты нашел отличный антибиотик! Мисс Норрис. В сообразительности тебе точно не откажешь, Пивз! – Снейп так грозно посмотрел на маленького человечка в воздухе, что тот испуганно поежился и пискнул в ответ:
- Но кошки не было в списке. Я несколько раз проверил, точно не было. Вот я и решил поохотиться. В первый раз, что ли?
- О каком списке он говорит? - спросил Снейп.
- Ну так вот же он! – Пивз залез в карманчик штанов, извлек помятый пергамент и торжественно передал его зельевару со словами: - Я соблюдаю договор.
- Профессора: Дамблдор, Макгонагалл, Флитвик… - начал читать Снейп. - … учащиеся: члены семьи Уизли, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер… Довольно внушительный список гриффиндорцев, несколько райвенкловцев и хаффлпаффцев. Ни одного слизеринца, - подытожил Снейп и поднял глаза на Пивза: - Что это?
- Список. Тех, кого мне трогать запрещается.
- Запрещается?! – в недоумении переспросил Дамблдор. – Пивзу посмели запретить, и он кого-то послушался? Просто ушам своим не верю. И кто же они, те, кто отважился вручить этот список нашему Пивзу?
- Мои друзья! – гордо заявил парящий в воздухе человечек. – И я здесь, чтобы защитить их. Фред и Джордж ни в чем не виноваты. Это я гонялся за кошкой Филча.
- Профессор Дамблдор, - начал было Джордж, - мы не думали, что все так обернется. Надеялись, что список только поможет. Пивз ведь не злой вовсе. Он загнал кошку в Визжащую хижину, но никакого злодеяния не замышлял. Просто он не ведает, что такое холод. Откуда ему знать, что ощущают живые существа на морозе?
- Они с мисс Норрис уже давно воюют, - добавил Фред, - и победитель меняется от схватки к схватке.
- Ситуация проясняется, - задумчиво глядя то на близнецов, то на Пивза, сказал Дамблдор. – Вам, молодые люди, пора возвращаться в башню – время позднее. А с вашим другом мы еще какое-то время побеседуем.
Фред и Джордж подмигнули человечку в воздухе и знаками попросили его держаться, а затем послушно направились к выходу.
- Одну минуту, Уизли, - остановил их Снейп. – На этом пергаменте пропуск в Запретную секцию школьной библиотеки. Он подписан мной и профессором Дамблдором и дает право на ознакомление с книгой, которая в общих чертах расскажет о жизни создающих. Рекомендую ознакомиться с ней очень подробно. Вы, конечно, можете прочитать ее вдвоем, но я советую идти в Запретную секцию тому из вас, кому это действительно нужно.
Снейп протянул свиток близнецам, но те какое-то время не решались взять его. Фред взволнованно дышал, а Джордж смотрел на пергамент так, словно в руках Мастера Зелий была ядовитая змея. Наконец Фред, робко покосившись на брата, забрал у Снейпа свиток.
- Спасибо, сэр, мы подумаем.
- И не тяните с этим вопросом. У вас мало времени! – напутствовал их зельевар.
Позже, когда близнецы уже ворочались в своих постелях, а Пивз, получивший приличную взбучку, рыдал на плече разбуженной в очередной раз Полной дамы, Дамблдор и Снейп, заняв кресла у камина, с удовольствием потягивали умело приготовленный домовиками глинтвейн.
- А ты, Северус, еще сомневался в их даре. Подумай только: приручить Пивза! Почти невыполнимая задача. А они нашли к нему ключик.
- Не просто ключик. Скорее, универсальную отмычку. Подумать только: «друг»! – хмыкнул Снейп.
- Вот именно. А теперь они из Пивза веревки вить могут. Вспомни хотя бы этот список неприкосновенных особ! - Дамблдор от души захохотал.
Снейп тоже улыбнулся.
- Забавный список! Вот только прошу вас заметить, Альбус: меня там нет.
- Сам виноват! – пробурчал Дамблдор и, закашлявшись от смеха, разъяснил Снейпу: – Характер-то у тебя не сахар. Вот исправишься и сразу попадешь в наш список. Подумай над этим, Северус.
- Непременно, господин директор. Теперь, когда у меня появился такой мощный стимул, как им не воспользоваться? Но довольно веселья. Как вам Уизли?
- Не думал, что близнецы будут так сопротивляться, - признался Дамблдор. - Джордж выглядел таким воинственным.
- Он просто защищал брата. К сожалению, их познания о жизни создающих сводятся лишь к примитивной информации о том, с кем мы спим.
- Так думаешь, это Фред?
- Вне всякого сомнения, Альбус. Знать бы, когда он впервые применил свое заклинание. Через месяц после этого обычно магия новичка ослабевает. Может, нужно было на них нажать? Глядишь, они бы и признались.
- Нет. Гораздо важнее не спугнуть. Он скоро придет, Северус. Фред – умный мальчик, и у него будут к нам вопросы.
- Только бы не опоздать.
- Успеем. А ты повнимательней понаблюдай за ними на уроках. На ЗОТИ легче всего выявить силу его магии. Но меня сейчас волнует и еще один вопрос…
- Что же вы замолчали, Альбус? Я весь во внимании.
- Замолчал, потому что не знаю, с чего начать. Он слишком деликатный. Если мальчик примет дар, нам нужно сразу же найти для него партнера.
- Разве это когда-то было проблемой? – ухмыльнулся Снейп. – И хотя наш «закрытый клуб» создающих немногочислен, тем не менее в нем так много тактичнейших и деликатнейших специалистов в этом вопросе… Да большинство из них почло бы за честь ввести новичка в курс дела…
- Все так, - кивнул Дамблдор, - но я сразу подумал о тебе, Северус.
Снейп едва не подавился чаем.
- Обо мне? Вы серьезно, Альбус? Я и Фред Уизли?
- Создающий-одиночка – это почти противоестественно, Северус. Судьба всегда дарит нам два подарка: способность создавать новые заклинания и того единственного, кто предназначен нам в спутники. Наша задача – его отыскать и построить с ним свое счастье.
- Видимо, кому-то в этой жизни всегда суждено быть исключением из общих правил. Очевидно, что для меня у этой щедрой судьбы «единственного спутника» просто не нашлось. Что же касается юного мистера Уизли… он-то точно найдет… или его найдут, не сомневайтесь, Альбус.
- Но до каких пор ты…
- Я научился жить и обходиться без постоянного партнера. Судьбе угодно было поиздеваться, когда они предложила мне в спутники человека, которого я на дух не переносил. Его отказ принять дар был спасением для нас обоих.
- Снова ты об этом, мой мальчик. Только я по-прежнему убежден, что Джеймс был предназначен не для тебя.
- А для кого?
- Не знаю. Но это не твой спутник, Северус, что бы ты ни говорил. Да и с чего ты вообще взял, что это Джеймс?
Снейп усмехнулся:
- Оказывается, даже величайшим волшебникам известно не все.
- Вот как? И что же я, по-твоему, не знаю?
- Например то, что, будучи молодым и глупым, я тоже отчаянно желал и ждал своего «единственного» и наивно верил, что мое счастье просто где-то задержалось, заплутало. Чуть позже я попытался даже организовать его поиски.
- И куда же ты отправился? – Дамблдор был явно заинтригован.
- Туда же, куда в свое время отправились и вы, Альбус. Поиски привели меня к Вещей Кассандре.
Дамблдор ахнул:
- Ты был у Кассандры? Постой, это невозможно: в то время она уже никого не принимала.
- Меня она почему-то приняла. Спросила только: «Еще один «создающий», заплутавший во тьме?» А потом так долго смотрела в мои глаза, что я едва не разучился моргать.
- И что же? – в голосе старика слышалось нетерпение.
- Я был молод, Альбус. И жутко боялся приговора знаменитой гадалки, а потому здорово набрался перед той встречей.
- Это для Кассандры не помеха! – усмехнулся Дамблдор. – Ее многие боялись и обычно пытались придать себе храбрости именно таким вот способом. Что же она тебе сказала?
- Она показала, Альбус. Зеркало было очень старое и мутное. Такое же мутное, как и мое сознание в ту минуту. Но это не помешало мне увидеть там своего «нареченного»! – Снейп хрипло засмеялся.
- Ты был нетрезв, - напомнил Дамблдор. – Ты уверен, что узнал этого человека?
- Я узнал бы его лицо, даже если бы был пьян в стельку. И сквозь муть и пелену я разглядел ненавистную морду Джеймса Поттера. А поэтому давайте-ка, Альбус, сегодня навсегда закроем этот вопрос. Со мной все ясно. Я не испытываю сложностей с поиском партнеров, и меня вполне устраивает моя жизнь. А счастье… Переключите свою энергию на нового члена «нашего клуба» – у юного Уизли все еще впереди. Почему у вас такое лицо, Альбус?
- Ты не рассказывал мне о Кассандре, - с упреком ответил директор, качая головой. – Мы знакомы с ней целую вечность. Никогда не подвергал сомнению великий дар этой ведьмы, но даже ее легендарное магическое зеркало меня не убедило. Вы с Джеймсом не могли быть предназначены друг другу. Что-то здесь не так. Но не буду тебя больше мучить. Жизнь все равно все расставит на свои места.
- Я-то, признаться, думал, что вы будете говорить со мной о другом. Уизли – чистокровный маг. Чистокровный создающий. Что будет, когда информация перестанет быть тайной?
- Это очень серьезная проблема. Но давай не будем спешить. Мы не знаем, как распорядится даром Фред. Вот когда он примет решение, тогда и подумаем, что предпринять. Ты уже уходишь, Северус?
Снейп кивнул и направился к двери.
- Отдыхайте, Альбус, время позднее. А меня ждет «Бессмертие».
- 2 -
Самая сложная неделя, предшествующая каникулам, началась для Гарри очень удачно. Обычных уроков у студентов не было – все готовились к предстоящим зачетам. Ни Трансфигурация, ни Чары сложностей не вызвали. На Зельеварении едва не провалился Рон. Смена преподавателя, к сожалению, не добавила ему усердия в освоении этого нелегкого искусства. Изученный материал по остальным предметам был сдан гриффиндорцами без сучка и задоринки.
Оставался самый сложный зачет. Никогда еще к ЗОТИ Гарри и его друзья не готовились с таким волнением. И дело было не столько в сложности предмета, сколько в тяжелом нраве его преподавателя. Хаффлпаффцы и райвенкловцы уже «отстрелялись», но говорить о сданном зачете почему-то не желали. Узнать что-либо у слизеринцев было невозможно. Гриффиндорцы оставили затею разведать хоть что-то и готовились к ЗОТИ, как к решающему сражению.
Утро среды выдалось суетливым. Филч как ни в чем не бывало стоял в дверях и подгонял запоздавших студентов на завтрак. Слухи, связанные с исчезновением мисс Норрис, уже улеглись. Кошка, хоть и шла на поправку, в коридорах еще не появлялась. Не было там и неугомонного Пивза. Где скрывается этот горе-охотник, не знал никто. Впрочем, за гриффиндорским столом сидели два студента, осведомленные в этом вопросе лучше остальных, но они упорно хранили молчание и оберегали убежище опального полтергейста.
Под высокими сводами Большого зала сновали совы и филины – в предпраздничные дни для них была горячая пора. То там, то здесь в протянутые руки студентов падали принесенные для них послания. Большинство птиц сразу же улетало обратно, но некоторые задерживались и описывали по залу замысловатые круги, дожидаясь ответных посланий.
Гарри в последние полгода так отвык от почты, что был почти потрясен, поймав четвертое за это утро письмо - очередное приглашение на Рождественские каникулы. И если первое – от Артура и Молли Уизли – он ждал и очень надеялся получить, то три другие его явно удивили. Гарри написали родители Гермионы, мама Симуса Финнигана, а последнее, четвертое, приглашение было подписано миссис Лонгботтом, бабушкой Невилла.
Рождественские каникулы приближались, а Гарри так и не решился спросить директора, позволено ли ему будет покинуть Хогвартс.
И хотя от мысли, что четыре семьи были бы рады принять его на праздник, становилось очень тепло и радостно на душе, к этому ощущению примешивалась легкая грусть. Гарри ждал еще одно письмо. Ждал давно. Летом то и дело выглядывал в окошко комнаты на Литтл Уиннинг в надежде разглядеть пернатую посланницу. Пару месяцев спустя он взволнованно поднимал глаза к высоким сводам Большого зала Хогвартса всякий раз, когда туда слетались крылатые почтальоны. Но все было тщетно. Тогда Гарри убедил себя, что долгожданное письмо обязательно придет перед Рождеством. Этот человек не может с ним не поговорить, не может его не пригласить. Просто не имеет права. После всего, что случилось в Отделе тайн. Им просто необходимо поговорить.
Но послание с площади Гриммо так и не появилось – Римус Люпин по-прежнему молчал. Ни Дамблдор, ни родители Рона не пожелали объяснить мальчику, что творилось с последним Мародером и почему тот настойчиво избегал Гарри.
- Ты опять о чем-то размечтался, Гарри! - раздался возмущенный возглас Гермионы. – Рон, а ты сейчас лопнешь от обжорства. Торопитесь, мы опаздываем на зачет. Снейп ждать не будет.
Гарри поспешно вскочил из-за стола. Рон с грустью посмотрел на недоеденный завтрак, что-то недовольно проворчал, подхватил сумку и двинулся за друзьями.
- Удачи вам! – послышалось пожелание с левого конца стола, где сидел Фред.
- Держитесь и задайте Снейпу жару! – прозвучал совет с правого конца – сидящий там Джордж с завидным аппетитом уписывал омлет.
Впервые близнецы были не вместе, и этот факт не остался незамеченным – друзья шептались, что между братьями пробежала черная кошка. Никто точно не знал причину их размолвки. Любые попытки выяснить это пресекались близнецами на корню. Оставалось лишь гадать да довольствоваться нелепыми слухами.
Рон обернулся, благодарно кивая братьям, и выбежал из зала.
Гриффиндорцы смотрели в спину уходящим на зачет по ЗОТИ с таким сочувствием, словно провожали их на эшафот.
* * *
- Так ты утверждаешь, Минерва, что все эти документы лежат в моем кабинете уже больше месяца?
Макгонагалл вытаращила на Дамблдора глаза:
- Помилуй, Альбус, я уже в который раз прошу тебя, чтобы ты ознакомился с проектами и выбрал тот, который будет представлять Хогвартс на весенней конференции. Но ты все откладываешь и откладываешь. Я не понимаю причину подобной заминки. Мы делаем это каждый год.
- Все верно, но, видишь ли, Минерва, - замялся директор, - их… этих проектов еще никогда не было так много…
Дамблдор вновь окинул взглядом внушительную стопу документов, возвышающихся на его рабочем столе. Макгонагалл поразила тревога и растерянность, отразившиеся в голубых глазах. Не понимая, что происходит, она попыталась успокоить старика.
- Так это же замечательно! У нас настоящий интеллектуальный бум в школе. Альбус, вы только посмотрите: здесь и открытия в Истории магии, и в Астрономии, и в Зельеварении, и в Чарах. А вот здесь потрясающие исследования по Трансфигурации. Я сама курировала работы студентов. В этой папке собраны открытия гербологов, и два из них принадлежат Невиллу Лонгботтому. И даже Хагрид порадовал как никогда. Взгляни, Альбус, каких «красавцев» вывели шестикурсники под его руководством.
Но Дамблдор счастливым не выглядел. Заверив перепуганную коллегу в том, что он прекрасно себя чувствует, и пообещав ей в ближайшее время рассмотреть все проекты и выбрать пять самых сильных работ, директор наконец остался один.
Растерянно покосившись на многочисленные папки, он почти застонал: «Мерлин, где же были мои глаза? Не может быть… Эта книга окончательно лишила меня рассудка. Сколько важного упущено за это время. Конечно, интеллектуальный бум. С этого обычно все и начинается. Многочисленные озарения. Открытия. Но почему же сейчас? Слишком рано. Непозволительно рано. Пожалуйста, не сейчас!»
Дамблдор закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Внезапно он резко встал из кресла и почти бегом пересек комнату. Зачерпнув Дымолетного порошка, собрался было бросить горсть на пылающие поленья в очаге, но в последний момент передумал.
Так он и стоял, опершись на мраморный камин и задумчиво глядя на язычки пламени. Несколько раз отрицательно тряхнув седой головой, он, наконец, нашел для себя спасительное объяснение: «Все это еще ничего не значит. Паниковать слишком рано. Это просто совпадения. Удивительные, странные, но всего лишь совпадения».
* * *
Никогда еще пробуждение не было столь мучительно для Мастера Зелий. Теперь уже стало очевидным, что вчерашнее утро не случайность. Сегодня все повторилось: едва проснувшись, Снейп почувствовал себя не просто уставшим, а совершенно разбитым. Но больше всего тревожило даже не это, а жуткая резь в глазах. Один лишь взгляд в зачарованное окно – и в тот же миг его глаза превращались в неиссякаемый источник слез. Возникло ощущение, что сотни, тысячи мельчайших кристалликов проникли во время сна под веки зельевара, словно он провел ночь не в собственной спальне, а оказался в эпицентре песчаной бури, сражаясь с въедливыми всепроникающими частицами.
А еще странным образом раздражали самые привычные вещи: зачарованное окно, казалось, пропускало слишком много света; всегда прохладное и тихое подземелье сегодня жутко напоминало склеп; а звонкий голосок заботливого домовика вызывал желание немедленно заткнуть уши. Неужели эти неугомонные дети всегда так быстро бегали по коридорам замка и всегда так оглушительно орали? Почему он раньше никогда не замечал, что факелы так устрашающе шипят, а приветствия Почти Безголового Ника так назойливы? И что это за странные звезды сверкают под сводами Хогвартса? Маленькие! Омерзительные! Почему он никогда не замечал их раньше?
А завтрак? Манеры студентов раздражали. Внимание коллег выводило из себя. Чай казался холодным, хлеб – несвежим.
А завтрак? Манеры студентов раздражали. Внимание коллег выводило из себя. Чай казался холодным, хлеб – несвежим.
И в эту минуту боковым зрением Снейп заметил, как пристально смотрит на него Дамблдор. Повернувшись и кивнув директору, он ощутил волнение старика. Догадаться о его причине было несложно.
- Ты опять превысил норму? – тихо спросил директор, когда они с зельеваром остались одни. – Северус, это очень опасно. Я уже говорил, что книга…
- Да знаю я все об этой книге, - нетерпеливо отмахнулся Снейп. – Просто вчера немного переусердствовал. Простите, Альбус, увлекся.
- И сколько страниц одолел?
- Две с половиной, - честно признался зельевар, виновато пряча взгляд.
- Это никуда не годится! – поднял голос возмущенный Дамблдор. – Смею напомнить тебе о нашем договоре, Северус. Я действительно отдал тебе «Бессмертие», но предварительно взял слово, что ты будешь контролировать ситуацию и придерживаться нормы. Ты работаешь с детьми, и на них не должно сказываться твое общение с опасным артефактом.
- Разве кто-то пострадал? – чеканя каждое слово, процедил Снейп.
- Нет. Но, наблюдая за тобой уже второй день, опасаюсь, что это вполне может случиться.
- Прошу прощения, Альбус, впредь я буду придерживаться нормы. Просто остановиться очень сложно, и пока глаза разбирают строки…
- Что-нибудь любопытное обнаружил? – в голосе старика слышалось волнение.
- Там все любопытно. Но… касаемо интересующей нас проблемы… пока ничего нет. Я опаздываю на зачет, Альбус. Не волнуйтесь, я полностью контролирую ситуацию.
* * *
Но одно дело – пообещать директору, и совершенно другое – сдержать данное обещание. Это Снейп понял в тот миг, когда начался зачет у шестикурсников Гриффиндора.
Нет, обвинить их в плохой подготовке не повернулся бы язык. Как раз наоборот, все полученные знания студенты усвоили и сегодня были полны решимости продемонстрировать это своему преподавателю. Они очень старались. Все. И зачет непременно прошел бы замечательно, если бы… если бы к тому моменту раздражение Снейпа не достигло своего пика.
Из себя выводило решительно все, что в обычной ситуации должно было бы радовать. И то, как быстро и уверенно группа справилась с теоретическими заданиями, и то, как слаженно студенты работали в парах, демонстрируя заклятия и конрзаклятия, иученные за полгода. Да и знаменитый блиц-опрос, который в Хогвартсе называли «словесным расстрелом Снейпа», прошел без сучка и задоринки. Скорость сыпавшихся на студентов вопросов могла бы испугать постороннего наблюдателя, но гриффиндорцы дружно держали круговую оборону – отвечали кратко, точно и четко.
К концу блиц-опроса Снейп уже едва сдерживал себя. Надежда получить разрядку давним и хорошо себя зарекомендовавшим способом – придирками к Лонгботтому – почему-то не оправдалась: что-то новое появилось и во взгляде этого добродушного увальня, и в его поведении.
Оставалось единственное средство отвести душу. Самое надежное. Проверенное годами.
- Мистер Поттер! Мне порядком надоели ваши подсказки…
имей смелость иметь своё мнение, имей мудрость скрывать его
28.12.2009 в 16:22
Пишет Kaina*:С Новым годом!
Продолжение Кристалла будет уже после праздников - я улетаю на недельку в горы. А потому поздравляю своих ПЧ и гостей заранее.
URL записиПродолжение Кристалла будет уже после праздников - я улетаю на недельку в горы. А потому поздравляю своих ПЧ и гостей заранее.
Пусть новый, 2010, будет лучше и счастливее предыдущего. С Новым годом!